Всего лишь измена
Шрифт:
— Давай, — соглашается Витка.
Я снова склоняюсь, в желании чмокнуть её. Но она ускользает. Когда выхожу проводить, вымыв наспех тарелки, то Вита уже нарядилась. Строгий, но одновременно лёгкий костюмчик из тонкой ткани, под джинсу ей очень идёт.
— У меня в десять лекция, — извещаю.
Антон обувается, продолжая зевать.
— Ну, тогда не спеши, — отвечает она, глядя в зеркало, и добавляет зачем-то, — Не забудь закрыть дверь. А то мало ли что.
«Мало ли… что?», — повторяет мой внутренний голос.
Я киваю:
— Ага, — отвечаю, как Тоха.
Тот машет мне на прощание:
— Па, пока!
— Учись там! — напутствую сына.
А Вита бросает ему:
— Тош, ты иди, я сейчас. Кое-что прихвачу…
Я наблюдаю за ней, подпирая плечом нашу стену. Надо бы что-то сказать, только слов слишком много. Возможно, нам стоит всерьёз обсудить всё и сразу? Или просто молчать обо всём?
Она что-то ищет. Как будто.
— Виталь…, - начинаю.
Обернувшись ко мне, Вита быстро подходит. И я, не успев завершить свою фразу. А звучит она так: «Виталь, я люблю тебя», получаю удар по лицу…
Это не больно! Скорее слегка неожиданно. Так что я продолжаю стоять, ошалело таращась на Виту. Она миниатюрная, ниже меня. И, чтобы ударить, ей пришлось приподняться на цыпочках.
— Вит, ты чего? — нервно трогаю щёку.
Она смотрит так, будто взглядом готова убить, превратить меня в камень. Такой взгляд у неё я не видел давно.
— Ненавижу тебя, — произносит.
И, прежде чем я успеваю ответить. Схватить её. Сделать хоть что-нибудь! Вылетает наружу, как маленький рыжий тайфун.
Глава 23
Месяцем ранее…
Своей тягой к наукам я в деда. Папин отец, он работал в НИИ. Работа его была строго секретной. Мы и по сей день не знаем всего! Умер он рано. Видно, имел дело с родием? Но при жизни успел заработать квартиру. В те годы подобная роскошь давалась не всем.
Вот в эту квартиру отец и привёл Веронику, мою будущую мать. Мне говорили, бабуля была недовольна! Ведь сын был единственной радостью в жизни. Уж как она сильно его ревновала к невестке! А после — смирилась. Видать поняла, что любовь?
Когда я родился, то бабушка Нина с головой погрузилась в заботы о внуке. В памяти — запах её сладкой пудры, вкус свежих пышек. И слово «внучок», произносимое ею с такой нежностью. Увы, но до Аськи она не успела дожить! Так что мне посчастливилось.
В свою очередь, мама всегда говорила, что примет любую невестку в наш дом. Лишь бы только любил! Ну, а с Витой у них зародилась симпатия сразу. Аська малая была, и Витка любила её, как сестру. Сама она, ни братьев, ни сестёр не имеет. Их батя ушёл! Так что Витка тянулась к нам, в жажде восполнить пробелы.
— Хорошая девочка, — мама вздохнула, однажды её проводив.
— Я женюсь на ней, мам! Вот увидишь, женюсь, — заявил я решительно.
На
— Ты вырасти сначала и школу закончи. А потом хоть женись, хоть любись!
Помню, как папа гордился, когда я назвал сына в честь нашего деда — Антоном. А Виточке было не важно. Она так болела! Её кесарили, ребёночек плохо лежал. Помню, как я чуть с ума не сошёл, пока ждал под дверями. И молился, и плакал. Хотя в бога не верю. Я верю в науку! И всё же тогда…
В нашей квартире генеральный ремонт проводили два раза. Когда умерла моя бабушка, папа решил обновить интерьер. И когда они съехали за город, оставив мне право жить здесь с женой. Я люблю этот дом, наше родовое гнездо Шумиловых. Ни на что не променяю квартиру в кирпичном! К тому же, она близко к центру. До ВУЗа рукою подать.
По хорошей погоде могу добираться сюда на своём двухколёсном, а когда время есть, то пешком. Коллеги смеются. Говорят, я — новатор, каких поискать! Их машины стоят на парковке. А мой велик крепко привязан к столбу.
В деканате светло. Женский пол обсуждает сериалы. У нас женщин много! Мужики в меньшинстве. Одно то, что наш ректор — женщина, придаёт ВУЗу особенный вид. А я что? Я не против! Наверное, карма такая? В моей жизни рулит женский пол. На работе — Инесса Васильевна, дома — жена.
Я же всецело себя посвятил экономике. Но всегда ощущаю какой-то подкорковый стыд, посвящая студентов в святая святых. Ну, кто я такой, чтоб учить? Адам Смит? Стэнли Джевонс? Мейнард Кейнс? Нет! Я — всего лишь, транслятор их знаний. Я — посредник, задачей которого является сделать науку доступной для юных умов. И на этом я строю свой день, свои лекции, свой скромный вклад в величайшую отрасль знаний.
Моложаев идёт покурить. Наш «Сократ», современный философ. Я не курю, но решаю пойти, вдохнуть свежего воздуха. Впереди ещё три сложных лекции, а потом — разбирать курсовые полдня.
У двери деканата меня поджидает Светлана. Студентка-отличница, метит на красный диплом.
— Константин Борисович! — окликает меня, прижимая к груди тёмно-синюю папку, — Я закончила свой реферат, не посмотрите?
— Да, Моисеева, с превеликим удовольствием я ознакомлюсь с твоими трудами, — мой тон официальный намеренно. Ведь глаза у студентки блестят, как январские звёзды.
Не так давно, в череде рефератных листков обнаружил записку. Где почерком юной Светланы моё имя склонялось по-всякому: «Костя, Костенька, Константин, Константюша». И так много раз! Плюс сердечко, которое тут же лишило иллюзий, что это «жжжж» неспроста.
«Только этого нам не хватало», — подумал тогда, изорвал сие дело. И решил сделать вид, что не видел! Навряд ли Светлана специально? Скорее, листок угодил по ошибке, а я прочитал…
Моложаев меня поторапливает: