Все застрелены. Крутая разборка. А доктор мертв
Шрифт:
— Да, сэр, но я надеюсь все же увидеть до этого мистера Барона.
— Мы тоже, мы тоже, — сказал Эд Гроб.
Могильщик перегнулся назад через сиденье, отомкнул наручники на запястьях Романа и снял их.
— Хорошо, иди, — сказал он. — Но только помни одну вещь. Ты можешь убежать, но спрятаться ты не сумеешь.
— Я не собираюсь бежать, — сказал Роман.
Они наблюдали, как он своей переваливающейся морской походкой подошел к бронзовой двери и остановился, глядя на дверной молоток, словно не зная, что с ним делать. Они увидели, как он стучит в дверь
— Он, должно быть, никогда не покидал своего корабля, — заметил Эд Гроб.
Могильщик хмыкнул.
Они увидели, как дверь открылась, мгновением позже он вошел вовнутрь, и дверь закрылась. Эд Гроб завел мотор и отогнал машину назад.
17
Черный «кадиллак»-лимузин, без единой блестящей металлической детали на отделке, был припаркован на 134-й улице несколькими домами поодаль от погребальной конторы Клея на противоположной стороне дороги. Если судить по его мрачному виду, это мог бы быть похоронный автомобиль.
Мотор работал, но совершенно бесшумно. Стекло-обогреватель был включен, фары потушены. «Дворники» скользили по стеклу вперед и назад.
Джордж Дрейк сидел за рулем, чистя ногти крошечным перочинным ножом с золотой рукоятью. Это был цветной человек обычного вида и неопределенного возраста. Даже темная дорогая одежда на нем выглядела ординарно. Единственное, что было необычным в его внешности — это слегка выкаченные глаза. Его взгляд не был скучающим, его взгляд не был нетерпеливым, его взгляд не был терпеливым. Он смотрел так, словно ожидать чего-то было его работой.
Большой Сикс сидел возле него, ковыряя в зубах зубочисткой из китового уса. Он выглядел внушительно в просторном светло-коричневом пальто, перетянутом поясом, и черной велюровой шляпе с широкими полями, надвинутой на глаза. Его покрытое оспинами лицо казалось необычайно обширным. Между большими желтыми зубами — широкие щели.
Белый пьянчуга, пошатываясь, шел мимо, утопая по лодыжку в снегу. Темная фетровая шляпа на его голове, совершенно потерявшая форму, словно он наступил на нее в снегу, беззаботно сбита на затылок. Жесткие не стриженные прямые черные волосы отброшены назад с низкого лба. Внешностью он отчасти напоминал индейца: бело-голубое лицо с выступающими надбровными дугами, высокие скулы, грубые черты лица и широкий тонкогубый рот. Темное голубое пальто, припорошенное снегом и свисающее с одной стороны, распахнуто, показывая измятый двубортный, вышедший из моды, голубой пиджак.
Внезапно пьянчуга остановился, расстегнул штаны и принялся мочиться на правое переднее крыло «кадиллака», направляя струю из стороны в сторону.
Большой Сикс открыл окно и сказал:
— Пошел вон, подонок. Перестань мочиться на эту машину.
Пьянчуга повернулся и посмотрел на него черными налитыми кровью глазами.
— А я полью и тебя, черный парнишка, — пробормотал он с южным акцентом.
— Я посмотрю, как ты сделаешь это, — сказал Большой Сикс, пряча зубочистку в карман и открывая дверь.
— Оставь его, — сказал Джордж Дрейк. — Там Джексон
— Я только прихлопну его, и все, — сказал Большой Сикс. — Это не займет и секунды.
В правое боковое зеркало Джордж заметил двух цветных мужчин, вышедших из дома, перед которым стоял кадиллак. Они несли гладстоновские сумки, словно швейцары или носильщики, идущие на работу. Они начали переходить улицу. Заднее окно «кадиллака» было запорошено снегом, и он потерял их из виду.
— Поспеши, мужик, — позвал он как раз в тот миг, когда Большой Сикс протянул руку и схватил пьянчугу за плечо.
Пьянчуга размахнулся правой рукой, которую он до этого прятал, и широким дугообразным ударом вонзил в голову Большого Сикса лезвие охотничьего ножа. Оно вошло чуть ниже левого виста и, пробив голову насквозь, вышло из противоположного виска, высунувшись на два дюйма. Большой Сикс мгновенно оглох, онемел и ослеп, но не потерял сознания. Он слегка пошатнулся и принялся шарить вокруг себя руками, как старый слепец.
— Че-е-е-е-е-рт во-о-о-зьми-и-и-и-и! — сказал Джордж Дрейк, левой рукой открывая дверь, а правой нащупывая пистолет во внутреннем кармане пальто.
Левая нога, которую он опустил на мостовую, утонула в снегу, и он, чтобы сохранить равновесие, схватился левой рукой за край двери, когда на шею его упала петля и его дернуло назад. В спину ему уперлось колено, и он почувствовал, будто хребет его сломан. Шляпа его упала. Удар обрушился пониже левого уха, в голове его взорвались разноцветные огни, и он потерял сознание.
— Положите его назад, — сказал белый мужчина с противоположной стороны автомобиля. — И поставьте сумки в багажник.
Он повернул голову, бросил последний взгляд на Большого Сикса и забыл о нем.
Большой Сикс медленно брел по обочине, загребая ногами снег. Рана почти не кровоточила, лишь тонкая струйка сбегала по его щеке из той точки, куда вошел нож. Глаза его были открыты, шляпа оставалась на голове. Он выглядел как самый обычный пьяный, если не считать костяной рукояти ножа, торчавшей из одного виска, и двух дюймов лезвия, высунувшихся из другого. Он тихонько звал Джорджа помочь ему.
Белый мужчина сел на заднее сиденье автомобиля и взял в руки конец петли, затянутой на шее Джорджа Дрейка. Один из цветных бандитов сел за руль, другой, убрав гладстоновские сумки, уселся на заднем сиденье.
Черный сверкающий катафалк осторожно вырулил из гаража, находящегося сбоку от погребальной конторы. Он развернулся и подкатил к обочине мостовой. Толстый черный человек в темной шоферской униформе вышел из кабины и запер двери гаража. Он посмотрел через улицу в сторону «кадиллака».
— Мигни ему разок фарами, — сказал белый мужчина с заднего сиденья.
Шофер на мгновенье включил яркий свет.
Джексон помахал ему правой рукой и сел за руль катафалка.
На эти маленькие боковые улочки снегоуборщики не заезжали, и катафалк полз очень медленно, прежде чем добрался до Седьмой авеню. «Кадиллак» следовал за ним с притушенными фарами, отстав на полквартала.