Всем спокойной ночи

Вайнер Дженнифер

— Эй!

Я моргнула, тряхнула головой и обнаружила, что дверь лифта открыта, а красавчик сосед удивленно смотрит на меня.

— Наша остановка.

— Ах, ну да! Четыре-Б, это мы и есть!

Подойдя к нашей двери, мы попытались взяться за ручку одновременно. Я ввалилась в прихожую и чуть не ударилась головой об антикварную железную спинку кровати Джейни.

— Как вас зовут? — спросил он.

— Кейт, — судорожно сглотнув, ответила я.

Мне казалось, что мое горло покрылось пылью, и было очевидно, что

я забыла остальную часть своего имени.

— Кейт, — повторил он и кивнул, словно это ему понравилось. — Меня зовут Эван Маккейн. Квартира четыре-А.

— Приятно познакомиться!

С моих губ сорвалось завершенное, социально корректное предложение, без малейшего лепетания и без никакого психологического приставания. Прогресс! Я поставила коробку в стенной шкаф и сунула руки в карманы.

Изогнув бровь, сосед осмотрел разруху, чемоданы и коробки, из которых на пол вываливались смятые газеты и орешки из порванных упаковок. Грузчики потели и ругались, протаскивая спинку кровати вдоль по коридору к спальне Джейни.

— Так сколько же вас въезжает?

— Двое. Я и моя соседка Джейни. Джейни Сигал. «Ковровые покрытия Сигала».

Блин, ну зачем я это сказала?

— Джейни Сигал, «Ковровые покрытия Сигала», — повторил он.

Я кивнула.

— Что, удача отвернулась от нее?

— Нет, нет, — возразила я. — Просто она хочет жить настоящей жизнью. Вместе с людьми, в Уэст-Виллидж. Ха-ха.

Пока Эван разглядывал горы, кучи, громоздящиеся груды пожитков Джейни, у меня в голове пронеслось: «Эван! Было ли на свете имя прекраснее?!»

— Ребята, вам нужны еще помощники?

— Нет, у нас все в порядке, мы уже…

В эту минуту из кухни послышались оглушительные звон и грохот, за которыми последовала еще более громкая ругань. Мы с Эваном поспешили туда.

Там на полу на корточках застыла Джейни.

— Проклятие! — воскликнула она, подбирая осколки супницы. — Каюк нашему сервизу на восемнадцать персон.

— Осторожнее, — пробормотала я, становясь на колени рядом с ней и помогая собирать осколки.

— Джейни, это Эван Маккейн. Он наш сосед, — объяснила я.

Она подняла голову, театральным жестом провела указательным пальцем под каждым глазом, потом посмотрела на него… и тут в ее спальне что-то грохнулось об пол так, что стены задрожали.

— Очень рада познакомиться. — Джейни поднялась, энергично пожала руку Эвану и выскочила из кухни.

— Ух ты, — высказался Эван, глядя ей вслед.

— Да уж, она немножко…

«Господи, до чего же он хорош! — мысленно твердила я. — Прямо как Рик Спрингфилд в „Центральной больнице“, только стрижка другая».

Словно услышав мои мысли, Джейни в спальне заменила «АВВА», и послышались вступительные такты «Jesse’s Girl».

Эван усмехнулся.

— Вы что, обе поклонницы Рика Спрингфилда?

— Я люблю эту песню! — выпалила я. — Я написала Рику Спрингфилду

письмо, когда мне было двенадцать лет, и он прислал мне фотографию с автографом. Моя мама всегда называла его Рик Спрингстин.

— Рик Спрингстин?

— Ну да. Она оперная певица и не любит музыку, написанную за последние пятьдесят лет, — пояснила я. — Ну, что ж, полагаю, мне пора вернуться к своим делам.

— Позвольте мне поставить кое-что получше.

Я проводила его взглядом и открыла коробку, надписанную «лак для волос», в которой действительно оказались штук тридцать полупустых флаконов лака для волос.

Я только начала заметать остатки разбитой супницы, как Рика сменило мечтательное мурлыканье Бесси Смит, любезно предоставленное Джейни, исполнявшей роль диджея в гостиной.

«Пойдет дождь, можно надеть галоши, придет снегопад, можно согреться. Придет любовь, ничего не поможет».

Эван тихонько подпевал, а мое сердце пело и парило в груди. Это что-то означало. Должно было означать.

«Случится пожар, мы знаем, что делать. Проколете шину, поставьте другую».

Тихо напевая, я высыпала мусор в ведро. «Придет любовь, ничего не поможет».

— Эй!

Я подняла голову. Эван смотрел на меня… все еще с усмешкой на губах.

— Что?

— Стой смирно! — велел он, протянул руку и двумя пальцами ловко вытащил что-то у меня из волос. — У тебя застряло.

Я посмотрела на его ладонь — там лежало розовое кудрявое перышко.

— Надо же! Откуда оно взялось?

Я полагала, что оно взялось из боа Джейни, которое я пару часов назад вынула из коробки «боа из перьев». Но я не смогла бы это сказать, даже если бы захотела. Эван пристально смотрел на меня, я глядела на него, губы у меня пересохли, сердце колотилось…

Эван вытащил из кармана пейджер. Я и не заметила, что он запищал.

— Встреча. Надо бежать.

— Да, конечно, было приятно познакомиться…

Он помахал мне рукой, протиснулся через дебри пожитков Джейни и вышел, оставив мне, уставившейся ему вслед, с сердцем, застрявшим в горле, перышко.

Грузчики поставили трехметровое зеркало Джейни в барочной золотой раме к стене. Мое сердце упало, когда я внимательно рассмотрела себя два часа спустя. «Ну почему я не положила хотя бы немного тона? — думала я, глядя на раскрасневшиеся щеки и блестящий лоб. — Или помады, или просто надела бы пакет на голову?» Пакет решил бы все мои проблемы, хотя тогда мне было бы трудно перетаскивать коробки.

Я одернула подол рубашки и втянула щеки. У моего поклонника-репетитора был неправильный прикус и манера брызгать слюной во время разговора. Кандидат на мое внимание с МБА был хорош собой, но на голову ниже. Такой парень, как Маккейн, никогда не посмотрел бы на меня дважды — если бы сначала не обратил внимания на мою музыку.