Вся эта жизнь
Шрифт:
– А почему бы и нет! – решился он, стараясь выглядеть независимо. – У меня, кстати, и бутерброды есть!
– Вот видите! – приятной улыбкой отметил его предусмотрительность лысый, и в его руке появилась шоколадка. Он, не разворачивая, смял ее в широкой ладони и только после этого развернул.
Кучерявый встал и полез за бутербродами. Когда он вернулся на место, на столе уже стояли пластмассовые стаканчики. Кучерявый развернул бумагу с бутербродами, и в купе запахло ветчиной и свежими огурцами.
– Отлично. Как в ресторане, – одобрил лысый и разлил коньяк. – Ну, будем знакомы: Кропоткин.
– Рома. Роман, – представился кучерявый, и дело пошло.
Коньяк действительно оказался хорошим и быстро дал о себе знать. Кучерявый ухватил бутерброд и жадно, будто весь день не ел, стал откусывать от него большие куски. Лысый в свою очередь взял кусочек шоколада и положил себе в рот, с любопытством посматривая на соседа. Расправившись с бутербродом, кучерявый Роман вопросительно посмотрел на лысого графа, отдавая ему инициативу.
– Ну что, еще по одной? – правильно понял Кропоткин.
– Не возражаю, – охотно откликнулся Роман.
Придерживая толстыми пальцами легкие стаканчики, граф налил в них еще по одной.
– Будем здоровы! – пожелал он.
– Будем! – подхватил Роман.
За этим последовала пауза – исключительно по причине занятых разжевыванием ртов. Но вот фигуры обмякли, стены купе раздвинулись, и вслед благотворному причащению явилась потребность обратиться к добру. Кропоткин поинтересовался:
– В Москву по делам или так?
– Можно сказать, по делам, – сообщил Рома, испытывая подъем духа.
– И чем, если не секрет, занимаетесь? – полюбопытствовал Кропоткин.
– Да как вам сказать… – начал Рома, как всегда затрудняясь с ответом, когда его об этом спрашивали. – Как вам сказать… – тянул он, предвкушая эффект.
Кропоткин терпеливо ждал, сложив на груди короткие толстые руки.
– Пишу, знаете ли! – наконец скромно сообщил Рома, готовясь к привычной реакции. Обычно все его собеседники после такого заявления оживлялись и начинали допытываться, кто он и что написал, теша его самолюбие приятным щекотанием. Лысый граф, однако, даже бровью не повел, а только сказал:
– Вот как!
И бесцеремонно уставился на Рому. Тот в ответ глядел на него рассеянно, готовый отвечать на однообразные вопросы. Не было еще случая, чтобы их не было.
– И что же пишете? – спросил Кропоткин, вздергивая брови на середину лба.
– Да так, по-разному. Пьесы, повести, сценарии. До крупных форм еще не дорос, – скромно ступил на проторенный путь Рома.
– А позвольте спросить, над чем работаете сейчас? – перескочив через целый блок вопросов, спросил Кропоткин.
– Хочу написать детектив, – помедлив, признался Рома, которому такая прыть не понравилась.
– О! Детектив! Люблю детективы! – оживился граф. – Обожаю детективы! И о чем же будет ваш детектив?
– Ну, как можно об этом говорить! Ведь тогда пропадет вся тайна, весь резон! Да и, по правде говоря, я и сам еще не знаю, что это будет. Не придумал еще. Вот хочу написать, а о чем – еще не знаю, – неожиданно для себя разболтался Рома.
– А знаете что, а давайте-ка мы еще по одной, и я вам, пожалуй, предложу один сюжетец! – неожиданно блеснул глазами, как лысиной, граф. – Уверен – вам понравится!
– Ну-ка, ну-ка! – потер ладони Рома, увлеченный блеском чужих глаз и, спохватившись,
– Да так… Можно сказать, по казенной части, – отмахнулся Кропоткин и взялся за бутылку.
В стаканчиках снова булькнуло и оттуда плавно перетекло в пункты конечного назначения.
– Так о чем ваш сюжет? – заторопился Рома, едва освободился язык.
Заложив в рот дежурный шоколад и вытянув вверх указательный палец правой руки, Кропоткин загадочно смотрел на Рому, словно говоря: «Погоди! Щас съем и спою!»
– А вот послушайте! – прожевав шоколад, приступил он, наконец. – Слушайте:
Представьте себе человека, ну скажем, нашего с вами возраста, которого дела позвали в Москву. Ему и хочется, и не хочется туда ехать – зима, знаете ли, слякоть – но дела зовут. И тогда он, купив билет в оба конца, собрал небольшую сумку нужных в дороге вещей, прихватил на всякий пожарный случай пару бутербродов, хотя продукты в наше время – не проблема, но синдром голодного детства и все такое, знаете ли… В общем, собрался, посидел на дорожку, обнял домочадцев и поехал на вокзал. И вот едет он с окраины города в пустом вагоне метро – время-то позднее! – а напротив в неопрятных позах сидят ну полные отморозки из молодых, и так это иногда на его сумку и на него посматривают. Хорошо, что ближе к центру стал прибывать народ, а то неизвестно, чем бы все это кончилось. Но, слава богу, доехал он до Московского вокзала, побродил по залам, чтобы время убить, а тут и на посадку позвали. Идет он на посадку и радуется: «Сейчас сяду в теплый вагон, согреюсь. Глядишь – соседкой девица молодая, симпатичная окажется. Пока ля-ля тополя и все такое – там уж и спать. А уж коли заснул, то проснулся уже в Москве. А уж, коли в Москву попал, то и про время забыл. Днем-то точно времени не будет, а вечером при удачном стечении обстоятельств можно с друзьями протусоваться, или найти другой вариант. А к ночи – назад. Главное, с этими пьянками на поезд не опоздать. А уж там ночь проспал – и дома». Одним словом, мечтает наш герой, расписывает свою жизнь буквально по минутам на несколько дней вперед!
Здесь Кропоткин остановился и сосредоточил свой взгляд на Роме, словно спрашивая: «Ну, как зачин?»
Но затаилась в его взгляде и лице какая-то особая хитреца, и Рома не нашелся, что сказать. Тогда Кропоткин спросил:
– Ну, как зачин?
– Но в чем же тут интрига? – неуверенно спросил Рома. – Где жертва, где убийца?
– Экий вы скорый! Что наш поезд! Нет уж, давайте для начала углубимся с вами туда, куда ведет нас вдохновение. Надеюсь, вы знакомы с этой дамой среднего рода?
«Ты смотри, какие образованные люди работают нынче по казенной части!» – пронеслось в голове у Ромы, который, не отрываясь, глядел на лысого собеседника.
– Ну, хорошо, предположим, – уклонился он от определенного ответа.
– Тогда поехали дальше. Итак, идет наш герой на посадку и строит планы. Вот он подошел к вагону, достал билет и сел в поезд.
Тут Кропоткин сделал паузу, снова вздернул указательный палец и, в упор глядя на Рому, многозначительно произнес:
– А за десять минут до этого в тот же вагон и в то же купе прибыл другой человек. Ну, скажем, такой же лысый, как я. Что скажете?