Вселенная «Станция Бякино». Трилогия
Шрифт:
Борис еще немного подумал и добавил:
– В таких майках и штанах обычно ходят мальчики, да и волосы короткие. Будем считать это…
– Я назову его Алёша, – перебил Николай Николаевич. – Только представьте, всё это время он тут лежал. Уму непостижимо. С нами по соседству находился покойник.
Аня вернулась без собаки и с порога заявила:
– Его нужно срочно вынести из дома!
– Поддерживаю! – добавила Катя. – Вы же не собираетесь его тут оставить?
– А что? Мальчик никого не трогал, – Никник отвернулся, чтобы никто не видел, как он улыбается. – Отличный сосед, между прочим.
От сидения на корточках у Бориса Валентиновича заболели колени, он встал в полный рост и, немного подумав, сказал:
– Интересно, он тут оказался до зомби-эпидемии или после? Ещё интересней, от кого он в этой комнате заперся и почему не вышел отсюда после? От чего мальчонка умер в конце концов? Не от голода же?
– Куча вопросов, ответов на которые мы никогда не узнаем, – пробормотал дед. – Так что… Предлагаю привязать его к забору. А что? Пусть отпугивает всяких заблудившихся девиц, чтобы стороной обходили наше жилище.
Катя и Аня сделали вид, будто не слышали старого ворчуна.
Дверь в дом снова скрипнула. Послышались шаги по коридору в сторону гостиной, и уже через несколько секунд раздался мужской голос:
– Эй! Хозяева! Есть кто дома?
Девушки выглянули в проход и увидели в нём Серёжу.
– А вот вы где, – радостно сказал молодой смотритель и быстрыми шагами пошел к друзьям. – Всё-таки удалось открыть комнату?
Парню стало интересно, что же там внутри, и он, не дожидаясь ответа, поспешил в неё зайти.
– Что случилось? – настороженно поинтересовался наставник. – Ты же решил больше не уходить со станции.
– Угу, – Серёжа снял шапку, провёл рукой по сырым от пота волосам. – Который раз зарёкся. Я ненадолго. Маша отправила меня за маленькой баночкой малинового варенья на склад. Она испекла блины и хочет сделать Даше сюрприз. Устроить ребёнку небольшой праздник. А тут что? Есть что-то стоящее?
Борис Валентинович отошёл в сторону и показал рукой на мёртвое тело.
– Фиииу! – свистнул от удивления смотритель. – Неожиданная находка.
Парень приблизился к мертвецу и склонил над ним голову.
– Кажется, я его знаю, – Сережа резко отошёл назад. – Всем выйти из комнаты, он заражён… Немедленно заприте дверь.
Друзья покинули кладовую. Борис Валентинович вышел последним, сунул ключ в замочную скважину двери и провернул два раза, дабы скрылся язычок механизма. Затем неспеша и без паники закрыл дверь и еще пару раз провернул ключ, но уже в другую сторону.
Треск дров в камине раздавался по всему первому этажу. Близнецы вернулись из бани и сидели на коротких поленьях, поставленных на попа, возле огня с мокрыми и аккуратно зачёсанными назад волосами. Братья просили сестёр подкинуть в огонь дровишек и поставить чайник перед их возвращением, но те прохлопали момент и теперь виновато и торопливо суетились возле стола с кружками и заваркой.
Яся дремала у порога, и если кому-нибудь нужно было выйти, приходилось через нее перешагивать.
– Это случилось через пару недель после того, как я попал на нашу станцию, – начал рассказ Серёжа. – Слушайте, если я сейчас не принесу варенье, Маша сильно расстроится. Мне сейчас
– Я думала, у нас смотритель ты, – ляпнула Катя и тут же об этом пожалела.
– Я смотритель станции Бякино, – твёрдо ответил Сергей. – А Маша – смотритель в моей семье. Моя семья – это она и все вы… Короче, лучше ее не злить, и точка.
– Эта? – Николай Николаевич зашёл в комнату отдыха с банкой варенья в руках и чуть не запнулся за собаку. – Там еще какое-то есть, но то желтое, похоже на яблочное пюре. У меня вот и сумочка тряпичная имеется. Удобно нести будет.
Серёжа молча кивнул и взял банку в руки.
– Мы можем сходить, – предложил Сашка.
– Да куда вам после бани, – возразил Никник. – Сохните, я сам сбегаю.
Борис Валентинович забрал у Сергея банку, положил ее в сумку, перешагнул через Ясю и хотел было ее позвать, но та сразу учуяла хозяина и вскочила вслед за ним. Выйдя на крыльцо, мужчина завязал ручки сумки сначала на узел, а после прикрепил к ошейнику собаки.
– Яся! «Домой»! – крикнул Борис. – Домой, сказал! Живо!
Собака рванула с места, но, поняв, что хозяин не собирается за ней следовать, остановилась и, обернувшись, посмотрела назад.
– Давай, давай, давай, – захлопал в ладоши Борис Валентинович. – Домой!
Яся гавкнула и убежала в сторону станции Бякино.
Мужчина закрыл железную дверь на задвижку и вернулся к друзьям.
– Так, значит, это случилось полтора года назад? – начал разговор Борис Валентинович, поудобнее усевшись на диване.
– Уже два получается, – поправил наставника Серёжа и начал свой рассказ: – Я тогда только оклемался, но голова всё ещё гудела, когда пытался вспоминать прошлое…
– Кхм… Трр… Пшш… – затрещал громкоговоритель радиоточки, висящей на окне.
Маша обратилась к залу и попросила всех быть тише. Затем выкрутила ручку на максимум и приготовилась слушать трансляцию.
Через пару минут треск и шипение пропали, и из динамика раздался мужской голос:
Здорова! Раз, раз, раз! На связи Жмур… Максим Анатольевич. Сегодня без музыки. Настроения нет, уж простите. Хотя вечером могу включить кое-чего. Бродяга один узнал про наши эфиры и притащил картонную коробку с аудиокассетами. Не знаю, где уж он нашел, но запашок от них как из помойки. Пришлось отлить ему из собственных запасов, так что с вас причитается… Кхм… Песни на кассетах – дрянь редкостная. Хотя… Как там говорят? На вкус и цвет все фломастеры разные? Короче, помимо всей этой ерунды, там есть кассеты с радиоспектаклями. Вот я и подумал, было бы здорово послушать перед сном холодными зимними вечерами? А?
Теперь ситуация по связи. Станции Стромино, Бякино и Ерёлино прислали весточку о хорошей слышимости. Это не может не радовать. Значит, всё не напрасно. Еще две станции в противоположном направлении пока молчат. Черт, вы живы там? Может, рельсы не контачат. Подумаем…
И в конце по традиции наша рубрика «Приветы».
Некий господин С., пожелавший остаться инкогнито, передает горячий привет Марии со станции Бякино.
А дальше просил слово в слово: «Я знаю, что ты жива».
В общем, до вечера, не скучайте. С вами был Жмуров.