Всемирная история. Крестовые походы
Шрифт:
Прибытие Папы римского Урбана II на Клермонский собор 1095 г. (миниатюра, XV в.)
Эти мысли, высказанные папой римским в контексте противостояния с королем Франции Филиппом I (1060–1108), подразумевали возможность выступления рыцарей в поддержку папской курии вопреки воле монарха и даже против него самого, а понтифик утверждал право церкви вооружиться сразу двумя мечами – и духовным, и светским. Окончательное оформление учение о двух мечах на службе церкви получило в трактате «О созерцании» («De consideratione») вдохновителя Второго крестового похода Бернарда Клервоского: «Сказал Господь: „Вложи меч в ножны“ – значит, меч твой, хотя и не в твоих руках. Ведь он не сказал им в ответ: „Господи, здесь два меча“. – „Слишком много“, – он сказал: „Достаточно“. Итак, оба меча, духовный и светский, принадлежат Церкви; первый вынимается Церковью, а второй – от имени Церкви; первый рукой священника, а второй – рукой воина, хотя на самом деле по указанию священника и приказу императора».
Во второй половине XI в. утверждается также оформлявшаяся с середины столетия концепция справедливой священной войны в интересах Святого престола. Согласно утвердившимся представлениям, участники военных действий в защиту церкви и папства
Впервые эту идею высказал все тот же Григорий VII. В 1073 г. император Византии Михаил VII Дука (1071–1078), обеспокоенный усилением могущества турок-сельджуков, обратился к папе римскому за помощью. Григорий VII живо откликнулся на просьбу, желая воспользоваться сложившейся ситуацией для преодоления раскола 1054 г., приведшего к окончательному размежеванию православной и католической церквей, и утверждения власти наместника престола Святого Петра на Востоке христианского мира. 2 февраля 1074 г. папа писал Вильгельму I Бургундскому: «Мы надеемся… что после подчинения нормандцев (в Италии) мы отправимся в Константинополь на помощь христианам, которые горестно страдают от очень частых набегов сарацин и страстно молят нас протянуть им руку помощи». Вскоре, 1 марта 1074 г., папа обратился с призывом «ко всем верным Святому Петру», желающим защитить христианскую веру, прийти на помощь Восточной церкви и спасти братьев во Христе, которых, по его словам, наступавшие с востока мусульмане «ежедневно режут как скот» тысячами. «Бейтесь смело, – писал Григорий VII своим адресатам, среди которых был Генрих IV (германский король в 1054–1105 гг., император Священной Римской империи с 1084 г.), – дабы снискать в небесах славу, которая превзойдет все наши ожидания. Вам представляется случай малым трудом приобрести вечное блаженство».
В посланиях понтифик открывал также и истинную цель организуемого похода – объединение Западной и Восточной церквей: «К этому делу меня особенно побуждает также и то, что Константинопольская церковь, не согласная с нами относительно Святого Духа, стремится к согласию с апостольским престолом». Папа собирался лично встать во главе западного воинства, рассчитывая на массовую поддержку со стороны рыцарства. По крайней мере в письме маркграфине Матильде Тосканской он заявлял: «Я верю, что в этом деле нам окажут содействие многие рыцари». И действительно, Григорию VII поначалу сопутствовала удача, ведь к концу 1074 г., по его словам, ему удалось заручиться поддержкой 50-тысячного войска, состоявшего из итальянцев и французов, о чем понтифик поспешил сообщить Генриху IV, рассчитывая также на скорейшую поддержку со стороны короля Германии. При этом папа отмечал, что эти рыцари готовы выступить под его началом против врагов Бога и двинуться в Иерусалим для освобождения Гроба Господня. Интересно, что, говоря о своих целях, понтифик подчеркивает стремление помочь Константинополю, а определение святынь Иерусалима как главной цели похода приписывается уже самим «воинам Христовым». Очевидно, призыв освободить Святой город уже тогда был более понятным и привлекательным в рыцарской среде, чем возможность оказать помощь Византийской империи, пусть даже эта предоставленная единоверцам подмога способствовала бы уврачеванию раскола и единению церкви. Неудивительно, что впоследствии очередное побуждение оказать военную помощь византийцам и всем восточным христианам будет вначале поставлено в единую связку с лозунгом освобождения Святой земли, а затем и вовсе станет основным, вытеснив все остальные цели на периферию внимания.
