Всего лишь измена
Шрифт:
— Угу, — отзываюсь, кладу в рот побольше, чтобы дать себе фору.
— Ну, так что-то бы всё же могло? — продолжает.
Рыжие волосы Витки лежат у меня на руке. Расплывчатый запах духов достигает ноздрей. Я вдыхаю:
— Представить себе не могу, — повторяю с такой убеждённостью, которая, стоит сказать, могла убедить и её.
Но не тут-то было!
— И всё же? — звучит настороженный голос.
— Что всё же? — тяну время. Предлагаю Витальке орешек, но она отвергает его.
— Не прикидывайся, Шумилов! Ты сказал, что представить
— Не хочу представлять я такого, — встаю в оборону.
— Какого такого? — пытает она.
— Ооооо, — я вздыхаю, поняв, что уйти от ответа не выйдет.
— Дольская, ну до чего же ты въедлива, — ловлю её в обе руки.
Витка смеётся, боится щекотки. Но всё равно продолжает сквозь смех:
— Нет, скажи! Нет, скажи!
Сжалившись, я отпускаю её. Позволяю улечься удобнее. Она занимает местечко подмышкой и кусает мой голый сосок:
— Между прочим, я жду.
Я смотрю на экран, где сериал продолжается. Кажется, мы пропустили какую-то важную часть. На экране герой и любовница жарко целуют друг друга. Мог бы я изменить этой женщине? Всё равно, что предать себя самого! Ведь она — это я. Не иначе. Столько лет, сколько мы, знать друг друга. Столько лет беззаветно любить…
Да, любовь до какой-то поры оставалась моей. Витка поздно призналась. Но призналась же! Любит. Очень хочется верить, она не врала.
— Наверно, в отместку, — мой голос звучит отстранённо. Как будто не ей говорю, а себе.
— В смысле? — рыжий носик её задирается кверху.
Усмехнувшись, даю разъяснения:
— Если бы ты изменила мне первой, то и я бы тебе изменил. Отомстил, так сказать!
Витка досадливо цокает:
— Так и знала, Шумилов! Ты даже здесь сам не можешь решить ничего. Нет бы, взять и налево пойти от жены. А он разрешения просит.
— А ты? — говорю, убирая со лба её рыжие волосы.
— Что я? — отзывается Вита.
— Ты могла бы мне изменить? — даже просто сказав эту фразу, я чувствую боль в подреберье. Словно сердце сжимается в плотный комок. Изменить, переспать и отдаться другому. Чтобы кто-то другой её трогал, ласкал. Нет! Спустя столько лет нашей близости никому не позволю отнять.
Она, словно чувствуя этот порыв, мою жажду обнять посильнее, жмётся, дышит в подмышку, отвечает на выдохе:
— Нет, никогда.
Мы лежим, утомлённые этим признанием. И слушаем, как героиня клянётся подать на развод.
— Дурацкий сериал, — говорю, когда титры сменяют картинку.
— Согласна, — кивает Виталя.
Беру в руки пульт:
— Вторую серию будем смотреть?
— Да, давай, — с виду небрежно бросает она. Но самой-то охота узнать, что там будет. Подаст на развод, или нет?
Я включаю. Но не проходит и половины, как Витка уже начинает кунять. Её нос утыкается в складку на теле. И мне так щекотно! Но я напряжённо кусаю губу, не хочу шевелиться. Пускай посопит.
Помню, когда в первый раз засыпали вот так, я ещё был никем. Просто
Шептала во сне:
— Цом, цом, цом.
Сейчас я бужу её ласково, нежно. Когда завершается фильм.
— Виталюсь, сладкий мой, — глажу руку, которой она продолжает сжимать раздобытый орех.
— Ммм, Кося? — кряхтит, — Я уснула?
— Ага, как обычно, на самом интересном месте, — расправляю постель для неё.
Витка елозит, снимая трусы:
— А чем там закончилось?
— Я завтра тебе расскажу, — накрываю её одеялом, целую в горячую щёку, — Люблю тебя, спи.
— Я тебя тоже, — отвечает она сонным голосом, и добавляет, открыв один глаз, — Тошу проверь, небось, снова играет.
Уложив благоверную, я иду к сыну. Играет, как пить дать! Щелчки и бубнение слышно уже в коридоре. Смотрю на часы. Не ругаться. Быть жёстким, но любящим.
Открываю дверь. Вижу, Тоха сидит за компом. Как диспетчер, в наушниках. По экрану снуют человечки, какие-то цифры в углу. Он, как натянутый нерв. Тронь, взорвётся!
Стиснув мышку, пыхтит себе под нос:
— Ды… Кы… Мы…
Я стою за спиной, ожидая, пока кончится раунд и, дотянувшись, решительно жму на «энтер».
— Блин! — Тоха пугается. И колёсико стула совершает наезд на отца. Точнее, на отцовский мизинец.
— Ааааййй, — я сгибаюсь, хватаюсь за ногу.
— Чё, пап? — снимает наушники с рыжей башки.
— Тихо ты! Мать уже спит, — опускаюсь на обе ноги и хромаю к двери, — И ты тоже спать давай, быстро!
Тоха хмурится, чешет в затылке. Кажется, он до утра будет «бить виртуальных врагов», позабыв об учёбе, о сне и еде. Говорит, что в онлайн играх платят! Типа, это не просто игрушки. Стратегии, тактики, уровни. Не для тупых! Утешение так себе. Не хватало ещё, чтобы мой единственный сын стал игроком. Я прочу ему современный технический ВУЗ. Раз уж он тяготеет к прогрессу. То пускай прогрессирует, а не протирает свой тощий задок на компьютерном кресле.
— Па! — шепчет Тоха. В полутьме его спальни остаётся гореть только синий экран.
— Аусь? — стою у двери.
— А мне сёдня Виктор Степаныч сказал, что у меня прирождённый талант инженера, — сын со скрипом ложится. Скоро кровать ему будет мала! Растёт не по дням.
— Ну, кто я такой, чтобы спорить? — отвечаю с усмешкой.
— Па! — окликает.
— Ну, чё? — говорю, не успев закрыть дверь.
Антон, приподнявшись в постели, роняет вполголоса:
— Я, наверное, после девятого класса в технарь поступлю. На фига мне одиннадцать?