Всходы Власти
Шрифт:
— И прокляты честью…
Энмар, рыжий лучник, чьи стрелы почти всегда попадали в цель, подал голос, вонзая в себя кинжал, и ещё шестнадцать поддержали его.
В этот момент, я почувствовал, как что-то пронзило меня изнутри. Это было похоже на то, как будто ржавая, шипастая, отравленная и одновременно раскалённая добела железная цепь прознаёт всё твоё нутро. Но в этот раз она не прознала моё тело: о нет, она пронзала саму душу…
Чудовищная, раздирающая изнутри боль бросила меня вниз, заставляя упасть на колено в бассейн, полный крови… Бирюза и синева на чёрной мантии окрасились багрянцем.
Краем глаза я заметил, как Сай, что стоял третьим, замер, словно
— Продолжать… Что бы ни случилось… Любой ценой. Я выдержу. — прохрипел я, найдя в себе силы подняться.
— Разорвут оковы смерти… — прогудел громила Сай, вонзая в себя кинжал, больше не колеблясь.
Новая цепь пронзила мою душу, заставляя вскрикнуть. А затем ещё одна… Я упал в бассейн, захлёбываясь кровью. Это была поистине хтоническая пытка, и все мои силы уходили на то, чтобы не забыться в этой безумной боли. Я уже не слышал, как адепты говорят слова моей мантры, не видел, как вонзают в себя кинжалы, лишь отчаянно пытался не захлебнуться кровью собственных жертв, когда очередная вонзившаяся в душу цепь сбивала меня с ног.
Но я должен был… Потому что знал — другого шанса не будет. Расчёты, подготовка, теории: всё это меркло перед океаном безумного страдания. Я знал, что это вероятно, будет неприятно, но ничто не могло передать насколько.
Человек может приспособиться ко всему, и я повторял это про себя, цепляясь за это как за последний спасательный круг, пытаясь не захлебнуться.
Не знаю, как я выдержал это, и выдержал ли вообще. Это была пытка из того рода, что сводят человека с ума… Но в какой-то момент сквозь боль и призму воспалённого, отчаянно борющегося сознания, я услышал последние слова мантры.
— Отрёкшиеся от жизни… — Демойл вонзил кинжал в грудь, и мёртвый, зловещий хор голосов вторил ему.
— Замкнут кольцо.
Эскилион, бывший адепт круга красных башен, стоявший последним, проткнул собственное сердце, и последняя цепь пронизала моё нутро: всё ещё раздирающая, отвратительная… Но привычная.
Я чувствовал себя телом, что распяли на цепях изнутри. Но ко мне хотя бы вернулась способность мыслить.
Семнадцать фигур с кинжалами в сердце молча смотрели на меня чёрными глазами. Я вздохнул, отгоняя боль, и потянулся к силе смерти, разлитой вокруг. Жертвенный бассейн из крови зазмеился чёрными нитями и одновременно вспыхнул багрянцем, рождая кроваво-красный отблеск силы смерти, как было когда-то в Ганатре. Жизнь и смерть, кровь и страдание сплелись здесь.
Я ощутил, как цепи ритуала внутри меня зашевелились, словно змеи, устремляясь куда-то, и меня тянуло вместе с ними. Я знал, что это: привязка. Теперь, когда нити созданы, требовалось сковать меня с моим бессмертием. Непростая задача, но у нас было много силы… Мы продавим саму реальность ради этого.
Чёрные нити в кровавых желобах превращались в канаты. Я чувствовал, как потоки смерти усиливаются, накапливаясь и собираясь в центре ритуала. Лица верных адептов принялись высыхать, словно готовясь вот-вот рассыпаться. Багровый светящийся бассейн начал тускнеть, пока не стал окончательно чёрным, а вокруг него широким смерчем закружились потоки чёрного дыма, создавая настоящее торнадо из силы, что втягивалась в обречённых.
Первым не выдержал Лонис. Сын рыбака распался невесомым прахом, что присоединился к бушующему вокруг урагану. За ним последовали Олан и Бино: одни из самых молчаливых моих рыцарей. Голас и Деймол, сын торговца и позор семьи, обратились в прах за ними. Гнис, Тонир, и Лысый Дон не выдержали потока смерти, распадаясь на клочья праха… Петро и Кола последовали за ними.
Мне казалось, что я выдержал начало, то дальше — выдержу все что угодно. Но ростки, будто прорастающие изнутри, заставил меня закричать. Закричать страшно, отчаянно, даже не замечая боли от сорванного горла…
Прежде, чем я успел подумать о чём-то ещё, боль резко, словно отрезанная, мгновенно исчезла. Я всё ещё чувствовал нити, что, казалось, пронзили каждую частицу моего я… Но теперь они и были мною. Теперь они — и есть я…
В следующее мгновение я почувствовал, как что-то на другом конце мириадов нитей потянуло меня за собой, и последнее, что я увидел, это то, как моя собственная рука распадается на части, не оставляя даже праха.
Мир мистических искусств всегда была загадкой для простого человека. Иногда в нём бывают вещи, что нельзя описать простыми словами, или подобрать аналоги привычных нам вещей. И, пожалуй, это был один из таких моментов. Но когда последняя часть моего тела распалась, знаменуя начала небытия, понял всё.
Понял, как работает этот ритуал, понял, что он призван сделать, и как это работает. И самое главное, понял то, что у меня получилось. Искажённым, неправильным, кровавым и кривым способом… Наверное, даже демон, что дал мне этот ритуал, не думал о возможности подобного, полагая, что у меня не получиться. Но у меня получилось. А потому моей следующей мыслью было то, что никто и никогда не должен узнать о том, как и почему это получилось. А значит, об этом никогда не расскажет ни один из моих дневников или рассказов. И сам я постараюсь похоронить это так глубоко в своей памяти, что никто и никогда не сможет это достать.
Что остаётся от человека, когда его тело стёрто от существования? Разум? Дух? Энергия? Душа?
Я и сам не был уверен в том, что осталось здесь и сейчас, после того как ритуал словно… А впрочем, об этом тоже стоит умолчать. Но я всё ещё БЫЛ, и в этот миг я увидел вселенную собственной персоной. Каждую каплю крови вокруг, каждое завихрение воздуха, каждый атом и каждую песчинку… Каплю росы на травинке окружающей нас столовой горы, волнение шаманов, что видели вихрь смерти, ускользающая, отчаянная надежда Улоса. Не знаю, на какие чувства опиралось это восприятие, но это было просто невыносимо. Человеческий разум просто не может выдержать подобного… Не потому, что это пытка, но потому что он слишком мал и слаб для такого масштаба. Я почувствовал как защита, дарованная мне недавно драконом затрещала, разрушаясь, в отчаянной попытке удержать распадающееся на части сознание. Но свою работу она сделал: и это выиграло мне ровно одну мысль. Последней, ускользающей и угасающей мыслью, я хотел лишь одного: вернуть всё как было.
В следующий миг я осознал, что из воздушного вихря посреди бассейна из отравленной, чёрной крови, собирается моё тело.
Первый вздох, что я сделал, буквально чувствуя, как впервые работают сотканные из самого небытия лёгкие, был самым прекрасным чувством, что я когда-либо испытывал в жизни.
Это было чувство абсолютной власти над самой смертью, чувство настоящего, подлинного бессмертия. И это было прекрасно.
Я оглянулся, глядя на дело своих рук. Тысячи начинающих смердеть трупов, реки засыхающей почерневшей крови. Вернейшие из верных, что отдали свою жизнь ради этого мига.