Всеблагое электричество
Шрифт:
— Прошу! Господин барон ожидает вас.
Слуги молча расступились, но стоило мне переступить порог, они тотчас шагнули следом, безмолвно и невозмутимо, словно сторожевые псы. Неприятный тип остался в коридоре.
Барон Рихард фон Страге при моем появлении расплылся в радушной улыбке, а вот глаза его остались холодными, мертвыми и пустыми. Округлое лицо и высокий лоб с залысинами покрывали мелкие капельки пота, барон промокнул их атласным платочком и указал на уже накрытый стол.
— Присаживайтесь, господин Симон!
Один из последовавших за мной охранников
— Просто Жан-Пьер, мсье барон… — улыбнулся я и уперся локтями в столешницу, нисколько не беспокоясь о соблюдении этикета.
Барон посмотрелся в зеркало, мимоходом подкрутил напомаженные усики и кивнул.
— Как вам будет угодно, Жан-Пьер, — равнодушно произнес фон Страге после этого и предложил: — Присоединяйтесь к моей трапезе, прошу. Здесь чудесно готовят рыбу, она просто тает во рту, а уж с белым вином…
Все это было пустой болтовней — на мою сторону даже не удосужились выложить приборы, поэтому я отклонил предложение, объявив:
— Предпочту сразу перейти к делу.
— Вот как? И что же заставило вас искать встречи со мной? Надеюсь, с госпожой Робер все в порядке?
Вместо ответа я вытащил из кармана карточку с выражением соболезнования и щелчком пальца отправил ее через стол. Барон ловко прихлопнул бумажный прямоугольник, не дав ему слететь на пол.
— На всякий случай… — начал я. — Ну вы знаете, как это иногда случается — люди просто разговаривают, а потом одно неосторожное слово — и вот уже кому-то режут глотку… Так вот, просто на всякий случай хочу предупредить: если я не вернусь в оговоренное время, об этом поставят в известность полицию.
Барон рассмеялся.
— Какие страсти вы рассказываете! Будто в логово к людоеду пожаловали!
— О людоеде вы первым сказали, — не преминул отметить я.
— Вас явно кто-то ввел в заблуждение касательно моей персоны, дорогой Жан-Пьер! — улыбнулся барон, и вновь улыбка коснулась лишь губ.
Я не дал сбить себя с толку и закончил мысль:
— Уверен, нам намного проще договориться и не доставлять друг другу… беспокойства.
— Я обожаю договариваться, но не приемлю компромиссов. Либо выигрывают обе стороны, либо выигрываю один я. Иные варианты меня не устраивают, — заявил фон Страге и тут же хлопнул ладонью по столу. — Но о чем это я? Я же еще не знаю, какое неотложное дело привело вас ко мне!
Я оглянулся на слуг барона, замерших за моей спиной двумя неподвижными статуями, и спросил:
— Мы можем говорить свободно при ваших людях?
— Вы сами ответили на свой вопрос. Это мои люди. Говорите.
Барона явно забавляло происходящее, и меня это обстоятельство изрядно разозлило. Я отказался от всяких экивоков и сказал напрямую:
— С помощью вашего послания на госпожу Робер навели порчу. Это сделали либо вы сам, либо кто-то иной по вашему указанию.
Фон Страге остался невозмутим. Высказанное напрямую обвинение нисколько не
— И чего вы от меня теперь хотите? — лишь поинтересовался он с непонятной полуулыбкой.
— Снимите порчу.
— И только?
— И только.
Барон рассмеялся.
— Удивительное дело, — покачал он головой. — Просто удивительное! Знаете, а ведь всему виной — непостоянство женской натуры. Ваша кузина сначала заключила сделку, потом отказалась от своих слов, а сейчас, когда ее настигли плоды столь необдуманного поведения, готова капитулировать, лишь бы сохранить жизнь!
Захотелось ринуться через стол, ухватить барона за шею и сдавливать ее, пока тот не испустит дух, но я сдержался. Видимо, Рихард уловил что-то такое в моих глазах, поскольку счел нужным предупредить:
— Если вы полагаете, будто сумеете заставить меня снять порчу силой или под угрозой оружия, то заблуждаетесь. Высокое искусство так не работает. Нужна свободная воля. А я уже говорил — я никогда не пойду на компромисс в ущерб своим интересам! Я могу все исправить, но отнюдь не безвозмездно.
Барон признал содеянное с поразительной легкостью. Он нисколько не опасался возмездия, а ведь самое меньшее, что полагалось малефикам, — это пожизненное заточение в холодной каменной келье где-нибудь на Соловках. Не иначе порчу по его указанию навел кто-то другой, а сам фон Страге в случае проверки окажется чист, как свежевыпавший снег.
— Чего вы хотите? — спросил я, заранее зная ответ.
— Документы, которые ваша кузина обязалась передать Анри Фальеру. Как только они окажутся у меня, в столь специфическом… стимуле не останется никакой нужды.
Я сделал глубокий вдох и, чувствуя, что ступаю на тонкий лед, произнес:
— У нас нет этих бумаг.
— Нонсенс! — отмахнулся Рихард фон Страге. — Они у вас!
— Мы думали, что они у нас есть. Но…
— Послушайте, Жан-Пьер! — разозлился барон. — Меня начинает утомлять этот беспредметный разговор!
— Я верну бумаги и передам их вам, — предложил я. — Просто на это уйдет день или два. Дайте мне время…
Рихард вдруг вскочил из-за стола, будто ужаленный.
— Время! — воскликнул он. — Время — это то, чего нет ни у кого из нас! Фальер прекрасно осознавал ценность попавшего ему в руки изобретения! Он мог озолотиться с помощью его, если бы не погряз в долгах. У него не было времени! И у меня его тоже нет! Наш мир слишком быстро несется к глобальной войне, какой еще не видывало человечество! Одни возвысятся, другие падут, и я не желаю оказаться в стане побежденных!
— Два дня! — повторил я, но барон меня словно не услышал.
— Прогресс не остановить! Любое изобретение рано или поздно будет повторено кем-то иным, но сейчас… именно сейчас на это попросту не остается времени! Новый движитель может в корне изменить баланс сил, но только если действовать безотлагательно! Без промедления! Немедленно!
Я мало что понял из этой белиберды и вновь попросил:
— Остановите порчу всего на два дня.
Рихард фон Страге взглянул на меня с откровенным недоумением.