Вселенская пьеса

Федорова Евгения

– Я готов сделать то, что нужно.

– Э-э, нет, - я пихнул его в бок.
– Ты не интересен моему "приятелю".

– Это правда, - кивнул Сатринг, но потом сощурился.
– Хотя... согласись, Антон Доров, самопожертвование, это так мило. Если ты готов пойти на это, к чему мне возражать?

"Надо взлетать. Я уязвим на поверхности. Энергии недостаточно".

"Я знаю, Ворон. Я все устрою".

"Он убьет тебя".

"Разберемся".

–

У меня есть несколько часов до взлета корабля, - сказал я негромко, потянув Рика назад.
– Давай встретимся у Разлома и разрешим наш спор.

– Не затягивай, - согласился Сатринг.

Мониторы вспыхнули, оставив на сетчатке медленно тухнущий отсвет, и почернели. В рубке царила тишина.

"Экипаж ждет. Можно открыть дверь?"

Я поежился и кивнул своим мыслям.

"Да".

Зашуршав, перегородка отползла в сторону, и на меня уставилось множество пар глаз.

– Всем заниматься своими делами, - устало приказал я.
– Ворон взлетит, как только позволит энергозапас. Никакой опасности кораблю не угрожает.

– Но линкор!
– отчаянно напомнил Агатон.
– Вам нельзя туда идти, капитан!

– Здесь я принимаю решения и отдаю приказы!
– отчеканил я.
– Больше никакой демократии, господа, впредь забудьте об этом. Не в момент, когда на кону столько жизней. Разойтись, я сказал. Живо! Живо!

Рик и Денис благоразумно промолчали, Вант огорченно опустил голову.

Глава 25. Казусы и совпадения

"Набор энергии пятьдесят семь процентов".

– Антон, я пойду с тобой, - Рик нагнал меня у самой каюты. Я хотел переодеться во что-то более удобное, но, вслушиваясь в голос Ворона, замешкался у двери.

– Не думаю, что это будет разумно, -возразил я, входя внутрь и жестом приглашая пилота войти следом.

– Это почему же?

– Потому, что я обещал Мари сберечь тебя.

– Уж не лезь в мои дела, - сказано это было добродушно и с легкой улыбкой на лице.

– Сам посуди: как я могу взять тебя с собой, если еще несколько часов назад ты собирался умереть?

– Ничего не изменилось и сейчас если только понадобиться...

– Я не вижу в этом необходимости.

– Послушай, Антон, мы возьмем пистолеты, ты пойдешь, а я пристрелю этого Сатринга, вернемся на корабль...

– И получим залп с Белой Лионы. Это если допустить, что нам удастя убить парлакианина. Но послушай меня: я пойду один. Без оружия.

– А теперь ты послушай меня, Антон!
– Рик повысил голос.
– Ты сейчас пойдешь туда без поддержки, без оружия. Сатринг вспорет тебе брюхо и выпустит кишки, или и вовсе заберет с собой. Но ты нужен здесь, только ты способен обратиться в Союз! Без тебя мы - ничто. Нас точно никто не будет слушать.

– Совершенно не важно, кто обратиться к ним, если Нуарто захочет, в любом случае проигнорирует обращение.

Я наклонился, выискивая теплые удобные ботинки с высоким берцем. Опрометчиво повернулся к пилоту спиной.

– Важно, - твердо сказал Рик в самое ухо и опустил мне на затылок что-то тяжелое.

Ирин постоял над телом, рухнувшим

на пол, в задумчивости глядя в пустоту, потом нагнулся, поднял оказавшегося неожиданно легким капитана, и осторожно положил Антона на кровать.

– То ли я делаю?
– пробормотал он, постукивая ладонью по колену.
– Получилось не очень то вежливо, да, Антон, но как еще выйти из сложившейся ситуации? Возможно, Сатринг и вправду довольствуется мною, а может и нет. Главное, чтобы жила твоя Земля. В конечном итоге, не ради этого ли вы все здесь? Не ради ли благополучия планеты вы взошли на чужеродный корабль, соединив свои жизни навсегда с незнакомым разумом? А кто же здесь я? Лишь чужак, урвавший капельку не причитающегося мне счастья.

Ты вот очнешься, Антон, можешь проклясть меня, но то путешествие в пространстве, через которое я прошел... Я видел тебя и женщину. И эта женщина... Она потом еще поможет вам преодолеть трудности, но это станет неприятной неожиданностью. Да, ты верно будешь не рад. Учись прощать, Доров, особенно, когда раскрываются причины и мотивы.

Я просчитал все, теперь то знаю, кто она на самом деле. О да, я вычленил нашего врага и да, Антон, ты ужаснешься этому знанию. Ты будешь мстить. И, что самое ужасное, впервые сталкиваюсь с тем, что правда ничего не может изменить! Говорят, что знание вооружает, но сейчас это верно не так. Знание сделает тебя слабым...

Ладно-ладно. Я не хочу вдумываться, я устал считать. Эти лернийцы переложили жизнь на цифры, и оценивают события процентами. Почему бы и нет? Каждый сходит с ума по-своему. Вот мы переложили свою жизнь на эмоции и меряем КПД прожитой жизни воспоминаниями и количеством глупых ситуаций, которые нам приятно вспоминать. Тут уж с нами ничего не поделаешь. То, что мы считаем за подвиг, лерницам кажется необоснованной глупостью. Мне нечего им возразить, честное слов. Ведь и я, прожив на Эгиде с Бархом, начинаю как-то изменять образ мыслей. Ладно, ладно. Все это глупости, Антон. Что есть человеческая жизнь? Нас так легко убить, вот ведь какое дело: пистолет к виску и нажатый курок. Получается дырка в черепушке и мозги на стене. И труп, который, окоченев, становится уродливым и никому более не нужным. Вся наша красота и польза в жизни. Так значит, и отдавать эту жизнь надо с пользой, а не абы как. Ты тут полежи, а я пойду потихонечку, ведь до Разлома далеко, а на Эгиде поднялся ветер. Идти будет тяжело, да, тяжело, а Сатринг долго ждать не будет. Отдыхай, - Рик провел по лицу капитана рукой, словно запоминая его черты, поднялся и вышел из каюты.

Незамеченным он прошел по коридорам корабля, открыл шлюз и вышел на временный трап, уже покрытый наносами. Ветер и вправду набирал силу. В его нескончаемо свободных потоках метался снег, крупные хлопья рвались на части, с поверхности поднималась колкая поземка и била в лицо, призывая к благоразумию. Холод тут же пробрал человека до самых костей и Рик, съежившись, поддернул шарф, закрыв им лицо. Дышать так было легче, но теплее не стало. Он повернулся к черному проему, зияющему в боку корабля, достал сигарету и зажег зажигалку. Неверный огонек затрепетал и тут же потух. Рик прикрыл его ладонью, но огонек упорнее не хотел гореть, порывы ветра сдували слабое пламя.