Вселенский расконвой

Разумовский Феликс

Глава 9

Давалова Вера Федоровна, старший лейтенант госбезопасности, 1978 года рождения. Телосложение 90-60-90, рост средний, кожа смуглая, на ощупь бархатистая, волосы блонд-платинум, глаза зеленые. Национальность – русская. Образование среднее. Личный номер БЩ-683117, агентурные клички: Трещина, Скважина, Солистка, Облизуха. В совершенстве владеет стрелковым и холодным оружием, приемами защиты и нападения. Курит мало, алкоголь употребляет в случае необходимости, любит бифштекс с кровью, мороженое эскимо, стройных голубоглазых женщин, сиамских котов и лысых пожилых мужчин. Представляет особую опасность при задержании.

Умеет выделить главное и сосредоточить усилия на ключевых участках профессиональной деятельности. Принимает обоснованные решения, стремится действовать нестандартно, не боится взять ответственность на себя.

Из служебной характеристики.

В Египет отбывали втайне, но с размахом.

Секретным приказом Кобельборза было создано туристическое бюро с коротким, но интригующим названием «Прямо в рай», которое и организовало эксклюзивный тур для доблестных работников холдинга «Наша шерсть», естественно, в природе не существующего. По первости проблем не было, все начиналось хорошо. Даже вопрос с кадрами, которые, как водится, решают все, прошел с легкостью, без головных болей: Альберт отправился разбираться в Иркутск, Небаба сгодился как стажер, шкура Верка и Люська, Серафимовы протеже, были взяты в качестве наживки. Ведь всем известно в галактике, как репты любят женщин, особенно их половую сферу – на вкус. Пусть жрут – сексоток не жалко. Да и вообще ничего не жалко для победы. В качестве же основного звена в экспедицию вошли: Бродов, Потрошитель, Гирд, Кнорр и, естественно, Кобельборз, Уполномоченным начальником. Словом, все поначалу складывалось хорошо. Сложности начались потом, чуть позже, когда стали собирать в дорогу Начальника. Он, в соответствии с легендой, выдавал себя за земного кобеля, а потому нуждался в вакцинации, ветдокументации и специальном, с непромокаемым дном, ящике для перевозки. Кроме этого, еще требовался документ из федерации служебного собаководства, что подлежащий выезду киноцефал не представляет ценности как производитель, в госплемактивах родины не состоит, а потому может ехать улучшать породу куда угодно. В том самом специальном, с непромокаемым дном, ящике. А заниматься всей этой кинологической возней было доверено стажеру Небабе. Играючи, без препон, он решил вопрос с ящиком, легко взяв начальство на поводок, привил его от бешенства и липоспироза, а вот с получением бумажки от корифеев из федерации дело как-то не задалось.

– Да ты что, парень? – сказали корифеи Небабе. – Ты только гля, какой костяк! Какой окрас! А прикус какой! И ваще, это не кобель, это огурчик. Очень редкой, ныне исчезающей породы – гвинейский мастиф. Парень, это же достояние республики, мы его сейчас будем ставить на специальный учет. В общем, вывозить будешь через наш труп.

Сколько стоило Небабе добыть справку, да так, чтобы все остались живы-здоровы, один бог знает. А ведь еще предстояло изгонять глистов, справлять ветпаспорт, получать сертификат, сдавать суровейший анализ крови на предмет наличия в ее составе антител бешенства. Слава богу, приснодеве и крылатым архангелам, что летели в Египет. Не в Ирландию, не в Швецию, не к англичанам или на Мальту [94] . Конечно, можно было исхитриться и обмануть судьбу – сделать наглый финт ушами в плане темы собака-поводырь, однако Кобельборз категорически пошел в отказ.

94

Для ввоза в Швецию, Ирландию, Великобританию и на Мальту животное необходимо чипировать – микрочип особым образом вводится под кожу в районе холки.

– Все должно быть натурально, – проскулил он. – Дорогу осилит идущий, терпение и труд все перетрут, а время все расставит по своим местам. Вперед.

И вот день убытия настал, слякотный, мартовский, хмурый. Однако на второй этаж Пулково-I прибывали путешественники, являющие собой даже на первый взгляд воплощение счастья. Словно очумелые, бросались они к стойке с логотипами турфирм, хватались за конверты с авиабилетами и ваучерами [95] , шуршали документами, рассматривали их, любовно убирали и изнемогали от нетерпения. Глаза их при этом лихорадочно блестели, губы улыбались, члены подергивались. Многие уже успели набраться на дорожку, им было хорошо и без Нила, и без пирамид. Руссо туристо облико морале.

95

Гостиничными, не приватизационными.

В шумной этой разномастной толпе были и туристы из «Нашей шерсти» – так же, как и все, изрядно взбудораженные, готовящиеся активно к приятным переменам. Не было лишь стажера и Уполномоченного начальника, отправившихся решать свой извечный вопрос – кинологический. Да, впрочем, оно, может, было и к лучшему – в отсутствие начальства сплоченней коллектив. Кнорр травил забористые а-ля Одесса анекдоты, Гирд с учтивой гендерностью посматривал на дам, дамы, Верка и Люська, подрагивали прелестями, кисли от смеха и оглядывались на Потрошителя.

– Серафим Фомич, а Серафим Фомич! Давайте и мы так же там, в Египте. Под пальмы, на песочке, лямур де труа…

Пожалуй, один лишь Данила Бродов как-то не вписывался в коллектив – мысли его были мрачны, тяжелы и очень далеки от суеты. Казалось, давно ли, всего-то ничего, стоял он вот так же, собираясь в полет, и все были живы, здоровы и благополучны, полны оптимизма и

веры в судьбу. И Женька, и Клара… Эх.

