Вселенский расконвой
Шрифт:
– Вери интристинг, – сделал вывод Шейх, посмотрев ректальную температуру. – Ит симз ту ми, зет хиз метаболик прогресс э-э-э-э хау ит ту сей [116] …
– Мей би ю ду ит ин эрэбиан [117] ? – сделал ему шаг навстречу Потрошитель, лепила кивнул и произнес энергичный монолог, обращаясь почему-то к Бродову.
Оказалось, что у этой собаки, своим видом напоминающей ту, покусившуюся на Пророка, все симптомы как при укусе кобры: заторможенность, вялость, угнетенное дыхание, ослабление рефлексов, патологический
116
Очень интересно, сдается мне, что его метаболизм э-э-э-э, как бы это сказать…
117
Может, вы сделаете это по-арабски?
– Я не знаю, – признался Бродов, тяжело вздохнул, взял в свидетели авторитета Франклина и посмотрел медику в глаза. – Сделайте все возможное. За ценой мы не постоим.
– О, ес, – тот принял купюру и повернулся к Серафиму: – Сделаем все возможное. Промоем желудок, введем антидот, поставим клизму и капельницу. А главное, – он понизил голос, – я дам ему «змеиный камень». О, это жуткое противоядие, чудеснейший бальзам, завораживающее дух тайное, проверенное веками средство. Тайну его открыл мне мой брат. – И он с признательностью посмотрел в сторону афиши. – Великий хауи.
– Да, великий, – согласился Бродов, кивнул и принялся прощаться. – Вот номер телефона, если что, звоните. Вот еще деньги в твердо конвертируемой, если вдруг не хватит. Ящик этот мы возьмем с собой, он нам дорог как память. Ну все, приятно было, аривидерчи, салям.
С Саидом он прощаться не стал, вручил ему обещанную купюру, хрустящую, шершавую, зеленоватую, причем не с Гамильтоном – с Грантом [118] .
– Вот тебе за провоз, вот тебе за мир, вот тебе за дружбу. Может, еще подкинешь нас в отель?
118
Президент Грант изображен на пятидесятидолларовой купюре.
Грант видом был суров, Данила приветлив, Саид – взволнован и учтив.
– О, ес, офкорс, – растаял он. – Да хоть на край света…
«Особенно в компании с Грантом», – добавили его глаза.
Однако ехать на край света ему не пришлось – едва перебрались через Нил, как Бродов велел остановиться: Саид, будь другом, выйди-ка на минутку. У нас тут есть организационный вопрос. Не терпящий отлагательств.
Вопрос, честно говоря, был не столько организационный, сколько оружейный. Ящик у Кобельборза был с секретом, вернее, с двойным дном, в котором находился тайник. А в тайнике том ждало своего часа колющее, режущее, рубящее и даже стреляющее крупным калибром. И вот этот час настал.
– Ну-ка, идите-ка вы к папочке. – Потрошитель взял топор, имитирующий теннисную ракетку, повесил через спину меч, замаскированный под клюшку для гольфа, положил в карман любимый, кромсающий все с легкостью булатный нож. – Ну вот, теперь хоть чувствуется уверенность в завтрашнем дне.
Бродов молча взял подарок Дорны, застегнул на поясе на манер ремня и кривой улыбкой встретил
Небаба же из соображений практических вооружился «Светлячком», отечественным боевым ударным лазером, последним мощным вздохом оборонки. Ну еще, естественно, взял «Гюрзу», левую, проверенную в деле. Куда же без нее, родимой. Хоть сама и не ползает, и без ядовитых клыков, а все кобры отдыхают [119] . Супостаты тоже.
В общем, отпустили с богом мобильного Саида, спустили на воду киноцефалов гроб, и он величественно потянулся к морю – не подполкан киноцефал, его контейнер. Так, верно, много лет назад влекло по Нилу и саркофаг с Осирисом…
119
«Гюрза» на расстоянии до 50 м пробивает любой бронежилет, а со 100 м – корпуса автомашин.
– А по реке плывет топор из города Чугуева… – проводил его взглядом Потрошитель, по-доброму кивнул и, скалясь, повернулся всем телом к Бродову, оценивающему ближние реалии. – Хорошенькая экскурсионная программа. А не пора ли нам, товарищи, пожрать?
– Да, сейчас рванем в гостиницу, там покормят, – Бродов кивнул, и в это время проснулся его мобильник: «Врагу не сдается наш смелый „Варяг”…»
Звонил братец Джонни, на повышенных тонах.
– Что там у вас, блин, происходит? Первый вовремя не вышел на связь, набираю Второго, потом Третьего – тоже, такую мать, не отвечают. Меня уже сам Двухсотый вызывал, рычал аки скимен, бросающийся на дерьмо. Братуха, внеси-ка ты ясность. Полную.
Первым по законам конспирации было велено величать Кобельборза, Вторым и Третьим соответственно Гирда и Кнорра, Двухсотый же номер носил сам Большой Собак, само собой трехзначный, как и положено ему по рангу.
– В плане Второго и Третьего не в курсе, информации ноль, – ответил лаконично Бродов, – в плане же Первого довожу: укушен в самолете какой-то тварью, плох и помещен на излечение в стационар с симптомами отравления. Тотального. Ветеринар говорит, что очень похоже на кобру. У меня все.
– Так, такую мать, – принялся думать вслух Джонни. – А что с этой тварью летучей? Взяли? Это хорошо. Дохлой? Это плохо. Немедленно сфотографируй ее, фас, профиль, с кормы, и мне сюда по почте на опознание. Телефон ни в коем случае не выключай, будь постоянно на связи. У меня все.
– Пока.
Бродов отключился и принялся расчехлять ноут:
– Сема, будь так добр, сфотографируй эту сволочь.
– Сделаем, – пообещал Небаба, вынул смартфон и взялся за пакет с призывной надписью «Пейте охлажденной». – Ну и вонь.
Да, существо в пакете озона не прибавляло, а благоухало «подснежником», перезимовавшим трупом. Точнее, букетом. Очень, очень большим букетом…
– Ишь ты, словно тот клоп. – Небаба разложил существо на газетке, нашел нужный ракурс, защелкал смартфоном. – Мал, да вонюч. И так вонюч. И этак вонюч. И как ни посмотри, вонюч. Сволочь.
Затем снимки слили на ноутбук, довели до нужных кондиций и в виде закодированно-заархивированных файлов послали братцу Джонни на «мыло». Пусть полюбуется, жаль, понюхать не сможет.