Всё становится на места
Шрифт:
Этот новый Гилберт пугает меня. Он обладает силами, о которых я не имею представления и сражаться с которыми не могу.
— Брадан, на берег его, — бросает Гилберт, затем отворачивается и отходит к дальнему борту. Он больше на меня и не глядит.
— Пойдём-ка, — угрюмо говорит моряк и берёт меня за плечо.
Берег здесь высокий, и прямо от борта корабля переброшены мостки — две широких доски. Мне страшно даже представить, что по ним можно пройти. Внизу пенится вода, огибая торчащие зубцы камней.
—
— Идём, — опять говорит он, опуская меня на землю.
Мы уходим немного в сторону от корабля.
— Брадан, пожалуйста, — решаю я попробовать ещё раз. — Я хочу с вами.
— И думать не моги, — мотает он бородой. — Вот туда, на восток, в сторону солнца.
Моряк указывает направление рукой.
— И это... дома правда не болтай, — голос Брадана звучит почти умоляюще. — Замыслы наши не злые, но тайна важна. Нельзя пока о том говорить нашему королю.
— А мне-то хоть можешь рассказать? — прошу я его.
— Ты и так теперь знаешь больше, чем должен. Всё, топай и не смей вернуться. Иначе принц ты, не принц, друг или недруг, а только колдун сдержит слово. С нами ты не пойдёшь, даже если ему придётся для этого сделать то, чего делать не хочется.
Он разворачивается и уходит, а я остаюсь. Неожиданно пришедший страх сдерживает меня от того, чтобы вернуться, но его недостаточно, чтобы вынудить меня уйти.
Я так и стою, жду чего-то, пытаюсь придумать, как попасть обратно. Но я ничего не придумываю, и за мной никто не приходит, и наконец я понимаю, что галеон удаляется от берега.
Я бегу за ним, сдерживая злые слёзы, но здесь никак не спрыгнуть и не доплыть. Резко обрывающийся берег останавливает меня, а корабль уходит всё дальше. Мне ничего не остаётся — я разворачиваюсь лицом к солнцу и иду на восток.
Глава 8. Раз уж я был изгнан, то хотя б поем
Идти оказалось не так и близко, но дорога вправду была лёгкой. В этой стороне не лежали коварные топи, не нужно было продираться через глушь — местность оказалась равнинной. Летом, верно, здесь цвели луга и колосилась сочная трава, но к осени всё увяло, поредело, сквозь чахлые сухие стебли теперь просвечивает земля.
Когда солнце начинает клониться к закату, я подхожу не то к роще, не то к лесу. Там и сям сосны, выше которых я прежде не встречал, тянутся к небу. Тропка, прямая как стрела, уверенно идёт среди деревьев, и вскоре я замечаю впереди небольшой бревенчатый дом.
Неподалёку от него дети играют с мячом.
— А я подбрасываю выше, выше! — смеётся девочка.
— Теперь мой черёд, — говорит ей мальчик. — Отойди-ка!
Кожаный мяч звонко бьётся об утоптанную землю, высоко подпрыгивает. Я приглядываюсь и наконец
Похоже, я пришёл.
— Дети, — окликаю их я. — Где я могу найти Нелу?
Мяч падает и укатывается, и эти двое с испугом глядят на меня. Бьётся запоздалая мысль: зря напугал, кто знает, на что способны те, которые подбрасывают мяч без помощи рук.
— Кайя! — пищит девчонка и убегает в дом.
Спустя мгновение на пороге появляется знакомая мне травница. За прошедшие годы она совсем не изменилась, разве что чуть располнела.
— Ты ещё кто таков? — неласково спрашивает она, уперев руки в бока.
Мне становится даже обидно от того, что не узнала. Но всё же мы в последний раз виделись три года назад, и волосы мои тогда были светлее и длиннее, а лицо не разукрашено грязью и отцветающими синяками, так что её можно понять.
— Он от моря пришёл, от моря! — скачет мальчишка.
— Так, значит, — кивает Кайя и рассуждает вслух. — Посланникам короля вроде бы делать у нас больше нечего, а какой ещё корабль мог проходить мимо, кроме того, о каком я думаю? Но там у всех свои роли. Сбежал? — строго спрашивает она у меня.
— Ссадили, — грустно отвечаю я.
— Ссадили — значит, оказался лишним. И Гилберт отчего-то не тронул. Ох, батюшки! — Кайя прижимает пальцы ко рту. — Сильвер?
Я не успеваю кивнуть, как она уже обнимает меня.
— Нела так и знала, что ты постараешься за ним увязаться, — сообщает мне Кайя. — Пойдём-ка её отыщем. Фин, — обращается она к мальчишке, — будь добр, попроси Тиббота затопить баню. А ты, Симейт, давай с нами. Смелее, не бойся, наш гость не злой человек.
Фин, похоже, не торопится никуда идти.
— Не понимаю, отчего бы просто не нагреть воду, — говорит он. — Руками, как умеют Нела и Тея.
Кайя вздыхает.
— Вот потому, — устало говорит травница, — учёба тебе и не даётся, Финбар, что ты лентяй. Лёгкий путь — не всегда самый лучший. Запомни, никогда нельзя полагаться лишь на одно колдовство. Всё, что возможно сделать руками, нужно уметь делать руками. Умение — оно, может, даже поважнее колдовства будет.
— Да ну, — отмахивается мальчишка, но всё-таки идёт, куда попросили.
— А Нелу я, кажется, недавно видела вон там, — указывает Кайя на строение, напоминающее хлев.
Когда мы подходим ближе, оно и оказывается хлевом. Нела возникает на пороге с ведром молока, от которого ещё идёт пар.
Она почти не изменилась — та же необычная причёска со множеством кос, только в них теперь вплетены не грубо окрашенные толстые нити, а алые шёлковые ленты. Одежда на ней простая и удобная для домашней работы, но осанка всё такая же гордая, будто Нела не за скотиной ухаживает в лесной деревушке, а находится на приёме во дворце.