Всего лишь измена
Шрифт:
— Да ладно! Серьёзно? — её идеальные брови взметнулись на лоб. Чуть закрученный локон упал, делая взгляд ещё более томным.
— Серьёзно, — втянул носом дым, поиграл желваками на скулах.
— А я вот, наверное, замуж пойду, — сообщила она равнодушно.
Я попытался съязвить:
— Как правило, девушек радует это?
Антонина пожала плечами:
— Радует дурочек. А умные принимают как должное.
— Ммм, — отозвался, словно понял, о чём идёт речь.
Она посмотрела задумчиво,
— В сентябре выйду замуж, рожу, стану жирной.
— Не станешь, — я хмыкнул и опять, сам того не желая, уронил взгляд в её декольте.
Если Мила была вертихвосткой до мозга костей, то Зарецкая знала, чего она хочет. И шла напролом!
— Ты так думаешь? — пальцы её пробежали по бицепсу. Я, ощутив их касание, сильно напрягся.
— Твой будущий муж, наверное, очень крутой? — намекнул, что проблем не хочу.
Антонина поджала губу:
— Крутизной сыт не будешь!
— А чем будешь сыт? — бросил я.
Её пальцы продвинулись ниже, по линии локтя. Я, как загнанный кролик, обвёл взглядом двор. Не хватало ещё, чтобы Толик увидел! Но друг был всецело поглощён своей новой ролью. Ролью хозяина вечеринки. На веранде мы были одни.
— Ты мне нравишься, Костик. Ты не такой, как они, — она кивнула на действо в бассейне. Где пацаны проводили заплыв, а девчонки визжали, болея. Я подумал, что там, среди них моя Витка. Представил, как грязные лапы Димона касаются девичьих плеч…
— Кстати, о сытости, — щёлкнула по носу Тоня.
— А? — я очнулся.
Она оттолкнулась от поручня и облизнула губу:
— Моя спальня вторая направо, сразу от лестницы. Думаю, может, прилечь? Не знаю, как ты, а меня утомляет вся эта громкая музыка, крики.
Для неё мы все были просто подростки. Только что «встали с горшка».
Я слегка устыдился:
— Да, ладно, — кивнул.
Она, чуть подумав, добавила:
— Жду пять минут, а потом закрываю замок.
Когда Антонина ушла, я продолжил стоять. Догоревший бычок до сих пор зажимал между пальцев. Даже взмок! Так сильны были женские чары. Или «друг» мой заждался свидания с женским нутром?
«Раз не ты, то другая», — подумал. И ринулся в бой!
Там, в её спальне, всё кончилось быстро. Она поняла.
— Ты был мальчиком что ли? — откинула влажную прядь от лица.
Едва успев из неё выйти, я стал быстро застёгивать молнию джинсов.
— Подожди, подожди, Кость! Ты чего? — притянула она, — Я же не в обиду! Я так, констатирую факт. Просто ты так быстро кончил и так… неумело.
— Серьёзно? — зажмурился.
— Всё поправимо, — сказала она, как училка, — И ничего тут постыдного нет. Если придёшь ещё раз, научу.
Её руки обвили мою повлажневшую шею, притянули к себе. Губы с жаром прижались к моим…
Я пришёл ещё раз. И ещё! Вернее,
— Да! Вот так, чуть ниже. Правее, — шептала, когда я, на ощупь искал её клитор, сначала руками, а после — и ртом.
— Кончиком, нет! Только кончиком. А теперь целиком оближи, — выгибалась Зарецкая, подставляя свой сладкий лобок. И вцеплялась мне в волосы, когда удавалось дойти до конца.
Так я нашёл точку G, о которой, во времена, лишённые интернета, мало кто знал. Твёрдо уверился, где искать клитор. И управлять этой кнопкой во благо себе.
Зарецкая Тоня была очень строгой наставницей. Она запрещала кончать.
— Сперва я! — говорила, предоставляя мне выбор, как именно я собираюсь её ублажить. Я изощрялся по-всякому. И по итогу «занятия» получал свой заветный оргазм.
То лето было горячим. Не только из-за жары, царившей на улицах! Я пылал изнутри. Я хотел применять эти навыки в деле.
«Моя милая рыжая девочка! Я хочу, чтобы ты знала. Антонина Зарецкая, она ничего для меня не значит. Как, надеюсь, не значит, для тебя Коротаев Димка. Как ты могла с ним? Ведь он же говнюк! Извини, я не должен был… В общем, всё, что я делал с Зарецкой, я бы хотел повторить и с тобой. В смысле, не именно это. А просто! Хотел бы с тобой. Ведь теперь я умею, я знаю, как надо. Я смогу сделать так, чтобы ты поняла, Коротаев — не тот, кто тебе нужен», — так звучало очередное послание ей, в котором я извинялся, что переспал с другой женщиной. Как будто мы были супругами!
Но я и впрямь ощущал себя виноватым. Изменщиком. Притом, что за Виткой чувства вины не наблюдалось. Она флиртовала направо налево. Чем жутко бесила меня! Стала яркой, заметной. Ей, в целом, и усилий прикладывать не приходилось. Только чуть губы подкрасить! Натянуть майку с голым пупком. Пупком, который она проколола. Они с Миланой, как две проститутки, ходили по улицам с голым пупком.
А я ходил в зал. Тренажёрный. И выжимал больше всех в своём весе. Так я гасил свою злость на неё. Думал, сделать татушку. Типа, как у парней из качалки.
Даже как-то сказал:
— Слушай, Вит?
Витка, не вынимая изо рта чупа-чупса, промычала:
— Уму!
— Я хочу себе чё-нить набить на бице, — выдал дерзко.
— Где? — наконец-то достав конфету, спросила она.
— Ну, на бицепсе, — сдулся, — Или, может быть, лучше на плече, возле шеи?
— Ты о чём? — озадачилась Витка.
— Я о татушке! — ответил.
Она посмотрела, почти как в тот раз, на выпускном. И вдруг рассмеялась! Конфета в руке затряслась.
— Ты чего? — я обиделся.