Всем Иран. Парадоксы жизни в автократии под санкциями
Шрифт:
США в ответ изменили тактику. На смену одностороннему давлению пришла санкционная коалиция, которая включила в себя главных торгово-экономических партнеров Ирана. Выступить единым фронтом получилось в том числе и потому, что мало кто сомневался, что ядерная программа Исламской республики носит совсем не мирный характер. Тегеран к тому моменту не слишком далеко продвинулся в этом направлении, но стремление обзавестись ядерным оружием было очевидно, причем не только Западу. Сначала к давлению на Иран присоединился Евросоюз, а затем Китай и Россия — потенциальное расширение клуба ядерных держав не понравилось никому из больших международных игроков.
Максимального эффекта новый подход достиг при Бараке Обаме, когда США вместе с ЕС ввели санкции в отношении экспорта нефти и нефтепродуктов из Ирана, Евросоюз отключил
Параллельно Вашингтон начал массово применять протестированное ранее грозное оружие: вторичные санкции. Если кто-то нарушает режим ограничений, введенных США в отношении Ирана, то может сам попасть в американский санкционный лист. Выбор для иранских партнеров непростой: хотите продолжать бизнес с Тегераном — рискуете стать персоной нон-грата во всем западном мире.
Пик нового давления пришелся на 2011–2012 годы и моментально дал плоды. С 2001 по 2010 год иранская экономика на фоне высоких цен на нефть росла в среднем на 4,5% в год, а уже в 2012 году ВВП упал почти на 4%. В следующем году — тоже падение, на 1,5%. Инфляция c 10% разогналась почти до 40%[51].
Давление на Тегеран при Обаме и по сей день служит примером максимально успешного использования санкций за всю новейшую историю. Всего за пару лет политическая элита Ирана поняла, что развиваться в таких условиях невозможно. В итоге в 2013 году на выборах в стране победил Хасан Рухани, который открыто заявлял о намерении договориться с США.
Почему политика санкций сработала, да еще так быстро? Во-первых, США воспользовались отработанными ранее приемами на принципиально новом уровне. Санкции, очевидно, нанесли экономике серьезный удар. Во-вторых, Вашингтон на этот раз действовал не в одиночку — в кампании давления приняли участие почти все основные мировые державы. Наконец, санкции вводились только за ядерную программу и с конкретной целью — изменить позицию Тегерана по этому вопросу. Иными словами, эффективное давление сочеталось с понятными и исполнимыми требованиями.
***
Аэропорт имени имама Хомейни в Тегеране не производит впечатление совсем уж глухого захолустья, но и продвинутым его тоже не назовешь. Если делать скидку на санкции и проблемы страны — вполне сносно: есть эскалаторы, ленты для багажа, пара кафе в зоне прилета, еще парочка в зоне вылета после паспортного контроля. Аэропорт как будто лет на двадцать отстал от международных стандартов, но по меркам начала нулевых все вполне достойно.
Перед посадкой на самолет пассажиров досматривают представители Корпуса стражей исламской революции. Местные говорят, когда в 2016 году международные санкции сняли, тут же нашелся западный подрядчик, который взялся реконструировать аэропорт. Власти страны были только за, но тут в дело вступил КСИР: представители корпуса заявили, что это стратегически значимый объект и из соображения безопасности западной компании сюда нельзя. В итоге управляет воздушной гаванью компания, аффилированная с Корпусом. Иностранцев не пустили даже в краткий период «медового месяца» после снятия санкций.
Прямо напротив выхода из аэропорта, по ту сторону шоссе, гостей столицы встречает большой отельный комплекс Rexan&Remis. Заметно, что отель выглядит куда современнее, чем аэропорт, совершенно другой уровень. Эту гостиницу словно специально поставили здесь, чтобы она бросалась в глаза прилетающим и напоминала: так могло бы быть в Иране, если бы эксцентричный президент США Дональд Трамп не вернул санкции.
