Все застрелены. Крутая разборка. А доктор мертв
Шрифт:
Одновременно включил дальний свет и Могильщик. Эд Гроб вытащил пистолет и принялся крутить ручку на двери, чтобы опустить боковое стекло. Но времени у него не было.
Автомобиль и мотоцикл рванули навстречу друг другу по ночной улице.
Могильщик попытался перехитрить мотоциклиста. Он видел, что парень на мотоцикле рулит вправо, накренившись в сторону коляски, и понимал, что парень наклонился намеренно, желая показать, что рулит влево от себя, балансируя коляской для быстрого маневра. На самом же деле мотоциклист в последнюю минуту должен был сделать резкий поворот
Поэтому Могильщик резко вывернул маленький седан влево, нажав на тормоз и пойдя юзом, загородив левую сторону улицы.
Но парень перехитрил Могильщика. Он перекатился в своем седле, как голливудский индеец на пони, и повернул на девяносто градусов влево от себя и выжал газ до предела для того, чтобы промчаться «летящим юзом».
Он намеревался обойти седан с правой стороны, и черт с ними, с этими выстрелами.
Оба водителя не рассчитали силы сцепления уличного покрытия. Тяжелая снеговая корка на мостовой была ненадежной, и колеса застревали в ней. Мотоциклетная коляска ударила седан по касательной в заднее правое крыло, и ее отбросило в сторону. Седан качнуло на задних колесах, что заставило Могильщика потерять равновесие. Мотоцикл выскочил на обочину, помчался между припаркованных автомобилей, прыгая, как резиновый мяч, и обдирая ноги седока о ржавые металлические стойки ограды, и развернулся в сторону, откуда приехал.
Эд Гроб высунулся в полуоткрытое окно, его рука с пистолетом скована и бездействует, и закричал во весь свой голос:
— Стой или я стреляю!
Мотоциклист услышал его сквозь рев мотора, когда сам он пытался удержать мотоцикл на обочине, избегая столкновения со стойками оградки с одной стороны и припаркованными автомобилями с другой.
Седан косо встал поперек дороги.
— Я достану его, — сказал Могильщик, давая задний ход и нажимая педаль акселератора.
Но он не развернул колеса после резкого поворота влево, и автомобиль вместо того, чтобы вырулить обратно на улицу, вильнул влево и врезался в бок припаркованного «шевроле». Дверь «шевроле» вмялась внутрь, а переднее левое крыло маленького седана смялось, словно сделанное из тонкой фольги. Из разбитой фары посыпались стеклянные осколки, а квартал проснулся от страшного металлического скрежета.
Единственное, что оставалось сделать, — это отъехать назад, развернуться и вновь стартовать.
Но Могильщик пришел в слепую ярость от такого поворота событий, он нажал на газ и продолжал поворот, обдирая бок «шевроле». Его собственное левое переднее крыло зацепилось за крыло «шевроле», и оба отлетели, отодранные.
Оторванные крылья еще катились со скрежетом по мостовой, а седан Могильщика уже мчался за мотоциклом, который вновь выскочил на улицу и, сделав поворот на двух колесах, свернул на север на Третью авеню.
Было уже четыре тридцать утра, и на улицах появились большие транспортные грузовики, идущие с запада через туннель, проложенный под рекой Гудзон, и направляющиеся через остров Манхаттан на север.
Тягач
Глаза у водителя так и выпучились.
— Ты видел эту пушку? — спросил он у напарника.
— Это Гарлем, друг, — сказал напарник. — Тут еще не то увидишь.
И белый водитель и его цветной сменщик ухмыльнулись друг другу.
Мотоцикл свернул на запад на 114-ю улицу, когда Могильщик стабилизировал автомобиль от углового колебания колес. Тающий лед на ветровом стекле застилал обзор, и он включил «дворники». На мгновение он не видел ничего. Но все равно свернул наугад, надеясь, что едет правильно.
Взял он слишком круто и наткнулся на выступающий край тротуара на ближнем углу. Эд Гроб головой ударился о потолок.
— Черт побери, Диггер, ты зашибешь меня до смерти, — выразил он свое недовольство.
— Могу лишь сказать, что это не самая удачная моя ночь, — пробормотал Могильщик сквозь стиснутые зубы.
Они не выпускали мотоцикл из виду до тех пор, пока он не свернул на север на Седьмую авеню, но догнать его не могли. На время он скрылся. И, выехав на Седьмую авеню, они его не увидели.
Три грузовика ехали один за другим по внешней линии, четвертый двигался им навстречу, минуя головную машину.
— Не хотелось бы потерять этого сукина сына, — сказал Могильщик.
— Он едет по тротуару, — сказал Эд Гроб, высовываясь наружу из правого окна.
— Дай-ка разок поверх его головы.
Эд Гроб согнул левую руку, поместив ее в окне, положил длинный никелированный ствол на левое запястье и выстрелил в ночь. Пламя вырвалось во тьму, и за три блока впереди погас уличный фонарь.
Мотоциклист свернул с тротуара обратно на дорогу впереди едущих друг за другом грузовиков. Могильщик втиснулся между двумя грузовиками и включил сирену.
На 116-й улице Эд Гроб сказал:
— Он держит прямо вперед. Пытается спрятаться за грузовиками.
Впереди показался газон, разделявший в том месте левую и правую стороны движения. Могильщик отклонился влево от газона и перешел на левую, встречную полосу. «Дворники» очистили на грязном ветровом стекле два полумесяца, и он мог видеть, что дорога впереди свободна. Он вдавил педаль акселератора в пол, догоняя мотоциклиста, находящегося по другую сторону газона.
— Притормози-ка его, Эд, — сказал он.
Газон, окруженный небольшой проволочной изгородью, помещался выше уровня дороги, и это защищало колеса мотоцикла. Он мчался слишком быстро, чтобы можно было рискнуть выстрелить по фаре. Эд Гроб все же трижды выстрелил ему вслед, но мотоциклист не замедлил хода.
Они обогнали еще два грузовика, и на время обе полосы оказались свободными. Седан поравнялся с мотоциклом.
Эд Гроб сказал:
— Следи за ним внимательнее, Диггер, он собирается выкинуть какой-то трюк.