Планам Григория VII не суждено было осуществиться – вскоре он втянулся в конфликт с французским королем Филиппом I, которому грозил низложением и призывал верных папскому престолу французских рыцарей выступить против своего монарха. Еще большей проблемой стала борьба за инвеституру с королем Германии Генрихом IV, заставившая папу окончательно сосредоточиться на внутриевропейских делах. Однако единожды брошенный верховным понтификом призыв не пропал втуне, а сам Григорий VII по праву может считаться зачинателем идеи переноса священной религиозной войны с мусульманами под руководством папы римского из Европы – Испании и Южной Италии – на Ближний Восток. И хотя Григорий VII прямо заявлял в своих посланиях о помощи Константинополю и лишь смутно намекал на Иерусалим, к тому же приписывая стремление освободить его рыцарскому воинству, оставалось лишь слегка преобразовать брошенный им призыв для организации первой военной экспедиции западных христиан с целью освобождения Святого города. Осуществить это спустя два десятилетия суждено было уже другому папе римскому, второму преемнику Григория VII, Урбану II (1088–1099).
Показательным в обоих случаях начала папой кампании по организации похода на Восток представляется ромейский след – зов из Византии, оказавшейся в бедственном положении в связи с сельджукской угрозой. В 1090–1091 гг. византийский император Алексей I Комнин (1081–1118), как ранее Михаил VII Дука, обратился за помощью к папе и правителям Запада. Эккехард Аурский писал, что ромейские послы и грамоты, «которые видели даже мы сами», были направлены василевсом в Европу для того, чтобы получить помощь в борьбе с мусульманами «в Каппадокии, во всей Византии и в Сирии». Еще одним опасным врагом империи, наступавшим с севера на византийские владения на Балканах, были в то время печенеги. По словам Анны Комниной, «дела империи на море и на суше были в весьма тяжелом положении», и Алексею I не оставалось иного выхода, кроме поиска любой помощи, от кого бы она ни исходила. Хронист Жильбер Монский писал: «…император в Константинополе по имени Алексей страшился постоянных набегов язычников и уменьшения размеров своего королевства, и он отправил послов во Францию с письмами, чтобы поднять принцев и чтобы они пришли на помощь… подвергающейся опасности Греции».
Папа римский и монархи Западной Европы были при этом естественными союзниками как единоверцы, и религиозное чувство должно было привлечь их на сторону Византии благодаря описаниям неслыханных бедствий, которые претерпевали от мусульман христиане Святой земли. Византийский василевс воспользовался этой возможностью в полной мере. Заслуживает внимания так называемое письмо Алексея I Комнина к графу Фландрии Роберту, в котором красочно описаны бесчисленные страдания восточных христиан под мусульманским гнетом. Подлинность этого послания обоснованно ставится под сомнение, однако оно позволяет составить представление о том, как описывали на Западе зверства турок по отношению к восточным христианам, побуждая «воинов Христа» незамедлительно выступить на их защиту. «О светлейший граф, великий заступник веры, – писал якобы Алексей I Комнин Роберту Фландрскому, – уповая на Ваше благоразумие, я хочу поведать о том, как святейшая империя греков-христиан ежедневно терпит притеснения от печенегов и турок, которые непрестанно грабят
Не преминул Алексей Комнин также поднять вопрос о возможности объединения православной и католической церквей. Последнее было нацелено на папу римского – единственного политического деятеля той эпохи, способного сплотить под своей эгидой разрозненные силы феодальных властителей Западной Европы. Идея объединения Восточной и Западной церквей была продолжением планов папы Григория VII, а также завязавшегося между императором Византии и папой римским еще с начала 1088 г. диалога по этому поводу. Уже тогда в ответ на претензии Урбана II о притеснении католиков в Константинополе, высказанные им через направленных к Алексею I послов, византийский василевс согласился обсудить возможности и условия сближения православной и католической церквей. В сентябре 1089 г. в столице Византии состоялся церковный синод, на котором были рассмотрены спорные для обеих церквей догматы и обряды с целью выработки программы преодоления противоречий и поиска путей к заключению церковной унии. При том, что духовенство Восточной церкви во главе с патриархом Константинопольским не выказывало особого стремления к объединению, между Урбаном II и Алексеем I складывались хорошие отношения. Папа снял с императора наложенное еще Григорием VII отлучение, а василевс, в свою очередь, последовательно давил на православное духовенство, побуждая его идти на сближение с Римом. Последнее было вполне ожидаемо, ведь только так император мог рассчитывать на получение военной помощи от понтифика. О том, что Алексей I ожидал прибытия военной подмоги «из Рима», известно из свидетельств Анны Комниной.
