Все женщины - химеры
Шрифт:
– Мы?… Ты на них посмотри!
Гекара пришпорила коня и пронеслась дальше. Из отряда нападавших кто-то пытался удрать, с той стороны слышатся удаляющиеся крики, ржание, звон металла.
Мы видели, как Гекара, проследив взглядом, как ее младшие командиры управляют отрядом, повернула коня обратно. Лицо ее раскраснелось от стремительной скачки, глаза блестят, а и без того высокая грудь бурно вздымается, заставляя нас с Фицроем опускать взгляд с ее лица на эти явные признаки женственности.
Она остановила коня
– Вы оба изрублены… Скорее лекаря!
Он слабо покачал головой.
– Это чужая кровь…
– Но на тебе порублены все доспехи, - крикнула она, - и даже одежда!
– Я как раз собирался купить поновее, - пояснил он.
– Так что ладно, не жалко… Как там мастер Рундельштотт?
Она отмахнулась:
– С ним в порядке, вы уже защитили. Но вы уверены?… Ваш ученик лекаря тоже в крови!
– Чужая, - повторил я слова Фицроя.
– А чужую не жалко, если она чужая.
Рундельштотт тяжело поднялся, покряхтел, распрямляя спину, отошел в сторонку и сел на поваленное дерево.
Гекара легко соскочила с коня, раскрасневшаяся и разгоряченная, Фицрой слез чуть раньше, сел рядом с Рундельштоттом, а Гекаре похлопал ладонью по стволу поваленного дерева рядом, но та покачала головой.
– Потом, - произнесла она четко, - не представляю, как вы справились с целым отрядом. И даже без нас.
Фицрой посмотрел с изумлением.
– Разумеется. А вы что… без нас заскучали?
Она ухмыльнулась:
– А что, не видно? Чего бы тогда примчались навстречу?… Все-таки как это вы ухитрились перебить столько людей?
Она перевела взгляд на меня, но я смотрел мимо, а Фицрой ответил небрежно:
– Это уже остаточки. Мелочь!… Основную массу перебили на реке Страмбла у моста в столицу Уламрии. Там со стен смотрели и выли, как собаки на похоронах, как мы уничтожили почти все войско короля.
Она вскинула брови.
– И что… не пришли своим на помощь?
– А мы обрушили им мост, - сказал он хвастливо.
– Нас же трое: умный, красивый и отважный!… Таких орлов ничто не остановит. У вас с собой вино есть?
Она ответила с изумлением:
– Откуда? Мы не на прогулку выехали.
Он сказал со вздохом:
– Какие вы все серьезные… А вот мы с Юджином всегда на прогулке. Так нас великий мастер Рундельштотт научил. Вся жизнь - большая прогулка!
Рундельштотт посмотрел на него с укором, но промолчал. Гекара снова перевела взгляд на меня.
– Как удалось освободить мастера?
Я пожал плечами.
– Они сами отдали.
Она посмотрела в изумлении, а Фицрой уточнил скромно:
– Правда, сперва мы их всех немножко убили.
– Да, - подтвердил я, - совсем немножко.
Рундельштотт тяжело вздохнул, я посмотрел на
небо, где тяжелые тучи безуспешно пытаются закрыть огромное оранжевое солнце, но
– Пора ехать, - произнес я запоздало, - если бы мы останавливались по таким пустякам, еще были бы в Уламрии.
К нам подбежал один из младших командиров Гекары, хотел что-то сказать ей, но услышал меня, запнулся и едва выговорил:
– Пустякам?… Здесь сорок два убитых!… Вы залиты кровью!
– Это чужая кровь, - пояснил Фицрой терпеливо.
– Нам как-то привычнее проливать чужую, хотя мой друг Юджин уверяет, что чужой не бывает, но это он чудит, как обычно. Умные все чудят, а он не зря лучший ученик нашего великого мастера.
Гекара перевела благосклонный взгляд на Рундель- штотта, потом оглядела нас с Фицроем.
– Ваши мечи в крови по рукояти.
– Рукояти тоже, - сообщил Фицрой небрежно.
– И одежда, - добавила она.
– Да вы оба просто звери!
– Трое, - уточнил Фицрой.
– Мы только ученики великого мастера боя лекаря Рундельштотта.
Я сказал настойчиво:
– Фицрой, перестать пугать нежную девушку. Вон там за деревьями большой ручей. Помоемся, потом и ехать будет проще.
Он пробормотал:
– Может, так и поедем? Я себе таким так нравлюсь, так нравлюсь…
– Красивый цвет, - согласился я.
– Цвет победы! Но грязный цвет.
Он ответил обидчиво:
– Ты в каком смысле?
– В прямом, - сказал я победно, - так что как хошь, а я пошел мыться. Мы, чародеи, как бы чисты перед миром. И не совсем виноваты, что в нем творится порой непотребное. Умываем руки и все остальное.
Гекара переводила взгляд с одного на другого, а когда я повернулся в сторону ручья, услышал, как она зло фыркнула за спиной. Поняла, что лишившихся всадников коней по-барски оставляю ей и ее отряду, а также неизбежное мародерничанье и обшаривание трупов.
Даже Фицрой, которому не терпелось проверить кошельки и карманы убитых, кое-как сдержался, глядя на меня сердито, но с пониманием. В самом деле, не стоит нашу великолепную победу снижать такими житейскими буднями до уровня людей простых и очень простых. Пусть мы не совсем так уж и герои, но зато в других глазах будем выглядеть благородными, даже благороднейшими героями.
Ручей хорош, я сбросил рубашку и штаны, у меня они почти уцелели, только по спине пару раз задели, да плечо ноет после добротного удара. К счастью, здесь мечи пока еще не тяжелые рыцарские, которыми раскалывали стальные доспехи, как яичную скорлупу, а для кожи достаточно и таких, что больше похожи на сабли, иначе кровоподтеками не отделался бы. Но что у Фицроя, страшно и представить.