Всем парням, которых я когда-либо любила
Шрифт:
– Доброе утро, мисс Ротшильд, – приветствуем мы хором. Я толкаю Китти локтем и начинаю обратный отсчет:
– Пять, четыре, три…
– Черт возьми! – вскрикивает мисс Ротшильд. Она пролила кофе на руку. С ней такое случается, по меньшей мере, два раза в неделю. Не знаю, почему бы ей просто не пойти медленнее или, может быть, закрыть термос, или же не заполнять его до краев.
И именно в тот момент подъезжает Питер, его черная «Ауди» невероятно сверкает при свете дня. Я поднимаюсь и говорю:
– Пошли, Китти.
И
– Кто это? – слышу ее шепот.
Окна в машине Питера отпущены. Я подхожу поближе со стороны пассажирского сиденья и заглядываю внутрь.
– Ничего, если мы подвезем мою младшую сестренку до начальной школы? – спрашиваю я. – Ей сегодня нужно быть пораньше из-за экскурсии.
Питер выглядит раздраженным.
– Почему ты не упомянула об этом вчера?
– Потому что вчера я не знала! – Я скорее чувствую, чем слышу, как позади меня ерзает Китти.
– Машина двухместная, – говорит Питер. Будто я сама этого не вижу!
– Знаю. Я посажу Китти к себе на колени и пристегну ремень поверх нас. – За что папа убил бы меня, если бы узнал, конечно, а я не собираюсь рассказывать ему об этом, так же как и Китти.
– Ага, это будет очень безопасно, – язвит он. Ненавижу, когда люди язвят. Это так низко.
– Всего две мили!
Он вздыхает.
– Хорошо. Забирайтесь.
Я открываю дверь и залезаю, укладывая сумку в ногах.
– Давай, Китти. – Я раздвигаю ноги, освобождая ей место, и сестра забирается внутрь. Крепко пристегиваю нас ремнем и обхватываю ее руками. – Не говори папочке, – наказываю я.
– Еще бы! – отвечает она.
– Привет. Как тебя зовут? – спрашивает ее Питер.
Китти колеблется. Это случается все чаще и чаще. С новыми людьми ей приходится решать: будет ли она Китти или Кэтрин.
– Кэтрин.
– Но все зовут тебя Китти?
– Все, кто меня знает, – произносит Китти. – Для тебя же я – Кэтрин.
Глаза Питера загораются.
– А ты крепкий орешек, – говорит он с восхищением, которое Китти игнорирует, но продолжает мельком на него поглядывать. О, да, он всегда оказывает подобный эффект на людей. На девушек. Даже на женщин.
Мы проезжаем окрестности в молчании, которое нарушает Китти:
– Итак, кто ты?
Я перевожу взгляд на Питера, он же смотрит прямо перед собой.
– Я Питер. Гм, парень твоей сестры.
У меня отвисает челюсть. Мы ничего не говорили о том, чтобы лгать своим семьям! Я думала, что это будет только в школе.
Китти замирает в моих руках. А затем поворачивается, чтобы взглянуть на меня, и орет:
– Он твой парень? С каких пор?!
– Начиная с прошлой недели. – По крайней мере, это правда. Ну, отчасти.
– И ты ничего не сказала! Ни одного поганого слова, Лара Джин!
– Не говори «поганого», – автоматически
– Ни одного поганого слова, – повторяет Китти, качая головой.
Питер заливается смехом, и я бросаю на него неодобрительный взгляд.
– Все произошло очень быстро, – объясняет он. – Едва ли было время рассказать кому-нибудь…
– Разве я с тобой разговаривала? – рявкает Китти ему в ответ. – Нет, я так не думаю. Я разговаривала со своей сестрой.
Глаза Питера становятся огромными, и я вижу, как он старается сохранить невозмутимый вид.
– Марго знает? – спрашивает она меня.
– Еще нет, и ты не расскажешь ей об этом раньше, чем у меня будет возможность это сделать.
– Хм. – Кажется, это чуть-чуть успокаивает Китти. Узнать что-то первой, раньше Марго – большое дело.
Вскоре мы подъезжаем к начальной школе, и, слава Богу, автобус все еще на стоянке. Все дети выстроились перед ним в очередь. Я испускаю вздох облегчения, который сдерживала всю дорогу. Китти уже выбралась из моих объятий и выпрыгивает из машины.
– Хорошей экскурсии! – кричу я ей вслед.
Она оборачивается, обвиняюще указывая на меня пальцем:
– Я хочу услышать всю историю, когда вернусь домой! – И с этим заявлением она убегает к автобусу.
Я снова пристегиваю ремень.
– М-м-м, не припоминаю, чтобы мы решили рассказывать своим семьям о том, что мы встречаемся.
– В какой-то момент она бы все равно это выяснила.
– Тебе не нужно было говорить «парень». Мог бы просто сказать «друг». – Мы все ближе к школе, еще два светофора. Я нервно подергиваю за косу. – М-м-м, ты разговаривал с Женевьевой?
Питер хмурится.
– Нет.
– Она не сказала тебе ни слова насчет этого?
– Нет. Но уверен, что скоро скажет.
Питер заезжает на стоянку и паркуется. Когда мы выходим из машины и направляемся к входу, Питер переплетает свои пальцы с моими. Я думала, он собирается проводить меня до шкафчика, как сделал это в прошлый раз, но Питер ведет нас в противоположном направлении.
– Куда мы идем? – спрашиваю я.
– В кафетерий.
Я уже собираюсь возразить, но он успевает твердо сказать:
– Нам нужно больше тусоваться в общественных местах. Кафешка – именно то место, где наше представление разойдется на ура.
Джоша в кафе не будет – оно для популярных, – но я знаю, кто точно там будет. Женевьева.
Когда мы заходит внутрь, она сидит за обеденным столиком в окружении своих почитателей: Эмили Нуссбаум, Гейба и Даррелла из команды по лакроссу. Они все завтракают и пьют кофе. Должно быть, Женевьева физически ощущала присутствие Питера, потому что она тотчас испепеляет нас взглядом. Я начинаю замедлять шаг, чего Питер, кажется, не замечает. Он прямиком направляется к столику, но в последнюю секунду я трушу. Тяну его за руку.