Всеблагое электричество
Шрифт:
Мне повезло: баллон пуст не был. Сунув его в повешенный через плечо подсумок, я набрал дымовых шашек и с чемоданчиком убийцы в руках выглянул в приоткрытую дверь. Закрепленные поверх обычных окуляров линзы-светофильтры позволили разглядеть в непроницаемых для обычного взгляда клубах дыма оброненный при падении «Веблей — Фосбери», и, как только грохот «Льюиса» наконец смолк, я подхватил револьвер и со всех ног бросился к выбитому окну напротив входной двери.
Заранее выбросив в палисадник дымовую шашку, я с заваленного осколками битой посуды стола взобрался на широкий подоконник, ударом
Палисадник к этому времени был уже полностью затянут серым едким маревом, но на улице сильный ветер быстро развеивал дым, поэтому я сначала зашвырнул один заряд к выезду со двора, а второй — на дорогу и лишь после этого перевалился через невысокий заборчик и рванул к дому напротив.
В каучуковой маске было душно и жарко, дыхание враз сбилось, а окуляры запотели, но рык порохового движка придал мне прыти. Послышались стук, скрежет и звон, словно водитель броневика из-за плохой видимости врезался в фонарный столб, и сразу вслепую загрохотал пулемет. Не чувствуя под собой ног, я влетел в соседний двор, выхватил из подсумка пару последних дымовых шашек и раскидал их в разные стороны, дабы окончательно запутать преследователей, а сам под прикрытием густой темно-серой пелены добежал до забора, набрал в грудь побольше воздуха и сорвал с головы каучуковую маску. Дыхательный аппарат сунул в чемоданчик убийцы, туда же кинул брезентовые перчатки, а залитое кровью драповое пальто попросту выбросил в кучу мусора.
После этого я перелез через ограду и поспешил прочь, откашливаясь и отплевываясь на бегу.
Ушел! Все же ушел!
Когда четверть часа спустя я добрался до «Жар-птицы», Рамон Миро спокойно сидел за одним из столов и с аппетитом поедал бефстроганов. При звуке распахнувшейся двери он на миг оторвался от тарелки, но сразу вернулся к трапезе.
— Чашку черного кофе, — попросил я официанта, уселся напротив крепыша и задвинул под стол чемоданчик убийцы.
— Вижу, ты не стал дожидаться нас и нашумел? — не скрывая недовольства, произнес Рамон, когда мы остались наедине.
— Вы долго ехали.
— Пробки, — пояснил мой бывший напарник. — Когда мы отыскали дом, там вовсю палили из пулемета. Извини, Лео, но сражаться с полицией мы не подряжались. На всякий случай я решил проверить твою любимую закусочную, увидел реглан и решил подождать. Просто подумал, если вдруг ты унесешь ноги, то непременно вернешься за плащом.
Я кивнул.
Официант выставил передо мной кофе; я пригубил горячий напиток и не ощутил ничего, кроме горечи. Слишком много кофе уже было выпито с утра.
— Сахар и сливки, пожалуйста, — попросил я, а когда официант ушел, потер виски и поинтересовался у Рамона: — И как там?
Крепыш понял меня с полуслова и пожал плечами.
— Не знаю. Мы близко подъезжать не стали. Что ты натворил?
Я налил из принесенного молочника в чашку немного сливок, кинул два куска сахара и принялся сосредоточенно размешивать кофе.
— Поначалу все шло хорошо, — произнес я после долгого молчания. — Но я немного просчитался. Линч
— На старшего инспектора?! — вскинулся Рамон.
— Тише! — попросил я. — Да, на старшего инспектора Третьего департамента Бастиана Морана. Каким-то образом тот узнал о твоих расспросах и прислал людей зачистить следы. Они даже спрашивать ничего не стали, сразу открыли стрельбу.
— Тебя хотел убить Моран? — Крепыш отодвинул от себя тарелку и поднялся из-за стола. — Серьезно?!
— Сядь! — приказал я. — Сядь и успокойся. С Мораном я разберусь.
Рамон опустился на стул и нервно постучал пальцами по краю столешницы. Не требовалось быть великим физиономистом, чтобы прочитать явственно отразившееся на его лице недоверие. И страх. Охвативший бывшего напарника страх я ощущал без всякого таланта сиятельного.
— И как ты с ним разберешься, Лео? — нахмурился Рамон. — Собираешься его убить?
— Нет, — покачал я головой, намереваясь апеллировать к главному инспектору фон Нальцу. — У меня есть связи.
— У тебя есть связи, так зачем тебе я?
— Тебя я к этому делу больше привлекать не буду, — пообещал я. — Займись профессором Берлигером.
— В смысле?
— Выясни, погиб он при пожаре или нет.
— И если он жив?
— Просто отыщи его. Сам с ним поговорю. Это все.
— А если меня захотят допросить по делу Линча? Я ведь засветился, выспрашивая про него! Что мне говорить полицейским?
Я только плечами пожал.
— Придумай что-нибудь. И не забудь сжечь тот рисунок.
— Хорошо, — кивнул Рамон, достал бумажник и обреченно протянул: — А ведь я просто хотел уехать на Карибы…
— Чтобы там тебя проклял какой-нибудь жрец вуду? — усмехнулся я, поднимаясь из-за стола.
— Ну что у тебя за язык такой, Лео?
— Нормальный язык, — ответил я, снимая с вешалки реглан. — Избавляю тебя от иллюзий.
— Не трудись.
— Как скажешь. Подвезешь меня до Брандта?
— В центр не поеду, — отказался Рамон. — Заторы на дорогах просто чудовищные.
— Тогда катись сразу в «Готлиб Бакхарт», а меня высади у подземки.
— Это можно.
Рамон расплатился за завтрак, получил у официанта бумажный пакет с лепешками для племянника и распахнул входную дверь.
— Идем, Лео, — позвал он меня. — Броневик — в соседнем переулке.
Я подхватил чемоданчик, и мы отправились в путь.
Сначала от беспрестанной тряски на неровной брусчатке меня укачало в броневике, затем я несколько раз проваливался в сон под стук колес подземного поезда. Клевал носом, вздрагивал, пугая окружающих резкими движениями, но через какое-то время все повторялось по новой.
На улицу вышел словно вареный овощ. Голова кружилась, ноги подгибались, сорочка на спине пропиталась от пота. Но хоть не тошнило…
На ступенях станции подземки какой-то бойкий мальчишка попытался всучить мне рекламную листовку, я отмахнулся от него и, едва не сбив тележку торговца газетами, зашагал прочь. На свежем воздухе сознание постепенно прояснилось, и когда я свернул на улицу Яблочкова, то уже окончательно пришел в себя, разве что немного неровно постукивало из-за выпитого кофе сердце.