Встреча на Рождество
Шрифт:
— Детский напиток, — недовольно сказал Томас. — Подогрей вина!
— Перебьешься. Я музыкант и алкоголь не употребляю, — холодно ответила я. — А хозяйский не возьму.
Вот невежа! Я за ним ухаживаю, как нянька, а он капризничает.
Томас с удовольствием выпил чай, поставил пустую чашку на пол и спросил:
— А кто хозяин апартаментов? Ты его служанка?
— Людвиг хозяин, менеджер мой, а я не служанка, а наниматель.
— Ты арендуешь жилье в аристократическом квартале Вены? — поразился Томас. — Лжешь, ты обычная содержанка. Плохо тебя этот Людвиг
Я обиделась, кружев у меня отродясь не было, а Томас, приглядевшись, продолжил:
— Впрочем, ты хорошенькая! — Он протянул ко мне руку и погладил по щеке. — Иди ко мне!
— Лапы убрал! — отшатнулась я. — Какой же ты неблагодарный, Томас! Я тебя приютила, вылечила, а ты руки распускаешь!
— Ну не ломайся, ты же актерка, ваша репутация всем известна.
— Что здесь происходит? Машенька, что это за хамский тип? — воскликнул знакомый голос.
— Николас! — Я так обрадовалась, что обняла его и крепко прижалась. — Как ты зашел?
— Ты оставила ключ в двери, — сказал Николас, а отстранять меня не спешил.
Нам было так хорошо, но Томас не преминул влезть.
— Вы содержите актерку? Велите ей вернуть соловья, и все закончится миром. В противном случае я вызову вас на дуэль, а девку отдам в дом терпимости.
Николас убрал мои руки, схватил Томаса за шею и прижал к креслу. Тот полузадушенно хрипел и дрыгал ногами.
— Немедленно извинитесь перед фройляйн Марией! — приказал Николас.
— Извините, фройляйн! — просипел Томас.
Николас разжал руки, а Томас закутался в плед с головой. Только любопытный нос торчал.
— Будешь пить чай, Николас? — спросила я.
— Буду! — неожиданно согласился он. — Я мотался целый день по городу, искал деталь для механизма соловья и немного устал.
Я налила ему крепкого горячего чаю, положила в розетку миндаль в глазури и села рядом. Так и сидела бы всю жизнь.
— Машенька, — сказал Николас, допив чай, — а теперь подробно расскажи, что произошло и кто этот хам.
— Дуэль! — отозвался Томас из-под пледа. — Барон Томас фон Краузе не потерпит оскорбления!
— Дуэль позже, — холодно пообещал Николас. — Но раз вы так себя ведете, то, пожалуй, я начну с вас. Кто вы такой и что вам надо от фройляйн Марии. Начинайте!
— Ах, Клементина! — начал Томас. — Как она прекрасна! Какая у нее тонкая талия! — Он сомкнул пальцы в кольцо, и я кивнула, подтверждая, что да, талия очень тонкая. — Томас восторженно продолжил: — Пышная грудь выглядывает из корсажа двумя нежными полушариями. Лицо у моей душеньки белое, Клементина не жалеет пудры. Справа над верхней алой губкой чудесная мушка. А какой высокий у нее парик! Бархатное платье украшено жемчугами и атласными ленточками. А как она ходит! Плывет как лебедушка! Если повезет, можно разглядеть маленькую ножку в парчовой туфельке. Клементина благородна, образованна и умна. Она обучена музыке и литературе. Такая жена несомненно украсит старинный род фон Краузе.
— Довольно про Клементину! — оборвал его Николас. — Почему вы считаете, что заводной соловей
— Если вы будете меня перебивать, я ничего не расскажу, — надулся Томас.
— Николас, — примиряюще попросила я, — давай послушаем.
Николас погладил мою ладонь и кивнул, а Томас продолжил свой рассказ.
Глава 15
Вена, 1799 год, за десять дней до Рождества. Салон в особняке Гогенштейнов
Глава 15. Вена, 1799 год, за десять дней до Рождества. Салон в особняке Гогенштейнов
Вернулся домой утром, не раздеваясь, упал в постель и проспал до семи часов вечера. Меня разбудила матушка. Она потрясла меня за плечо и сказала:
— Томас, мой мальчик, посыльный принес приглашение в особняк Гогенштейнов на музыкально-литературный вечер. Ах, как неприлично! О салонах принято предупреждать хотя бы за две недели до его начала.
Матушка поджала губы, а я сразу все разгадал. Капризная Клементина поняла, что время ее незамужней жизни на исходе. Отец ее не поддавался на ласковые уговоры и твердил: «Не выберешь жениха, отправишься под венец с тем, кого найду я!»
Клементина догадалась, что муж, которого выберет отец, может оказаться богатым, но старым и толстым вдовцом. Тогда девушка решила собрать вокруг себя всю свиту и все-таки назвать суженого.
Я собрался быстрее солдата по окончанию военной службы. Умылся, камердинер помог мне облачиться в тончайшую шелковую рубашку, кафтан и камзол, сшитые на заказ в известном парижском ателье. Я подождал, пока лакей щедро посыплет парик пудрой, прихватил табакерку, накинул плащ и запрыгнул в парадную карету с фамильным гербом, запряженную четверкой лошадей. У меня появилась хоть и крохотная, но надежда. Я наследник рода, богат и хорошо образован. Я играю на фортепиано. В детстве у меня обнаружили абсолютный музыкальный слух, и я занимался с учителем. Я в совершенстве владею фехтованием и стрельбой на пистолетах!
Томас искоса взглянул на Николаса, но тот не среагировал.
— Томас! — воскликнула я. — Понятно, что ты прекрасная партия для Клементины! Но причем здесь соловей?
Томас, вдохновленный перечислением своих достоинств, оборвал меня:
— Молчи, женщина! В моем рассказе важно каждое слово!
— Томас, если вы еще раз непочтительно обратитесь к фройляйн Марии, я выставлю вас за дверь, — ледяным голосом сообщил Николас.
Томас сник и продолжил уже не так цветисто.
— В салон явились отпрыски все знатных родов Австрии. Они наперебой ухаживали за Клементиной, подносили ей табакерки, бокалы с шампанским и сладости. Девушка смеялась, снисходила до подношений и лукаво смотрела на сурового отца. «Она что-то задумала», — мелькнула у меня мысль.
Клементина села за клавесин, аккуратно расправила атласное светло-голубое платье и сыграла прелестную сонату Доминико Скарлатти. Сорвались бурные аплодисменты. Девушка сделала изящный реверанс и благосклонно приняла целование ручек.