Всеблагое электричество
Шрифт:
— Подождем, — ответил я и уселся в кресло.
Порча — не та болезнь, которую лечат в больницах. При подозрении на магическую заразу человека помещают в карантин, а там уж как повезет. Выживет — хорошо, а нет — тоже невелика потеря, в крематорий очередей нет.
Искать целителя? Нарвешься или на шарлатана, или на провокатора Третьего департамента. Тут нужны связи…
Альберт покачал головой, сходил за стулом и поставил его напротив моего кресла. Так мы и сидели в полнейшей тишине, пока снизу не донесся стук в дверь. Поэт немедленно сорвался с места и выскочил из спальни.
— Тысяча извинений за опоздание! — произнес Ларсен, взгромоздив саквояж на журнальный столик прямо поверх стопки принесенной мной корреспонденции. — Но случай весьма и весьма нетривиальный. Пришлось изрядно побегать, чтобы раздобыть нужный препарат! Побегать, да…
— Все получилось? — воодушевился Альберт Брандт, зажигая газовый рожок.
— Да! Разумеется! — Доктор раскрыл саквояж, выложил из него на стол немалых размеров стеклянный шприц и стальную иглу. Иглу он протянул хозяину особняка. — Надо прокипятить!
Когда поэт вышел за дверь, я взял выставленный на стол пузырек, но вместо обычной этикетки на нем оказалась наклеена бумажка с химической формулой. В науках я был не силен, поэтому спросил:
— Что это, мсье Ларсен?
— Препарат на основе алюминия, точнее, его оксида.
— О-о-о! — протянул я. — Полагаете, алюминий выжжет порчу?
— На ранних стадиях такое вполне возможно. На эту тему была большая статья в «Медицинском вестнике» за прошлый месяц.
Алюминий получили в чистом виде относительно недавно, и на него не действовали никакие заклинания, но мне еще не доводилось слышать, чтобы этот металл оказывал на магию какое-либо нейтрализующее воздействие.
Я вернул пузырек на место и уточнил:
— А почему именно инъекция? Можно дать с питьем…
— На это нет времени, заболевание прогрессирует чрезвычайно быстро! — отрезал доктор и откинул простыню с руки Софи. — К тому же посмотрите… — Он провел пальцем по предплечью, отмечая потемневшую вену. — Зараза распространяется по кровеносным сосудам. С помощью инъекции мы либо полностью выжжем порчу, либо серьезно замедлим ее распространение по организму.
— Уверены?
— Это наука. Наука сильнее магии. Даже не сомневайтесь, да…
Мне показалось, что доктору просто не терпится провести эксперимент, но высказывать этого предположения вслух не стал. К тому же в спальню вернулся с кастрюлькой кипятка Альберт Брандт.
Ларсен протер ладони спиртом, затем пинцетом выловил из воды иглу и ловко насадил ее на шприц. Наполнил его препаратом, стравил воздух и склонился над кроватью.
— Ну-с, приступим… — пробурчал себе под нос доктор, перетянул плечо Софи жгутом и потребовал: — Отойдите со света!
Впрочем, выискивать вену никакой необходимости не возникло: она явственно выделялась под белой как мел кожей. Ларсен воткнул иглу, распустил жгут и слегка потянул на себя поршень. Когда жидкость смешалась с кровью и стала бледно-розовой, доктор надавил, и препарат начал поступать в вену.
Поначалу ничего не происходило, затем Софи заворочалась на кровати, и сразу ее выгнуло дугой, словно
— В сторону! — крикнул Ларсен, растолкал нас и принялся делать Софи искусственное дыхание. Какое-то время у него ничего не выходило, а потом кузина хрипло втянула в себя воздух и наконец, к неописуемому нашему облегчению, задышала самостоятельно.
Доктор зажал кровоточивший нос платком и предупредил:
— Могут понабиться компрессы.
— Какого дьявола здесь происходит?! — не выдержал тогда Альберт.
— Просто индивидуальная непереносимость препарата. Индивидуальная, да…
— Хватит морочить мне голову! — рявкнул поэт. — Что здесь происходит?! Говорите!
Бесцветно-серые глаза поэта засветились, от его слов у меня заломило виски. Альберт воспользовался своим талантом сиятельного, и у доктора не было ни единого шанса ему противостоять.
— Это… это порча, — против своей воли, промямлил Ларсен.
— Какого дьявола?! — рыкнул Альберт.
Я не выдержал и потребовал:
— В коридор! Немедленно!
Поэт посмотрел сначала на меня, потом на Софи и указал доктору на дверь.
— Продолжим в гостиной.
Они вышли, а я ботинком задвинул под кровать осколки стекла и потрогал лоб Софи. Тот оказался сухим и горячим. Пришлось смочить в тазике компресс и уложить его на голову кузине.
Простыня на ее груди продолжала размеренно вздыматься и опадать, в бледное лицо понемногу стал возвращаться румянец. Пусть болезненный и лихорадочный, но все же румянец. Это позволяло надеяться на то, что введенной дозы окажется достаточно, но, когда минут через десять в спальню вернулся благоухавший свежим ароматом коньяка доктор Ларсен, он моих упований не разделил.
— Этого слишком мало, — устало покачал головой долговязый эскулап. — И я не рискну делать повторную инъекцию — может просто не выдержать сердце. Не выдержать, да…
Я выругался.
— Дьявол! И что теперь?
Ларсен присел на кровать и вытянул из-под простыни правую руку Софи.
— Порча поразила кровь, — сообщил он. — Возможно, если заменить ее, проклятие отступит.
— Заменить кровь? — опешил я. — Что за бред?!
— Один мой коллега из главного военного госпиталя упоминал о подобной практике. Но понадобятся деньги.
Деньги? Раздобыть деньги я мог, лишь ограбив банк. Или же… отыскать банковских грабителей. Но дьявол, деньги нужны прямо сейчас! Не завтра, не на следующей неделе, а сейчас!
— Где Альберт? — спросил я.
— Пошел распорядиться насчет куриного бульона. Когда госпожа Робер очнется, ей понадобится питательное питье.
— Поговорите о деньгах с Альбертом. Я смогу… изыскать средства только завтра-послезавтра.
— Хорошо, поговорю, — кивнул доктор Ларсен, опустился на корточки и принялся собирать с пола осколки шприца. Убрав все в бумажный пакет, он сунул его в саквояж и вышел за дверь.