Встреча на Рождество
Шрифт:
Накрытый стол выглядел не хуже, чем в хорошем ресторане, и я позвала мужчин обедать.
Томас, просияв, уселся на стул, а Николас обнял меня и, обдав теплым дыханием, прошептал: «Спасибо, Машенька!»
Угощение оказалось простым и вкусным, но мы ели молча, опечаленные предстоящим расставанием.
— Хватит грустить! — решительно сказал Николас. — Я пойду работать, а вы продолжайте петь и играть.
Но мы уже не хотели веселиться. Я включила плазму, нашла канал «Animal Planet» и мы с Томасом увлеченно следили
«Как бы нам не застрять здесь!» — озабоченно подумала я, но успокоилась, вспомнив про внедорожник Николаса.
Мастер спустился вниз, когда дизайнерские светящиеся часы показали без пяти минут одиннадцать. В руках он держал клетку с соловьем.
— Слушайте! — закричал он и повернул ключик. Птичка мелодично пропела арию Папагена до конца, не скрипя, а звеня колокольчиками.
— Получилось! Ура! — запрыгали мы, обнимая мастера.
— В машину! — скомандовал Николас. — Томас, держите мой маскарадный костюм!
Он кинул барону синий синтетический кафтан и белый парик. Томас обрадовался и стянул лыжную шапку, обнажив бритый череп.
— В машине переоденетесь! Бегом!
Глава 23
«Лавка чудес»
Глава 23. «Лавка чудес»
Автомобиль медленно преодолевал снегопад. Крупные хлопья залепляли лобовое стекло, дворники непрерывно шуршали, летящий снег рассеивал и смягчал мощный свет фар, а водитель напряженно вглядывался в дорогу.
Наконец «Мерседес» вырвался на расчищенный автобан и помчался вперед черным призраком. Томас с облегчением отпустил мою руку, в которую вцепился от страха. Я встряхнула кистью, а Томас нахлобучил на лысину парик, который тут же свалился, и напялил на футболку просторный кафтан, бурча, что ткань дешевая и колется.
Мы въехали в сказочно прекрасную предрождественскую Вену, сияющую тысячами огней. По пустынным улицам лишь изредка крались автомобили, а по тротуарам спешили домой опаздывающие на праздничный ужин прохожие.
Машина запетляла по старым узким улицам, вырулила на стоянку, и мы облегченно выдохнули: «Доехали!» Часы на панели показывали без четверти двенадцать.
— Побежали! — закричал Николас. — Я не могу припарковать машину ближе. Запрещено!
Он схватил клетку с соловьем, и мы рванули вперед. Томас, проваливаясь в снег туфлями, спешил за нами.
Мы влетели в Горбатый переулок, когда до полуночи осталось десять минут.
— Лавка! — заорал Томас, указывая на дрожащий, изменяющийся магазин сувениров.
Реальность прогнулась, лопнула — и вместо современной неоновой вывески появились старонемецкие буквы, а китайская мигающая гирлянда в окне превратилась в горящие свечи.
— Вот это да! — воскликнул Николас.
Томас толкнул тяжелую
— Я жду вас, господин барон, мастер Николас и фройляйн Мария! — просипел знакомый голос.
Мы с трудом пробрались через груды вещей и подошли к конторке. Скрюченный старик сильно вырос со времени нашего расставания и даже распрямился.
— Герр Камински починил соловья! — завопил Томас. — Отдавай Орден и выпусти меня к Клементине!
— Дайте-ка послушать, — попросил старик, забрал у Николаса птичку и повернул ключик.
Соловей вздернул хвостик и послушно заиграл арию Папагена. Тихо звенели колокольчики, а птичка задорно пела веселую мелодию, ни разу не запнувшись.
— Великолепно! Чудесно! — восхитился старик, подрастая еще выше. — Вы замечательный мастер, герр Камински.
— Орден! Моя флейта! — Я и Томас протянули к деду руки.
— Не надо так громко кричать! — поморщился старик. — Ваши вещи — вот они!
На только что пустом прилавке появились старинный Орден на бархатной подушечке и моя флейта.
— Я отдаю барону фон Краузе Орден Золотого руна, а вы, фройляйн, получите флейту позже. Барон фон Краузе выдержал свое испытание, он не пропал в чужом мире, нашел друзей и научился обращаться с людьми без чванства. Барон, забирайте Орден, клетку с соловьем и поторопитесь! А вы, молодые люди, проследите, чтобы подарок попал одаряемому.
Томас сгреб Орден, схватил клетку с птичкой и побежал к выходу, а нам с Николасом пришлось идти за ним.
За дверью нас ждала непроглядная темнота и сырость. Вместо белого пушистого снега с неба сыпала мелкая крупка и дул холодный ветер. Никто не бродил по переулку, ни заблудившийся турист, ни местный житель, лишь под тусклым фонарем стояла одинокая карета. Кучер, накрывшись плащом, дремал, лошади всхрапывали, встряхивались и переступали ногами.
Вдруг дверца кареты распахнулась и оттуда выпрыгнула женщина в меховой накидке.
— Барон фон Краузе! — закричала она.
— Клементина, любовь моя! — завопил Томас и помчался вперед, хлюпая по лужам и размахивая клеткой, завешанной платком.
Они встретились посередине дороги и протянули к другу руки. Я и Николас, стараясь не попасть в грязь и навоз, подошли и тихонько встали рядом.
— Баронесса фон Гогенштайн! — прошептал Томас. — Я уж думал, что никогда не увижу вас, и так горевал!
— Ах, барон, когда ваша матушка сказала, что вы ушли и не вернулись, я не находила себе места от страха за вас, — отвечала ему хорошенькая девушка в высоком белом парике. — Слухи донесли, что последний раз вас видели входящим в «Лавку чудес», и моя милая матушка отпустила меня ненадолго. А я жду вас уже несколько часов. Какое счастье, барон, что вы живы!