Всего лишь измена

Соль Мари

— Виталина, — одно только слово и стон вырывается прочь из груди.

Я поправляю причёску. Когда-то и я была пышноволосой и огненно-рыжей. Но первые роды и стресс привели к алопеции. Помню, как волосы сыпались. Я рыдала! Боялась, совсем облысею. Процесс прекратился, а страх не исчез.

— Изменился? — роняет с усмешкой.

— А я? — говорю.

Неловко стоять, приглашаю войти, указав на незанятый столик. Официантка Лариса подходит.

— Что ты будешь? — смотрю на Никиту. На мужчину,

который совсем не похож на него! Борода закрывает лицо, но глаза смотрят пристально.

Он произносит:

— То же, что и ты.

Усмехаюсь. Так всегда говорила я сама, когда мы бывали вдвоём в ресторане.

— Тогда, будь добра, облепиховый чай и творожный десерт, — обращаюсь к Ларисе.

Та уходит. И мы остаёмся вдвоём. Нет, в нашем зале есть несколько прочих гостей. Но даже звуки чужих голосов не способны меня успокоить.

— Никита, зачем ты пришёл? — говорю напрямую.

К чему имитировать радость от встречи? Я точно не рада! Скорее, напугана. Когда он звонил, я подумала — сон. Но вот он, реальный! Сидит и внимательно смотрит.

— Просто хотелось увидеть, — звучит отговорка. Ну-ну!

Лариса приносит заказ. Я улыбаюсь, киваю. Беру на себя роль гостеприимной хозяйки, плещу по глоточку полезного чая себе, и ему.

— Мм, очень вкусно, — одобряет Никита, сделав первый глоток.

— Лимон, апельсин, зелёный чай в качестве основы, пряные травы, облепиховый джем.

— Это твоё кафе? — интересуется он.

— Мы вместе открыли, с подругой.

— ВитаМила, — повторяет название, — Неужели та самая Мила?

— Та самая, да, — говорю.

Вспоминаю, как мы говорили о Милке. Лежа в постели, после долгих сеансов любви. Мы говорили о многом! О нём, обо мне. Темы для разговоров никогда не кончались. Как не кончалась и страсть…

— Выходит, мы с тобой теперь коллеги? — усмехается он.

Я собираюсь спросить, почему. Но вспоминаю о ресторане. Том самом, где я отмечала свои двадцать лет. Это — его ресторан! В этом городе многое было — его. Но, насколько я знаю, богатства семьи Богачёвых слегка поредели.

— Выходит, что так, — отвечаю я сдержанно. Отвожу недвусмысленный взгляд.

Никита, глотнув ещё чаю, подаётся вперёд. Плечи его пиджака собираются плотной гармошкой. Неосознанно я вспоминаю, каким было раньше его обнажённое тело. Подтянутым, сильным, родным…

— Ты изменился, — роняю.

— А ты всё такая же, — щурится он.

Я усмехаюсь:

— Пожалуйста, только не ври!

Этот обмен комплиментами словно разрушил заслон между нами.

Никита смеётся:

— Нет, правда. Я видел тебя в соцсетях.

— Даже так? — я берусь за десерт, — А за тобой не следила.

— Я не следил, я…

— Послеживал? — формулирую я.

Он, пододвинув к

себе белоснежное блюдце, берёт с него ложечку. На фоне его загребущих ладоней, всё это кажется кукольным, детским.

— Ты надолго? — решаю спросить.

Он поднимает глаза:

— Навсегда.

Мой лоб покрывает испарина. Кусочек десерта уже растворился во рту, но я не могу проглотить. Запиваю его облепиховым чаем.

— Решили вернуться на родину, — говорю с лёгкой долей цинизма.

— Я приехал один, — отвечает Никита.

И опять для меня это, словно удар. Он, очевидно, так хочет услышать вопрос: «Почему?». Только я не доставлю ему удовольствия.

— Понятно, — киваю, и невольно смотрю ему на руку.

Там нет кольца. Никита, поймав этот взгляд, говорит:

— Я развёлся.

— Соболезную, — тихо вздыхаю. Отметив не без гордости, что эта новость ничуть не тревожит меня.

Я долго держала его в своём сердце! Так долго, что чувства уже превратились в туман. Будто всё это было не с нами…

— Ну, а ты? — он ведёт по моей окольцованной правой руке, — Замужем?

— Ты же следил за мной в соцсетях, — отвечаю ему, — Там есть вся информация.

Никита кивает:

— Я знаю. Просто хотел, чтобы ты подтвердила её.

— Подтверждаю, я замужем. И у меня двое прекрасных детей.

— Сколько им? — улыбается он.

Я, сглотнув, отвечаю:

— Дочь на четвёртом курсе, а сын в шестом классе.

— Большая разница между детьми? — намекает Никита. И мне в этой фразе мерещится тонкий намёк. Он не может узнать! Он не знал. Он уехал, не зная…

«Успокойся», — даю себе кроткий приказ. Усмехаюсь:

— Пожалуй, даже слишком. Но второй у нас долго не получался.

Вспоминаю, в каком состоянии я пребывала. И какой уязвимой была моя дочь! Она родилась раньше срока. Наверное, стресс был виной? Бессонные ночи, послеродовая депрессия, ощущение безнадёги, конца…

— Значит, теперь ты Шумилова, — констатирует он.

«А когда-то всерьёз примеряла фамилию Богачёва», — мелькает в уме. Только та оказалась не в пору. Как говорится, не по Сеньке шапка!

Киваю:

— Да, муж преподаёт в институте. Скоро защитит докторскую. А пока кандидат экономических наук.

— Неплохо, — одобряет Никита.

— Не жалуюсь, — с улыбкой парирую я.

— Я очень рад, что у тебя всё сложилось хорошо, — сквозь бороду трудно понять, улыбается он, или нет. Но глаза излучают тепло и такую усталость, что мне так охота спросить: «Ну а ты? У тебя самого как сложилось?».

— Спасибо, — роняю.

— Вит, — произносит он моё имя так, будто не было этого времени порознь. Будто он говорил его тысячу раз, без меня, обращаясь ко мне, и не слыша ответа…