Впрочем, интенсивные сношения между папской курией и византийским двором в течение 1089–1091 гг. не привели к желаемому для обеих сторон результату. Папа Урбан II находился в это время в слишком сложной ситуации, ведя непримиримую борьбу с германским императором Генрихом IV. Убедительно укрепить свои позиции в противостоянии с антипапапой Климентом III (1080–1100) Урбану II удалось лишь весной 1094 г., когда он смог вернуться в Рим и стать наконец общепризнанным главой всей католической церкви. Лишь теперь идея организации похода на Восток начала приобретать четкие очертания, и показательно то, что после обретения реальной власти папа стремительно приступил к ее реализации. Судя по всему, она не переставала занимать понтифика все годы после нереализованных планов конца 80-х – начала 90-х гг. XI в., и уже в марте 1095 г. на церковном соборе в североитальянском городе Пьяченца вновь себя проявила. И снова обратиться к идее похода «воинства Христова» на Восток папу римского подвигли византийцы, отправившие на собор в Пьяченце делегацию с просьбой о помощи в борьбе с мусульманами. Хронист Бернольд Констанцский сообщал о соборе в Пьяченце: «На этот синод прибыло посольство от императора Константинополя, который настоятельно просил господина Папу и всех верующих во Христе оказать помощь против язычников для защиты Святой Церкви, которая уже почти уничтожена язычниками в тех краях, которые они захватили, до стен Константинополя». Урбан II незамедлительно откликнулся на просьбу Алексея I, обратившись к воинам Запада: «Его Святейшество Папа призвал многих исполнить эту службу, пообещать под присягой отправиться (на Восток) по воле Божьей и предоставить императору самую верную помощь против безбожников на пределе их возможностей». Рыцари, в свою очередь, «обещали клятвенно, что отправятся туда по Божьей воле и окажут императору самую верную посильную помощь против язычников».
После окончания собора в Пьяченце папа римский отправился через Альпы на юг Франции для проведения совещаний о совместных действиях с монахами клюнийских аббатств – одной из важнейших опор папской власти. Как писал Фульхерий Шартрский, «когда Урбан II услышал, что турки заняли внутренние районы Византии и жестоко угнетают христиан, то, движимый добродетельным благочестием и любовью к Богу, перешел через горы, спустился в Галлию и повелел созвать собор в Оверни, в Клермоне». Перед этим понтифик встретился в городе Ле-Пюи с известным прелатом, местным епископом Адемаром Монтейльским. Этот священник за несколько лет до этого, в 1087 г., совершил паломничество в Иерусалим и не понаслышке знал, как обстоят дела в Святой земле и на пути к ней. Видимо, уже во время длительных совещаний с Адемаром было принято решение организовать поход для освобождения Иерусалима от «язычников» и «неверных». Затем последовала встреча папы с крупнейшим местным феодалом юга Франции графом Раймундом IV Тулузским, с которым обсуждалось уже участие в планируемом предприятии рыцарства юга Франции и практические аспекты подготовки и осуществления военной экспедиции. После этих решающих переговоров почва для провозглашения похода с целью освобождения христианских святынь на Востоке была подготовлена и можно было сообщить о намерениях престола Святого Петра во всеуслышание. С этой целью папа объявил о проведении церковного собора в южнофранцузском городе Клермоне в ноябре 1095 г. Источники отмечают, что слухи о предстоящей экспедиции на Восток уже успели к тому времени распространиться повсеместно и все с нетерпением ожидали официальных заявлений по этому поводу. Это обусловило повышенный интерес к собору, всячески поощрявшийся также самим папой римским. Призывая французских прелатов явиться в Клермон, Урбан II советовал им пригласить на собор также «всех знатных людей, самых влиятельных князей» их епархий. Так охвативший общество стихийный ажиотаж умело дополнялся понтификом с целью собрать в Клермоне как можно большее количество христиан – как священников, так и мирян, в особенности владетельных сеньоров и воинов-рыцарей.