«Эх, хорошенькое настроение, веселый будет полет», – одернул он себя, вздохнул и принялся смотреть, как наших соотечественников, терзаемых заранее ностальгией, с неимоверной силой тянуло на контакт – к знакомству, разговорам, общению по интересам. Собственно, интерес был здесь один – ну как там оно в Египте? Жить можно?

В то же самое время стажер Небаба отправлял в полет своего начальника.

– Вы насчет плацкарты, товарищ полковник, не сомневайтесь, – говорил он, держа положенную субординацию. – С удобствами полетите. Я вам водички заморозил, не расплещется, можно полизать, на дно газеты постелил свежие, толстым слоем. Ну там, для всяких неожиданностей. На ошейничке у вас бирка, на ящике тоже, так что, бог даст, может, и не потеряетесь…

– Знаешь, стажер, я много чего видел, полметагалактики прошел. Был на Астероиде Вампиров, проваливался в Черную дыру, ходил в психическую атаку под режущим псилазерным огнем, – мрачно отзывался Кобельборз, почесывался, судорожно бил хвостом. – Но такой сраной цивилизации, как ваша, нигде, даже на дне Вселенной, не видал. Гуманоиды двуногие, мать вашу, хомо сапиенсы гребаные… Так, говоришь, газеток-то свежих положил? Молодец, соображаешь, хоть в дороге почитаю. И вот еще что, стажер. Что-то мне совсем не нравится этот черный с Ориона. Как бишь его? А, Гирд. Он и эта сука, то есть самка блондинка, отзывающаяся на кличку Верка. Что-то в них не то. Не то, стажер, не то. Ладно, бог даст, прилетим – разберемся. По полной программе, как положено, со всей строгостью, как учили. Ты понял меня, стажер, понял? Ну ладно, давай лапу, кобель, я надеюсь на тебя. Очень крепко надеюсь…

Кобельборз вздохнул, выругался, залез в ящик и отдал себя в руки грузчиков, уже как следует нагретых предусмотрительным Небабой. Нагретых грамотно, коротким энергичным монологом:

– Мужчины, не дай-то вам бог. Если что не так, найду…

А дела на втором этаже Пулково-I шли себе своим чередом: великодушно скомандовали на посадку, начался великий шмон, копание в белье и постепенное подтягивание к магазину дьюти-фри. Любимое отечество здесь было в своем репертуаре, любимом же, ликероводочном. А цены, как и в прошлый раз, такие, что Бродов даже крякнул от удивления. Впрочем, удивлялся он недолго – подъехал автобус, забрал народ и быстренько перекантовал на летное поле. К внушительному, не вызывающему дурных эмоций аэробусу. Здесь их уже ждали с нетерпением пограничники, стюардессы и энергичная дама в штатском. Взгляд, нижние конечности и броская фигура были у нее как у самки блондинки Верки.

И вот, наконец, свершилось – массы поднялись внутрь, расселись по местам, пристегнули ремни. И Бродов словно увидел забытый, но знакомый сон – рявкнули могуче турбины, «Илюшин» взял старт и помчался по летному серому полю. Дружно рванули за корму елки лесополосы, шасси резиново отбарабанило марш прощания, моторы выдали на-гора всю мощь. И пассажиры, невзирая на заложенные уши, вздохнули с облегчением – ура, взлетели. Обстановка сразу сделалась непринужденной, теплой и дружественной. Если что – так все товарищи по несчастью. А тут еще стюардессы выкатили тележки, уставленные емкостями с горячительным, хоть и за бешеную цену, как в последний раз, но с гарантией не левым, не паленым, голимо фирменным. Народ денег не жалел, брал – впереди еще предстояла мягкая посадка. В общем, скоро в самолете стало жутко весело – шум, гам, смех, шатания по салону. Сразу же со всей отчетливостью выяснилось, что пришелец Гирд и инопланетянин Кнорр жалуют не только черную квачу, но и земное виски с черным лейблом [96] . Девушки и Серафим компанию поддержали, да еще как, обеими руками. Вернее, взяли в коллектив и уже не отпускали горького пьяницу Джонни Уокера. С шутками, песнями и заигрываниями без пряников взял зеленый змий туристов под свое крыло. Впрочем, не всех, Бродов вообще не пил, хмурился, думал о своем, Небаба был не в духе и думал о Кобельборзе: «И как же он там, сердечный, в багажном-то отсеке. Без мундира, без штанов, в одном только ошейнике, среди залежей барахла». Еще в голове у Семена крутился стих сообразно настроению:

96

Блэк лейбл – «черная этикетка», одна из разновидностей виски марки «Джонни Уокер».

Неграм, малайцам душно и жарко.Брызжет волна, и дымит кочегарка [97] …

А полет между тем, хвала Аллаху, продолжался – в иллюминаторе тянулись облака, по салону ползал зеленый змий, стюардессы начали нести харчи в путешествующие массы. Так что Бродов побаловался минералкой, съел аэрофлотовский обед и, глянув сквозь стекло на пену под фюзеляжем, мгновенно по-спецназовски заснул. Приснилось ему как всегда – башня, мерное коловращение и женский певучий голос. Волнующий голос Дорны. Господи, где она сейчас…

97

Самуил Яковлевич Маршак «Мистер Твистер».