Вслед за Бурей. Дилогия
Шрифт:
– Да посплю уж, - не стал упираться Мудрейший.
– Только пожалуй сначала богам помолюсь, раз такой завтра день.
– Богам?!
– поднялся на локте магистр.
– Ты что, все еще веришь в богов? После всего, что случилось с тобой и твоими людьми! После того, как эти черные упыри захватили вашу Долину! После того, как чудища сожрали столько народу!
– в голосе Вечного слышалась злая ирония.
– Какие боги, Яр?! Ты уже большой мальчик. Пора перестать верить в сказки.
Эркюль разошелся не на шутку и сыпал вопросами, не давая Мудрейшему даже слова сказать. Да Яр и не рвался. Неожиданно резкая реакция Дамарана на упоминание Великих выбила младшего Вечного из колеи. Тему богов им еще не довелось обсудить, как оно того следует. Как-то раз магистр прошелся по самому краю религиозных основ северян. Но и то, лишь с позиции
– Тебе сколько лет?
– продолжал распаляться Эркюль.
– Не двадцать. Не тридцать. Шесть с хреном веков уже прожил. Ты видел богов?
В этот раз Дамаран уже не просто ругался - он действительно желал получить ответ, ибо после короткой паузы с нажимом повторил:
– Я спрашиваю, ты хоть раз видел богов? Своими глазами видел?
– Нет, - кое-как выдавил из себя Яр.
– А ты хоть раз видел, чтобы боги открыто вмешивались в людские дела? Видел, хоть какое-нибудь подтверждение того, что они существуют?
Пронзительный взгляд магистра настойчиво буравил Яра, но тот не смутился - у него было, что ответить на богохульство.
Мудрейший не раз уже думал над тем, что сейчас говорил Дамаран. Долгие, долгие годы наглядным примером существования Великих для Яра служили Ножи и Звездный камень. Предметы, каких больше нет во всем мире, давали надежду на то, что боги простерли над Племенем длань и даруют свое покровительство.
Но горы развезлись, и прежние домыслы рухнули. Подобных ножей северяне имели без меры, а камень - всего лишь наследство каких-то там древних, как говорил про него Дамаран. Казалось бы, самое время настало и впрямь усомниться в существовании безучастных богов, но новый пример поразительной мощи заставил хранителя Племени пуще прежнего уверовать в реальность небожителей. Тот факт, что он сам едва ли приходится сыном Яраду, не опроверг для Мудрейшего данности - Великие здесь, рядом с ними, вверху, иль внизу, иль повсюду... неважно! Главное, что они есть и в их власти воистину могучие силы! Пусть редко, но мир ощущает всю эту мощь на себе. Такое не спутать ни с чем. Не боги, так кто? Больше некому. Уж этот пример повесомее всяких ножей и камней - его Яр сейчас и озвучил:
– Мощь богов мы все видели. И недавно.
Твердость голоса с лихвой подтверждала уверенность Мудрейшего в своей правоте.
– Разве Бури, как вы здесь это зовете, недостаточно, чтобы уверовать в силу Великих? Весь наш мир ощутил на себе мощь их битвы. Я своими глазами смотрел на крушение гор. Своими ногами чувствовал дрожь земли. Чем не пример божьей силы. Как можно после такого не верить...
– Буря?! Битва богов?!
– перебил Яра Вечный.
– Что за чушь ты несешь? Я считал тебя малость умнее. Сам подумай: с чего бы богам каждый раз драться через одно и то же количество лет? Причем, начинают они свою битву исключительно летом, в конкретный единственный день. И к тому же всегда бьются ровно неделю. Нет, Яр! Дудки! Здесь дело в другом.
Темнота укрывала лицо Дамарана, но по голосу было понятно - магистр скривился в улыбке.
– А еще... Чем ты слушал, когда я тебе говорил про кристалл и про компас? И про другие предметы древних, что оживают лишь в Бурю? Нет уж, Яр. Пусть в богов верит всякое быдло, для которого вся их никчемная жизнь умещается максимум в век. Нам с тобой, детям Бури, не пристало поддерживать заблуждения смертных. Это люди от страха верят в глупости типа, богов, душ и рая. Все боятся кончины и пустоты, что идет вслед за ней. Только мы-то, в отличии от обычных людей, и действительно можем жить вечно. Нам нет смысла себя обманывать и придумывать дурацкое утешение в виде верхнего мира и сомнительного посмертия. Смерть - это конец. Всех и всего. Окончательное небытие. Полное, безвозвратное и неотвратимое. Доказательств обратного нет, а я, уж прости, верю только в реальные вещи. Подумай над моими словами. Хорошенько подумай.
