Всем сестрам по серьгам
Шрифт:
— Ты хоть понимаешь, где он работал?! — горячилась Наталья. — Кого возил! И сколько всего про них знал!
— Ну и чего? — таращил глаза Костя. — Его, чё, убили?
— Его не убили только потому, что не успели, — терпеливо объясняла Наталья. — Он вовремя почуял опасность и сумел убежать от них, скрыться.
— Ну, и чё?
— Хрен через плечо! — орала Наталья. — Ты что, совсем больной или прикидываешься, что ничего не понимаешь?! Он слишком много знал и спрятался в безопасном месте, чтобы спасти свою жизнь, а заодно и наши! Суд признал его умершим, но я верю,
31
Надежда Никитична, задумчиво побарабанив пальцами по столу, махнула рукой и решительно набрала рабочий телефон младшего сына.
— Андрюш, это ты?
— Да вроде я.
— Здравствуй, сынок! Ты завтра свободен?
— Смотря для чего, — осторожно уклонился от ответа Шестаков.
— Отвезешь меня утром в «Детский мир»?
— А что, пришла пора обновить гардеробчик? Впадаешь в детство? Не рановато?
— Пальто надо Аньке купить демисезонное, — не позволила Надежда Никитична сбить себя с заданного курса. — Вчера старое померили — рукава совсем короткие. А в шубке уже жарковато. Мы бы с утречка пораньше…
— Я… сам куплю, — помедлив, сказал Андрей.
— Купи, — охотно согласилась Надежда Никитична. — Знаешь, такое дутенькое, из непромокаемой ткани. А можно курточку купить со штанами, тоже неплохо. И сразу им отвези, чтоб она уже в понедельник в сад надела.
— А больше никому ничего не надо? Сашеньке, Мими?
— Да вроде нет.
— Ладно, там разберемся…
Серым субботним утром Андрей подъехал к «Детскому миру» на Лубянке, заранее раздражаясь от неизбежной душной людской толчеи, хорошо памятной с детских лет. Но огромный магазин оказался на удивление безлюдным, и томимые скукой продавщицы набросились на случайно забредшего в это сонное царство симпатичного мужика, как стая изголодавшихся ворон на подмокшую в луже булку. В итоге к машине ошеломленный Шестаков вернулся, как Дед Мороз, с большими разноцветными пакетами в обеих руках.
Получасом позже, паркуясь во дворе Алениного дома, он заметил стильную темноволосую девицу на высоченных каблуках и даже проводил ее взглядом, неторопливо шествующую небрежной подиумной походкой как раз к нужному ему подъезду. Нагнав, он галантно распахнул перед красоткой дверь, пропуская ее вперед, и усмехнулся, поймав быстрый призывно-оценивающий взгляд. Но только выйдя вместе с ней из лифта и направившись к одной квартире, Шестаков понял, что перед ним Наталья.
Она тоже догадалась, кто этот импозантный попутчик и, скрывая невольное разочарование, бросила:
— Кажется, мы заочно знакомы…
— Похоже на то, — вежливо согласился Андрей, дивясь про себя, как разительно отличаются друг от друга родные сестры.
Алена, открывшая дверь, застыла в немом изумлении, но дети уже бежали навстречу с веселым шумом, пихая друг друга, висли на Шестакове, Фунтик истерически лаял, от избытка чувств приседая на задние лапы, а Фиса как подкошенная рухнула на бок и в изнеможении прикрыла глаза, что, по всей видимости, означало высшую степень неприятия этого бедлама. А
Многочисленные пакеты перетащили в гостиную, мгновенно наполнив ее обрывками яркой упаковочной бумаги, счастливыми возгласами, смехом и яростной дележкой подарков.
Наталья, на которую никто не обращал внимания, презрительно поджав губы, села в кресло и закурила тонкую коричневую сигарету, небрежно закинув ногу на ногу. Сапоги она так и не сняла.
— Наташ, ты бы здесь не курила. Все же дети… — упрекнула Алена.
— Ничего, — отмахнулась та. — Пусть привыкают. В России живут, не во Франции.
Андрей бросил на нее хмурый взгляд, но вмешиваться не стал.
Розовое Анькино пальто, все простеганное маленькими, расшитыми бордовыми розочками квадратиками, оказалось велико как минимум на два размера.
— Может, рукава подвернуть? — расстроенно предложила Алена.
— И веревкой перевязать, чтобы по земле не волочилось, — фыркнула Наталья. — Видать, папаша-то здесь не частый гость. Это ж надо так с размерчиком промахнуться!
Шестаков мог бы ей, конечно, кое-что ответить насчет частоты визитов или, допустим, совести и материнской любви, но, поймав умоляющий Аленин взгляд, смолчал, сдержался.
— Ну что, Анька, — бодро сказал он, притягивая к себе готовую заплакать дочку, — поедем в «Детский мир» менять пальто?
— Поедем! — задохнулась от счастья Анька. — На машине? А голубые польты бывают?
— Нужно говорить «пальто», — поправил Андрей. — Разве тебя мама не научила? А пальто всякие бывают, даже серо-буро-малиновые.
— Не хочу серо-буро! — надулась Анька. — Хочу голубое! Я теперь только голубой цвет люблю, а розовый не люблю. Ненавижу!
— Это мы вчера пластинку слушали «Голубой щенок», — пояснила Алена, натягивая на дочку шубку. — Так что, боюсь, одним голубым пальто тебе не обойтись.
— А что же ей теперь, два пальто покупать? — удивился Сашенька.
— Ш-ш-ш! — приложила палец к губам Алена и заговорщицки ему подмигнула: — Боюсь, как бы она не потребовала еще и щенка!
— Живого?! — замер от восхищения Сашенька.
— Ну Бог с тобой! — сделала большие глаза Алена и прошептала одними губами, чтобы не услышала хитрая Анька: — Голубого…
— Слышишь, пап? — лукаво осведомился Сашенька, и Наталью передернуло от этого неожиданного обращения.
— Ничего, — успокоил его Андрей. — Нас голыми руками не возьмешь.
Закрыв за ними входную дверь, Алена поманила Мими в коридор и тихонько спросила:
— Погуляешь с Сашенькой часок?
— Я что, гувернантка?
— Мне с твоей мамой поговорить надо.
— Хватит уже называть ее моей мамой! — зашипела Мими. — Сколько можно повторять одно и то же?!
— Ладно, успокойся. Гулять пойдешь?
— Да уж конечно, пойду! С этой, что ли, сидеть буду…
— Тогда помоги, пожалуйста, ему одеться и отчаливайте. — Она вернулась в гостиную, где Наталья продолжала безучастно курить, и позвала: — Пойдем на кухню, у меня там рассольник доваривается.