Вся история Фролова, советского вампира
Шрифт:
– Я вас на лекции не припоминаю, – сказал лектор, у него была отличная память на лица.
– А не было меня там, – сказал мужик. – Мне, где все собираются, нельзя. Меня узнать могут.
– И что будет, если вас узнают? Вы что – преступник? Убийца? – лектор улыбнулся.
– Убийца, – сказал мужик без улыбки.
– Ну, тогда и правда – не стоит рисковать, – сказал лектор и еще раз улыбнулся.
– А вы скажите, – спросил мужик, – вы на войне были?
– На войне я не был, возрастом не вышел, старший брат был, – ответил лектор.
– А где служил? В каких войсках?
– На
– А ну тогда он не знает, – разочаровался мужик.
– Чего не знает? – удивился лектор.
– Если бы он в танковых войсках служил, – тогда он, может, и знал бы.
– К сожалению, ничем не могу вам помочь, – отозвался лектор, – да и время позднее, спать пора.
– У меня на войне такое было! – сказал мужик
– Да вы на войне не могли быть! Вы ж младше меня! – удивился лектор.
– Да был я, был! – настаивал мужик.
– Вы какого года рождения?
– Двадцать третьего.
– Да ладно вам, – засмеялся лектор. – Вам же не больше сорока.
– Больше мне, больше, – глуховато пробормотал мужик.
– Странно, – снова удивился лектор, – И что же вы видели на войне?
– Что я видел? – спросил сам себя мужик и стал тереть лоб. – Я танкиста раненного видел. Танкисты нас выручили. А его подбили, он из горящего танка вылез.
– Да, война – страшная вещь, – лектор закивал головой.
– А потом у него один человек кровь пил, – продолжал мужик. – И я спросить хотел, может, кто видел такое? Кровь пить – это я понимаю. Это такой голод бывает. Но как у танкиста раненого можно? Вот это я не понимаю. Он же умирал.
– Как это вы понимаете? – чуть заикаясь, спросил лектор.
– Да и ты понимаешь, – сказал мужик, – ты же всё знаешь про таких, как я. Ты в книжках читал.
– Это вы шутите? – почти прошептал лектор.
– Да какие тут шутки, – отозвался мужик, – прихватит, и будешь пить кровь. Как миленький. А куда денешься? Ты же знаешь, как это бывает. В книжках же написано всё.
Мужик приподнял пальцем верхнюю губу и показал лектору клык. Клык был совсем небольшой, практически нормальный, но сам жест…
– Я не вру тебе. Я правду говорю, – сказал мужик, – может, ты мне скажешь, как быть, а то меня грызет тоска какая-то. От этих дел.
Лектор побледнел, на лице у него застыла гримаса подавленности, но он пробовал как-то не показывать этого, боясь спровоцировать реакцию. Он, конечно, был марксистско-ленинский лектор, но, во-первых, ночь на дворе. Во-вторых, чужая какая-то деревня и опять же – слухи. В-третьих, клык этот… Хотя есть вероятность, что мужик просто сумасшедший. А вдруг нет?
– Да вы не волнуйтесь, – лектор чувствовал, что говорить ему всё труднее. – Может, вам валерьянки выпить? У меня есть валерьянка. Мне жена всегда в дорогу кладет.
– Давай. Отчего не попробовать. А вдруг помогает? – согласился мужик.
И лектор, действительно, дрожащими руками накапал в стакан валерьянку, долил воды. Мужик взял стакан, понюхал, но пить не стал, поставил стакан на стол.
– Нет, – сказал он, – я это не могу пить. Я вообще ничего ни пить, ни есть не могу, что раньше ел. Я пробовал – не получается ничего. Спасибо тебе, извини. Не могу.
– Вы не волнуйтесь,
– Нет, днем я, кажется, в могиле лежу, – ответил мужик.
Тут лектор сделал довольно большую паузу, борясь с желанием выпрыгнуть в окно. Но он не решился, от страха и уверенности, что и так догонят.
– Ничего, – продолжал лектор, улыбаясь дикой улыбкой, – можно и ночью. Есть новые лекарства. Вы только не переживайте.
– Ты мне скажи, городской человек, – спросил мужик, – что дальше будет? Ты скажи, не бойся, я тебя не трону. Ты вон боишься весь, я думал, если человек знает, он не боится. А ты затрясешься сейчас.
– Пока человек не знает, – ответил лектор вернувшимся голосом, – он как раз и не боится. Он, когда знает, вот тогда-то он и боится.
Голос лектора укреплялся, на новые высоты поднимала его начинающаяся истерика.
– Что с тобой будет? Сначала ты всю деревню загубишь, потом на другую перекинешься. Станешь ты огромный, сильный, никто тебя не сможет победить. Но тебе от этого радости не будет. Ты станешь, как большой младенец – есть, спать, есть, спать. Потом найдется святая душа или люди миром против тебя объединятся. И лишишься ты всей своей силы. Силы ты лишишься, а голод останется. Тогда-то ты будешь маяться, пока не умрешь совсем. Разве что найдешь себе родственную душу, которая тебе поможет. Даст тебе немного крови, чтобы сила хоть ненадолго к тебе вернулась. Тогда быстро уходи, пока у тебя сила есть для этого. А то совсем плохо тебе будет. Так в хрониках написано. А если ты себе вампирицу найдешь, тогда тебе нет спасения. Лучше простую бабу найди.
– Ну, пойду я, – сказал мужик.
Он встал, открыл аккуратно дверь, прошел по коридору, открыл входную дверь, вышел на улицу и закрыл дверь за собой. Лектор хотел тоже встать и запереть дверь в свою комнату, но почувствовал, что ноги не слушаются его.
Он так и сидел в трусах, глядя на дверь, а на простыне вокруг расплывалось мокрое пятно.
Глава 22. Отъезд Тани Фроловой. Приезд поэта
Сам я, вообще-то в вампира не очень верил, это теперь, когда пытаюсь факты расположить последовательно и вижу их связь, то лучше себе всё представляю. А тогда не то, что я совсем не верил, но до конца не принимал всерьез. Тем более, что с Таней виделся аккуратно каждый вечер, а она вообще смеялась над бабушкиными сказками. И мы ходили вечером и ночью по деревне, но там, где не слишком много людей. У реки, главным образом. И никакого вампира не видели.
Тетя Лиза сразу Таню не полюбила.
– Ты допрыгаешься, – говорила она, имея ввиду, что от Тани будет мне что-то плохое. Правда, она и до появления Тани говорила тоже самое, когда я просто бухал с мужиками. Но в тот вечер сказала вдруг очень конкретно:
– Давай, сажай ее на мотоцикл, и чтобы духу ее не было в селе. И ты допрыгаешься и, главное, она допрыгается. Если она Фролову попадется, будет с ней как Нинкой Петровой.
Я обещал, что поговорю с ней, и под неодобрительным взглядом тети Лизы вышел за калитку.