Дамаран никак не мог остановиться. Несмотря на свое напускное хладнокровие, он легко распалялся и страдал тягой к длинным речам. Эта его черта была столь сильна, что даже в дурном настроении, без изначального желания общаться, магистр сумел завести сам себя и сейчас говорил, говорил, говорил.
– Никто в Ордене не верит в богов. Лишь в создателя -
Дамаран уже успел успокоиться. Теперь речь его звучала очередным повседневным уроком. Он не спорил, не уговаривал, не убеждал - он описывал очевидное, разъяснял непреложные истины. По его разумению двух мнений здесь быть не могло.
– Дети Бури, и я в том числе, привыкли рассчитывать исключительно на свою силу и ум. Да может-быть еще хитрость... но это мы отнесем к разделам ума. Верить нужно в себя, в свое дело и в своих людей. Если, конечно, ты этих людей воспитал самолично и уверен в их преданности. Никаких небожителей нет. Уясни для себя это раз и навеки. Лишь на западе есть одна горе-богиня. Правда, ты, или я тоже можем себя обозвать, как угодно. Эта Сара обычная Вечная. Хотя и одна из старейших. Подумай над тем, что услышал. Заблуждения могут быть крайне опасны. Чем раньше ты выкинешь всякую дурь из башки, тем лучше. Лучше для всех. И особенно для тебя самого. Ладно. Я все сказал. И возражения слушать сейчас не желаю. Ты главное думай. Ответы лежат на поверхности.
С этими словами Эркюль демонстративно отвернулся на другой бок, показывая, что разговор окончен. Яр был не против. Он бы сейчас и пары слов не смог связать в защиту своих верований. Его мир трясся в корчах перерождения. Отжившая свое шелуха хлопьями осыпалась под натиском новых знаний. Мудрейший больше не чувствовал себя таковым. Где ложь, где истина? Где домыслы, где правда? Теперь Яр ничего не знал наверняка, а потому всю ночь промучился в мыслительных баталиях.
Но солнце встало, и накал конфликта спал. Борьба с самим собой родила результат, пусть и не полный и не окончательный. Под натиском свалившихся открытий недавний божий сын, не то чтобы совсем отринул веру предков - такие озарения не возникают вмиг - но шаткие позиции богов повисли на последнем волоске. Сомнения почти переросли в уверенность. Яр начинал меняться.
***
Запланированные сорок миль отряд одолел за полдня с небольшим. До заката еще оставалась прорва времени, и магистр, в соответствии с собственным обещанием, немедля завел спутников в самую, что ни на есть настоящую, чащу.
Хотя, по правде сказать, данная кучка деревьев не дотягивала даже до звания рощи. Так, зеленый пучок на желтеющем теле степи - скопление акации вперемешку с кустарником, размерами сто на двести шагов. Но вот плотность зарослей внутри тенистого островка как раз и заставила беглецов, кое-как протащивших негодующих лошадей сквозь колючки, вспоминать слово - "чаща". Укрытие получилось - что надо. Снаружи не разглядишь, хоть глаза поломай. Единственная беда - пришлось потрудиться: обрубить десяток-другой веток и выкорчевать пару кустов.
В последние дни с каждой новой пройденной милей даже таких огрызков леса встречалось все меньше. Теперь маршрут беглецов шел по Годии. Отряд магистра прилично забрался на север, по отношению к точке начала пути. Здесь стало прохладнее, запахло наступающей осенью - местный климат чувствительно отличался от Ализийского. Изменился и вид окружавших дорогу земель.
Из кустов, где засели солдат и Вечные, отлично просматривалось восточное направление, куда им и предстояло двинуться с наступлением темноты. Голая, открытая, как ветрам, так и взглядам, первозданная степь простиралась на несколько миль во все стороны. Лишь две маленькие рощицы, сестрицы укрывшего беглецов островка, разбавляли простор травянистого моря. Одна зеленела в двух милях впереди и милей правее их курса. Другая вставала чуть дальше и слева. В обеих, по мнению осторожного Дамарана, могли притаиться секреты имперцев. Ведь дальше до самой реки шло пустое пространство, не способное спрятать конный отряд. Разве что в прибрежных зарослях ивняка и осоки стоило опасаться встречи с затаившимися там егерями. Но это было бы уже не так страшно. Лесистая пойма, окружавшая русло с обеих сторон шириной не превышала сотни шагов, и проскочить ее было совсем плевым делом.