Всеблагое электричество
Шрифт:
— Повернитесь! — потребовал парень после этого. — Руки в стороны, ноги на ширине плеч.
Я повиновался, и меня ловко охлопали от щиколоток и до ворота, где обычно прячут шейные ножи. Действовал при этом молодой человек столь расчетливо, что ни разу не перекрыл линию стрельбы своему старшему напарнику с лупарой.
— Что в карманах? — спросил он, прощупав рукава пиджака. — Все на стол!
Пришлось избавляться от перочинного ножа, бумажника, запасных кассет для «Цербера» и снаряженных обойм к «Штейр-Хану».
— Оставляйте! — распорядился парень.
—
Парень пропустил мой риторический вопрос мимо ушей и указал на дверь.
— Проходите в дом. Вас ждут в подвале.
Я в недоумении склонил голову набок.
— А как же почетный караул?
— Проходите в дом и спускайтесь в подвал, — последовало повторное распоряжение.
Недоуменно хмыкнув, я поднялся на крыльцо, ожидая, что вслед за мной двинется дядька с лупарой, но тот лишь посторонился, освобождая дорогу, а сам остался стоять на улице.
В полном одиночестве, под скрип рассохшихся половиц я двинулся к лестнице в подвал. За прошедшие с моего последнего визита сюда полтора года особняк пришел в полное запустение: пол покрывала корка грязи, бумажные обои отклеились от стен и свисали неряшливыми лохмотьями. Дом, казалось, стремился исторгнуть из себя потустороннюю заразу, обустроившую здесь свое логово, но отрава проникла слишком глубоко. Вместо очищения происходило саморазрушение.
Встав на верхней ступеньке уходившей в подвал лестницы, я посмотрел вниз и нервно поежился. Спускаться не хотелось. С детства подвалы терпеть не могу. Всякий раз мне казалось, что обратно уже не подняться, а сейчас ожидание смерти и вовсе было сильно как никогда.
— Спускайтесь, Леопольд! Спускайтесь! — послышался вдруг голос Бастиана Морана. — Хватит уже топтаться на месте и скрипеть половицами! У меня сегодня крайне напряженный рабочий график!
Злость помогла перебороть сомнения, и я решительно зашагал по прогнившим ступеням шаткой лестницы. Алтаря полагавшей себя древнегреческой музой твари в подвале не оказалось, вместо него вниз спустили два табурета. На одном из них, закинув ногу на ногу, сидел Бастиан Моран. Второй был пуст.
— Где Лилиана? — первым делом спросил я старшего инспектора.
— Присаживайтесь, — указал тот пистолетом на свободный табурет.
— Если с ней что-то случится…
— Заткнись и садись! — повысил голос Бастиан Моран, а когда я повиновался, продолжил: — Сразу хочу предупредить, что с твоей пассией ничего не случится в любом случае. Ее просто допросят и доставят обратно домой. Но вот что станется с тобой, Леопольд, зависит исключительно от того, сумеем ли мы найти общий язык.
— Вы серьезно?
— Хватит юродствовать! — сорвался старший инспектор. — В городе творится черт знает что, а я впустую теряю с тобой время! Либо начинай говорить, либо тут тебя и закопают!
Людям нужна надежда, пусть даже она противоречит здравому смыслу. Искусные манипуляторы цепляют ею человека, словно рыболовным крючком. Полицейские следователи преуспели в этом лучше остальных; я прекрасно знал это, но все же решил ухватиться за протянутую соломинку.
— Что вам надо? — напрямую
— Шлюхи, ацтеки и какой-то заговор — о чем ты вчера толковал? Что тебе известно о ритуальных убийствах?
Я взглянул на собеседника с неприкрытым удивлением.
— Серьезно? Об этом хотите поговорить?
— Ты тратишь мое время! — ледяным тоном произнес Бастиан Моран. — Мне твое общество не доставляет никакого удовольствия, поэтому просто отвечай на вопрос! Чем раньше мы с этим закончим, тем лучше!
Тянуть время не было никакого резона, поэтому я вкратце рассказал старшему инспектору все, что узнал о замысле ацтеков от Томаса Смита, а под конец после недолгих колебаний поделился и собственными соображениями на этот счет. Нечто в поведении Морана навело на мысль, что в детали заговора его посвятить не удосужились.
— Полагаешь, за прорывом инфернального стоит герцог Логрин? — задумчиво произнес старший инспектор, выслушав мой рассказ. — Откуда такая уверенность?
— Is fecit, qui prodest[1] — блеснул я своим знанием латыни.
— Вздор! — вспылил Бастиан Моран. — Ставить империю на грань развала — не в интересах регента! От кронпринцессы можно было избавиться сотней не столь разрушительных способов!
— Он пытался, — сообщил я. — Но ему не удалось. И вполне может статься, на этот раз союзники из Нового Света не посвятили его во все детали. Это не важно! Важно, что ацтеков в Риверфорт провез герцог. Я был там! Я видел!
— Что ты делал там, Леопольд?
— Выполнял поручение ее высочества… людей из ее окружения.
Моран поднялся на ноги, задумчиво посмотрел на пистолет в своей руке и спросил:
— Тот агент Пинкертона, почему он не пришел ко мне?
— Он звонил и договаривался о встрече. Тем же вечером его едва не зарезали. Вряд ли это было простым совпадением!
Старший инспектор поморщился и отвел взгляд, но сразу пересилил себя и, словно оправдываясь, произнес:
— Когда Третьему департаменту поручили отыскать Жнеца, герцог Логрин обратился ко мне с неофициальной просьбой держать его в курсе расследования и немедленно сообщать о любых подвижках. Мне не показалось это подозрительным: серия убийств вызвала большой общественный резонанс, а положение регента в императорском совете оставляло желать лучшего. Критичной для него могла оказаться любая мелочь. Я и подумать не мог, что он как-то связан с этими убийствами!
Моран говорил как по писаному, но я не спешил принимать его слова за чистую монету.
— В нашу последнюю встречу вы утверждали совсем другое.
— Ты о моем отношении к ее высочеству? — усмехнулся старший инспектор. — Я говорил вчера и скажу снова: смерть кронпринцессы пошла бы империи лишь на пользу. Я искренне убежден, что на престол должен взойти кто-то иной. Кто-то… кто более человек.
— Ну так все складывается для вас лучшим образом, разве нет?
— Во-первых, ее высочество еще жива и не далее как час назад вышла из комы, — огорошил меня неожиданным заявлением Бастиан Моран.