Вся правда о раковых заболеваниях. Новый подход к лечению и профилактике онкологии

Куомо Маргарет

Такие сбои в работе – плохая услуга как для пациентов, так и для общества. Стоимость медицинской помощи людям, у которых уже установлена предполагаемая дата смерти, должна быть значительно ниже, чем для тех, у кого этой даты еще нет. Но, что критически важно, их качество жизни должно быть выше. Одно из исследований выявило, что пациенты, которым оказывалась паллиативная помощь, жили в среднем на 3 месяца дольше, чем те, кто получал стандартное лечение.

* * *

Вопреки этому нынешний истеблишмент от онкологии продолжает вещать, что новые лекарства с минимальными преимуществами – это причина для ликования. Тем не менее для

всех нас не должно существовать термина «значимое улучшение», а должен быть важен лишь исход для пациента.

Исследование, опубликованное в журнале Lancet, показывает, что случилось, когда моноклональное антитело цетуксимаб было добавлено к стандартной методике лечения двумя препаратами. Средняя продолжительность жизни после лечения выросла с 10,1 месяца до 11,3 месяца, и авторы провозгласили эту методику «новым стандартом лечения первой линии».

Технически это верно. Но 18 недель лечения для добавления лишь 1,2 месяца жизни встают в сумму 80 000 долларов. В таком случае стоимость дополнительного года жизни будет уже стоить 800 000 долларов, как подсчитал журнал Journal of the National Cancer Institute.

Производя эти вычисления дальше, авторы указали, что если эти 800 000 долларов могут быть потрачены для увеличения продолжительности жизни на 1 год каждому из 555 000 американцев, ежегодно умирающих от рака, то сумма составит 440 миллиардов долларов – в 100 раз больше, чем весь бюджет Национального института злокачественных новообразований. И даже после этого, на что делается ударение в статье, «не будет ни одного излечившегося».

Такие непомерные цены за такие умеренные преимущества – не исключение, а правило. Более 90% противораковых препаратов, одобренных FDA между 2004 и 2009 годами, стоят больше 20 000 долларов за 12-недельный курс лечения.

Когда моноклональное антитело ипилимумаб («Йервой») добралось до прилавков в 2011 году, его провозгласили панацеей для людей с метастазирующей меланомой. В паре с другим лекарством оно продлевало жизнь более чем на 2 месяца (11,2 против 9,1). Небесплатно, конечно же. Bristol-Myers Squibb берет за 4 инфузии в течение 3 месяцев 120 000 долларов. А то время, которое оно выигрывает у болезни, может быть мучительным.

Побочные эффекты йервоя могут включать различные воспалительные повреждения кишечника, глаз, эндокринных желез, нервных стволов. У некоторых пациентов возникает перфорация кишечника или паралич.

Теперь переведем взгляд на препарат эрлотиниб («Тарцева») из группы моноклональных антител, которое, возможно, установило самый низкий уровень увеличения продолжительности жизни. Комбинируя эрлотиниб со стандартной терапией при лечении рака поджелудочной железы на тяжелых стадиях, лекарство продлевает жизнь в среднем до 6,2 месяца, по сравнению с 5,9 месяца просто стандартного лечения. Разница приблизительно в 10 дней.

Хотя авторы статьи, обсуждающей эрлотиниб в журнале Journal of Clinical Oncology , рассматривают этот результат как подлинный прорыв: «Мы обнаружили, что общая выживаемость у пациентов с раком поджелудочной железы на тяжелых стадиях значительно увеличилась».

Порог выживаемости без прогрессирования

Многие методики медикаментозного лечения даже не изучены в отношении их влияния на общую выживаемость, а изучена лишь степень влияния на выживаемость без прогрессирования заболевания или стабилизации болезни. Это большая разница.

Национальный институт злокачественных

новообразований дал определение болезни без прогрессирования так: «Промежуток времени во время или после лечения, при котором пациент живет с болезнью, течение которой не ухудшается». Определение стабильности болезни похожее: «Раковая опухоль, которая не уменьшается и не увеличивается в размерах и в степени тяжести заболевания».

«Выживаемость без прогрессирования болезни – это тот период времени, в течение которого действует лечение, и перед тем, как опухоль снова начнет свой рост, – объясняет доктор Лора Вайзельберг из госпиталя при Университете северного побережья. – Выживаемость – это как долго вы живете».

Конечная цель, естественно, максимальная выживаемость. Хотя мы пришли к тому, что принимаем под этим термином выживаемость без прогрессирования болезни, будто это является успехом лечения. Этот сдвиг в нашем мышлении, возможно, восходит к нескольким методикам лечения, которые переводят онкологическое заболевание в хроническую фазу и состояние, которое возможно излечить. Сдвиг совершил препарат «Гливек», относящийся к группе моноклональных антител. Гливек преобразил жизнь людей, страдающих хроническим миелобластным лейкозом (ХМЛ). Одно из исследований на эту тему, опубликованное в Journal of the National Cancer Institute, выявило, что через 8 лет после начала лечения пациенты с ХМЛ имеют смертность, не превышающую значений смертности среди здорового населения. Исследователи назвали Гливек «первым лекарством, которое дало полный и продолжительный эффект у пациентов с ХМЛ», и объявили, что оно «доказало, что течение неоперабельного диссеминированного рака может успешно контролироваться, и это дает пациентам нормальную ожидаемую продолжительность жизни».

Отличные отдаленные результаты лечения гливеком подкрепили концепцию, согласно которой рак должен восприниматься как хроническая болезнь, как диабет или гипертония. Не хочу преуменьшать достигнутого успеха, но отмечу, что главной причиной ХМЛ является единственная генетическая мутация, что и делает эту историю успеха уникальной. Твердые, или со́лидные раки, такие как рак легкого, мозга, грудной клетки, толстой и ободочной кишок, на несколько порядков более сложные опухоли, чем хронический миелобластный лейкоз.

Большинство лекарств, при помощи которых мы ведем борьбу с со́лидными опухолями, влияют на определенную часть клеточного цикла и имеют временный эффект. Медленно растущая опухоль продолжает расти и, возможно, начинает незаметно метастазировать еще куда-нибудь.

...

Пока мы не найдем радикально отличающихся подходов к лечению опухолей, мы можем лишь ждать появления очередного дорогостоящего препарата, который будет не намного лучше своего предшественника, и все повторится сначала.

Конечно, мы можем вести разговоры о выживаемости без прогрессирования болезни, но лечение, которое мы предлагаем, не способно помочь кому бы то ни было прожить намного дольше. Если мы не перенесем внимание на профилактику и совершенствование методов ранней диагностики, то так и будем продолжать сталкиваться с коварством раковых клеток, которые все равно рано или поздно обойдут наше самое дорогое, самое современное лечение. Мы все так же останемся загнаны в ловушку очередного цикла развития нового лекарства, который закончится разочарованием, и так до бесконечности. Мы будем продолжать соглашаться на меньшее.