Встречайся со мной, Брайсон Келлер
Шрифт:
Я киваю. Брайсон с легкостью выруливает с парковки. Выехав на основную дорогу, он включает радио. Я мгновенно узнаю песню: «Искусство войны» группы The Graces.
– О, я их обожаю. – В мире немного вещей, о которых я могу увлеченно беседовать с малознакомыми людьми. Моя любовь к этой группе – одна из них. The Graces – это инди-рок-группа, которая с каждым годом становится все популярнее и популярнее. Некоторые из самых ярых фанатов начали задаваться вопросом, не сделала ли эта растущая популярность группу мейнстримом. Мне до этого особого дела нет, хоть я
Их фронтмена зовут Эзра Грейс. Он открытый гей и более того – смешанной расы, как и я. Когда я увидел, что человек, который похож на меня и любит как я, живет по собственным правилам, эта группа стала для меня особенной. А еще они делают крутую музыку.
– Серьезно? Я тоже, – говорит Брайсон. – Их песни – первые в моем плейлисте. – Он кажется таким же увлеченным, как и я. Словно получив разрешение, он прибавляет громкость. Нас окутывает голос солиста, и на припеве мы поем вместе с ним. Музыка заставляет меня забыть о том, где я… и с кем.
– Жду не дождусь увидеть их в эту пятницу, – говорю я, когда пианино стихает. Давно им пора вернуться в Лос-Анджелес. – The Graces – с Восточного побережья и базируются в Нью-Йорке. Они ездят в турне по стране, но в последний раз, когда они приезжали в Лос-Анджелес, мои родители посчитали, что я слишком юн, чтобы пойти на их концерт. Теперь я достаточно взрослый и наконец увижу своего кумира вживую.
Брайсон улыбается.
– Говорят, у них шикарные концерты. – Когда мы останавливаемся на красный, он подключает телефон через провод и открывает свой плейлист. – Ты с кем идешь? С Донни и Приянкой? – спрашивает Брайсон и включает музыку.
– Нет, один, – признаюсь я. – У Донни с Прией свидания по пятницам, так что я не хочу их отвлекать. К тому же The Graces им особо не нравятся.
– О, у меня та же история, – говорит Брайсон. – Никто из моих друзей их не любит. Так что я купил один билет. – Брайсон смотрит в телефон, регулирует громкость. – Пойдем вместе? Если хочешь. Я тебя подвезу.
– Правда? – улыбаюсь я. Я попросил машину у мамы, но в таком случае мне не придется ехать по Лос-Анджелесу ночью – одна эта мысль бросает меня в дрожь. К тому же никто не хочет идти на концерт в одиночестве. – С удовольствием.
– Здорово, – говорит он, и сразу после этого начинают играть первые аккорды песни «Оставленный позади».
Когда загорается зеленый, Брайсон поворачивает направо, и мы направляемся в центр города. Хотя вряд ли кто-то назовет Фэйрвейл в штате Калифорния городом, да и стиль жизни здесь оправдывает его прозвище – «Спящие берега». Наш городок расположился рядом с побережьем. Открой любое окно, и ты не только ощутишь морской бриз, но и сможешь вдохнуть его запах. У нас есть все популярные франшизы, как и в любом другом городе, и даже торговый центр. При этом Фэйрвейл чуть больше тех населенных пунктов, где все друг друга знают.
Я спрашиваю в перерыве между песнями:
– Куда мы едем?
– В «От балды».
Я уже бывал в этом кафе. В последний раз – когда Донни умолял меня составить ему компанию на двойном свидании.
Брайсон паркует автомобиль, и мы выходим из джипа. Мы заходим в причудливое кафе, заставленное разномастной мебелью. В этом хаосе чувствуется некое тепло. Словно это место приглашает тебя расслабиться и перевести дух. Оно напоминает, что не нужно быть все время серьезным. Вдоль стен кафе выстроились книжные шкафы, в помещении играет спокойная музыка, а в воздухе витает дурманящий аромат варящегося кофе.
– Что ты будешь? – спрашивает Брайсон, когда мы подходим к стойке.
– Моккачино со льдом и побольше взбитых сливок, пожалуйста. – Он хмуро смотрит на меня, и я пожимаю плечами. – Я люблю сладкое.
Брайсон делает наш заказ: американо для него и моккачино со льдом и двойными взбитыми сливками для меня. Прежде чем я нахожу кошелек, Брайсон уже расплачивается за нас.
– Не беспокойся, – говорит он, когда бариста отдает ему сдачу. Брайсон кладет ее в банку для чаевых и отправляется искать нам место. Мы располагаемся в дальнем углу кафе. Я сканирую помещение взглядом в поисках знакомых лиц – не потому, что мне страшно, а просто из любопытства. То, что мы с Брайсоном работаем здесь над школьным проектом, абсолютно нормально, поэтому я не переживаю, что нас увидят. У меня ведь не написано на лбу, что я гей. Никто не знает, что на этой неделе я предложил Брайсону Келлеру встречаться.
И никто не знает о том, что он согласился.
Я спотыкаюсь, когда в голову приходит мысль: «Это свидание?»
Я сажусь, и Брайсон достает задание по актерскому мастерству. Он проводит рукой по волосам, приподняв их спереди, – этот жест можно описать исключительно как «милый». Брайсон кладет бумаги на стол, ясно давая понять, что это не свидание, хотя я об этом, вообще-то, и не думал – клянусь.
– Значит, нам нужно выбрать сцену из киноадаптации Шекспира и исполнить ее, – говорю я.
– У тебя есть любимая шекспировская пьеса? – спрашивает Брайсон.
– Не уверен, – отвечаю я. – А у тебя?
– «Ромео и Джульетта». Только не пьеса, а фильм. Старый, из девяностых.
– Тогда давай выберем сцену из него.
– Нет, необязательно выбирать из того, что нравится мне.
Я смеюсь.
– Дело не в этом. Просто я знаю, что миссис Хеннинг тоже нравится этот фильм. Она упоминала об этом, когда мы только начали читать «Ромео и Джульетту».
– О, отличная идея, – говорит Брайсон. – Будет умно исполнить фрагмент из любимого фильма преподавателя. – Он жестом показывает знак «окей». В этот же момент бариста приносит наши напитки. Я делаю большой глоток и наслаждаюсь сладким шоколадным вкусом, а затем для полного счастья отпиваю еще раз.