Когда Обама и Рухани договорились о ядерной сделке, мировые отели стояли в очереди, чтобы прийти в Иран. (Все международные сети покинули страну сразу после 1979 года.) Первой в середине 2010-х подсуетилась французская компания Accor, которая открыла здесь отель Novotel&ibis — как раз напротив аэропорта имени имама Хомейни. Однако Accor о своей расторопности вскоре пожалела — в 2018 году Трамп не просто вернул санкции, но и принялся их целенаправленно ужесточать. Все прочие сети свои отельные проекты свернули, и Novotel&ibis остался единственным европейским отелем, который успели построить в окно нормализации
Похожим памятником стал и Iran Mall — огромный торговый центр на западе Тегерана. Его открыли весной 2018 года в расчете на массовый приход западных брендов и сытые годы впереди. Увы, ничего подобного не случилось. Молл все так же огромен и местами весьма неплох, там есть даже единственная в Иране крытая хоккейная площадка. Однако большую часть торгового центра занимают пустые, никем не занятые площади. Они так и ждут своего часа, когда страна наконец разбогатеет. Сколько времени займет ожидание, никто не знает. Крушение надежд
С 2013 по 2015 год Вашингтон и Тегеран договаривались об условиях ядерной сделки, в 2016 году она вступила в силу. В Иране эту новость встретили с огромным воодушевлением: Хасан Рухани, идеолог сделки, и глава МИД Мохаммад Джавад Зариф, ключевой переговорщик, превратились в национальных героев. С Исламской республики сняли не все санкции, но страна освободилась от ограничений, которые имели отношение к атомной программе (то есть самых значимых), включая банковские и санкции на экспорт нефти. Однако уже в конце 2016 года в США на выборах победу одержал Дональд Трамп, который публично обещал расторгнуть соглашение с Ираном. В течение 2017 года мировой бизнес выжидал, не сворачивая текущие проекты с Ираном, но и не начиная новые. В 2018-м Трамп выполнил свое обещание, вернув все старые санкции в отношении Ирана. Не заставили себя ждать и новые.
Объективных причин для выхода из ядерной сделки у Трампа не было: Иран исправно выполнял все условия соглашения, а его атомная программа стала самой прозрачной в мире, что подтверждали авторитетные эксперты[52]. Все подозрения по поводу ядерного оружия относились к периоду до 2004 года. Никаких доказательств, что Тегеран с 2016 года делал какие-либо шаги для обретения ядерного оружия, нет и по сей день.
На этом вопросе стоит остановиться чуть подробнее, потому что ядерная программа Ирана по понятным причинам волнует многих. Из моего общения со специалистами по атомной энергетике можно сделать следующие выводы: теоретически Исламская республика может разработать собственную ядерную бомбу, но не в одночасье, и Тегеран хорошо понимает все риски, связанные с таким решением. Во-первых, на производство такого оружия потребуются месяцы (по разным оценкам, от девяти до восемнадцати). К тому же сделать это втайне от всего мира, с учетом современных средств разведки, не получится, а это означает, что США, Израиль или другие противники Ирана с высокой вероятностью смогут нанести упреждающий удар. Во-вторых, ядерный Тегеран скорее всего утратит поддержку Пекина и Москвы, так как ни Китай, ни Россия не хотят расширения клуба ядерных держав, даже за счет своего ситуативного партнера. Поэтому сейчас Иран постепенно работает над ядерной программой, строит новые, более совершенные центрифуги и понемногу увеличивает собственные запасы обогащенного урана, но не переходит черту, после которой вернуться назад будет невозможно. Нет гарантий, что это не изменится со временем, но сейчас угрожать возможностью сделать атомную бомбу для Исламской республики гораздо выгоднее, чем на самом деле ее произвести.
В главе об отношениях с США я уже упоминал, что Трамп практиковал странный подход к Ирану: скорее всего, успех Обамы вселил в президента-республиканца надежду, что достижение с давлением на Иран можно не только повторить, но и развить. В этот раз ни о какой международной легитимности речи не шло, поскольку и ЕС, и Китай, и Россия — все крупнейшие международные игроки, кроме США — выступили против одностороннего выхода Вашингтона из соглашения. Не было в политике Трампа и другой необходимой составляющей успеха — понятных и исполнимых требований. Вашингтон хотел от Тегерана всего и сразу: ядерных ограничений, отказа от ракетной программы и активной региональной политики. Санкции Трамп тоже вводил за все подряд: ядерную и ракетную программы, поддержку терроризма, нарушения прав человека. С тех пор фактически любой бизнес с Ираном стал потенциально токсичным. Даже фармацевтические компании принялись уходить из Исламской республики.