Всем спокойной ночи
Шрифт:
Еще шесть шагов, и я испытаю облегчение после трудов праведных. Пять… четыре… три… два…
— Мама?
— Спи! — шепотом скомандовала я своей дочери.
— Сказку, — попросила в ответ она, вытаскивая книжку из стопки на столике рядом с постелью.
Я присела на маленькую кроватку под балдахином. Софи была в розовой фланелевой ночной рубашке. Тонкие каштановые волосы закрывали щеки. Она подвинулась, чтобы дать мне место, и прижалась ко мне.
— В большой зеленой комнате… — начала я.
— Был телефон, — продолжила
— Спокойной ночи, расческа, и спокойной ночи, щетка, и спокойной ночи, кашка, и спокойной ночи, никто.
— Мама, кто это никто? — спросила Софи, показывая на пустую страничку.
«Я», — подумала я.
Я думала о парочках, увиденных на улицах города, в узких шарфах, обмотанных вокруг шеи, и смеющихся в темноте. Думала о Джейни, умной и компетентной, о ее мелированной шевелюре, сумочках, пальцах, быстро бегающих по клавиатуре, о том, что она сама управляет своей жизнью.
Я думала о том, как моя мать швырнула мне меню обслуживания в номере и заявила, что ей нужно уходить, и даже не спросила, что привело меня к ней, и почему глаза у меня все еще красные и опухшие от слез, которые я пролила за время полета. Я думала о Бене, как он стоял в дверях и смотрел на меня сверху вниз, на то, как я скорчилась на коленях перед ванной, и смотрел даже не на меня, а сквозь меня.
— Не знаю, золотце мое, — ответила я и закончила сказку: — Спокойной ночи, звезды, спокойной ночи, воздух, спокойно спите все вокруг.
Я поцеловала дочь, затем, по ее настоятельному требованию, ее куклу и прокралась на цыпочках по скрипучему полу вдоль по коридору к своей спальне.
Если Бен проснется, я расскажу ему правду. В любом случае, мне придется ему рассказать. Если кто-то подсовывает угрожающие записки под «дворники» нашей машины, если я или дети в опасности, нужно, чтобы об этом знал мой муж. Еще три шага. Еще два. Один…
В кармане зажужжал мобильник. В своей комнате один из моих мальчиков вскрикнул во сне. Я вытащила телефон и поднесла его к уху.
— Алло!
Я знала, что сейчас услышу: низкий раскатистый странный голос, тот самый, которым говорят все без исключения монстры из наших ночных кошмаров. И этот голос скажет: «Я оставил записку на твоей машине, Кейт. Ты думала, что ты в безопасности за своими замками и сигнализацией. Но это не так. Я в твоем доме. Я в твоем доме уже сейчас…»
— Кейт?
Даже после всех этих лет его низкий, теплый голос все еще заставил мой желудок сжаться в судороге. Я видела его таким, каким он был в ту новогоднюю ночь, с полузакрытыми глазами. И руками, запутавшимися в моих волосах.
— Эван, ты где? — прошептала я, попятившись и отступив в детскую ванную комнату. Я закрыла дверь и в темноте села на стульчак. — Полиции нужно поговорить с тобой.
— Кейт…
— Китти Кавано мертва! У нее был записан номер твоего телефона!
— Помедленнее, Кейт.
Я глубоко вздохнула и закрыла глаза.
— Где ты?
— Аэропорт Ньюарка. Только что из Майами.
Мое воображение нарисовало пальмы, белый песочек, Мишель в бикини.
— Я связался там с полицией, — продолжил Эван. — Буду в Апчерче завтра днем. Мы можем встретиться?
— Я замужем! — выпалила я.
— Я знаю.
Эван помолчал, а когда заговорил снова, в голосе его прозвучали низкие, дразнящие нотки, которые я помнила с тех самых совместных ужинов и игр в скрабл.
— Но я все-таки надеюсь, что видеть тебя можно?
Я наклонилась вперед, сжимая телефон в потной ладони.
— С тобой все в порядке, Кейт? Ты на себя не похожа.
— Я должна идти, дети спят, — пробормотала я, не подумав, как нелепо это звучит.
Уже глубокая ночь. Конечно, мои дети спят! И что он имел в виду, утверждая, будто я на себя не похожа? Да откуда он вообще знает, какой я стала?
Я выключила телефон, снова прокралась вниз, чтобы еще раз проверить, работает ли сигнализация и заперты ли как следует все двери и окна.
Часть вторая
ПИСАТЕЛЬНИЦА-НЕВИДИМКА
Глава 21
Перелет из Лондона в Нью-Йорк длился шесть часов, и в дьюти-фри я прикупила два романа, где под мягкой обложкой конфетно-розового цвета комически страдали британские героини, а на последней странице их ожидало счастье. Плюс еще четыре глянцевых журнала, три молочные шоколадки «Кэдберри» и маленькую бутылочку красного вина, которую намеревалась выпить в туалете. Еще в наличии имелись шотландские восковые затычки для ушей и шелковая маска на глаза. И, наконец, на случай самой крайней необходимости или непредвиденного приступа рыданий у меня с собой было несколько таблеток сильного обезболивающего средства, которое я припасла с прошлого лета, когда у меня вырвали зуб мудрости.
В самолете я сбросила туфли, натянула плед до подбородка, развернула шоколадку и открыла журнал. И в эту самую минуту рядом со мной сел высокий, сутулый мужчина с приятным узким лицом.
— Привет.
Ему было примерно столько же лет, как и мне, а голос и безупречные зубы были несомненно американскими.
Я отреагировала слабой полуулыбкой, кивнула и отвернулась к окну. Журнал все еще лежал раскрытым на коленях. Заголовок гласил: «Отвечаем на ваши самые интимные вопросы о здоровье». Из содержания явствовало, что, по мнению издателей британского «Космо», большая часть моих самых интимных вопросов о здоровье касалась ситуаций, когда чешется в тех местах, которые нельзя почесать на людях.