Вторая война шиноби: Страна Рек

Широкова Лана

— И с чего ты это взял? — после недолгого молчания спросил Хирузен.

— Знаю, — Орочимару отпустил руки и вздохнул, — просто знаю, что этот дурак в нее до сих пор влюблен, и уверяю вас, рано или поздно это закончится очень плохо. Так что я бы хотел быть подальше от них. — Он отвел взгляд от Хирузена и посмотрел на уже размытый от дождя портрет Наваки под стеклянной рамкой.

— И что же ты тогда хочешь дальше делать один?

— Не знаю, — ответил Орочимару, — но прошу вас, не назначайте мне больше учеников.

Он тяжело

вздохнул и оставил Хирузена на кладбище, а сам с большой неохотой пошел к поместью Сенджу, где пришлось отстоять у ворот очередь, прежде чем его имя нашли в списках приглашенных. Восторга Джирайи по поводу этого места он никогда не разделял. Конечно, богатый и красивый дом, но едва ли ему здесь когда-то нравилось. От госпожи Мито веяло чем-то грозным и стоило ему оказаться с ней рядом, внутри все сворачивалось в тугой узел от страха. Мать Цунаде была очень красива, но без умолку болтала. Отца Цунаде он опасался, замечал, какие люди к нему приходили, и догадывался, что его влияние простиралось далеко за пределами Конохи.

Сами интерьеры дома были уютными и чистым, но, по мнению Орочимару, уж слишком светлым — напускно светлым. А сад казался чрезмерно большим и не стоил стольких сил и средств, что на него тратили. Еще с детства, когда они с Цунаде оказались в одной команде, его часто приглашали на праздники и званые ужины в этот дом. Он отсиживал сколько положено и скорее уходил. Даже когда ему пришлось стать учителем брата Цунаде, и он стал чаще здесь бывать, любовь к этому месту все равно не появилась. А уж после смерти Наваки не только это поместье, но и весь Старый квартал он старался обходить стороной. Только в этот раз господин Сенджу прислал личное приглашение, и Орочимару хорошо знал, что ему никогда нельзя было отказывать.

— Проходите, — улыбнулся слуга, пропуская его во двор, засыпанный мелкой галькой.

Орочимару проводили в украшенный сад, где от обилия белого ему стало дурно. Белые хлопковые скатерти и салфетки на длинных столах, белые атласные ленты и дорожки между деревьями. Белые блюда и тарелки, белые свечи и вазы, белая одежда слуг и официантов. Белое, белое, белое! Даже сакура в поместье Сенджу всегда цвела белоснежными цветами, а не розовым, как во всей Конохе. Одно радовало: хотя бы гости были в разноцветных кимоно.

Орочимару нашел место подальше от остальных и стал за всеми наблюдать. Здесь, как и всегда, были все те, кто хоть как-то имел отношение к политике Конохи: главы влиятельных кланов со своими женами и детьми; велико уважаемый совет со своими супругами; шиноби из специального отряда; мелкие советники и даже несколько гостей из столицы дайме. Хокаге разговаривал с господином Сенджу и госпожой Мито, хотя последняя часто отвлекалась на указания слугам. Неподалеку госпожа Айше беседовала с Даном. Он выглядел, как и всегда — просто блестяще. Аккуратно уложенные волосы, сверкающая улыбка, прямая осанка и превосходно выглаженное кимоно. Орочимару даже с расстояния отметил, что темно-синяя ткань с серебряным узором волн была ему не по карману. Рядом с ним стояла невысокая женщина в нарядном платье и девушка в повседневной одежде, уж слишком похожая на Дана.

— Надо же, — удивился Орочимару.

Он был уверен, что никто в семье Сенджу не примет простого капитана. Госпожа Мито скорее удавится, чем смешает кровь Сенджу с обыкновенным шиноби. Госпожа Айше, может быть и примет, но вряд ли потерпит улыбку очаровательней той, что есть у нее. А господин Сенджу слишком ревностно относился к своей дочери и не мог так быстро одобрить кандидатуру постороннего. Но Дан привел с собой семью, а это значило только одно — все уже решено, и сегодня

стоило ожидать не только поздравления с праздником Весны, но и помолвку. Орочимару огляделся и нигде не заметил Джирайю. Только пока не мог понять: был ли это хороший или плохой знак.

Орочимару отвел от них взгляд и заметил, что к нему подходил невысокий парень с кудрявыми каштановыми волосами, с курносым носом и с красными татуировками на щеках в виде треугольников. Он радостно улыбался, и были видны его белоснежные клыки. А рядом крутился его верный пес — серый волкодав с длинной шерстью.

— Какие люди, — поздоровался он.

— Рад видеть тебя, Акира, — равнодушно ответил Орочимару.

— Сколько же мы не виделись?

— Почти два года, — произнес Орочимару, в какой раз вспомнив тот позор на первой миссии в Специальном отряде.

— Ну да, ну да, — закивал Акира. — Из всех историй, что я когда-либо слышал, лучше, чем ваше позорное изгнание их отряда, сложно вспомнить, — рассмеялся он. — Что с вами-то потом было? Вроде, как говорят, отличились на финальном сражении, пока мы границы охраняли?

— Не мы, а Джирайя, — коротко ответил Орочимару.

— Ой, ну этот всегда своей силой отличался, — усмехнулся Акира, — Помнишь, когда он всем нашим ребятам навалял?

— Помню, — ответил Орочимару разглядывая гостей и, наконец, увидел Цунаде.

Она со всеми здоровалась, улыбалась, и когда протягивала руку, прикрывала ее рукавом. А затем она заметила Дана, и они вместе отошли ото всех подальше. Орочимару усмехнулся, поняв, что они старались сделать непринужденный вид, но каждый раз Цунаде ненароком поправляла ворот его кимоно, а Дан уж слишком искрился влюбленной улыбкой.

— Слушай, а кто это? — Акира кивнул в их сторону.

— Капитан Дан Като, — ответил он.

— Никогда не слышал о нем, — удивился Акира, а тем временем Дан погладил Цунаде по плечу, она вся покраснела, огляделась и стала смеется. — У них, похоже, что-то есть?

— Есть.

— А как же Джирайя? — удивился он. — Разве не он все время крутился рядом с ней?

— Крутился — согласился Орочимару и внимательно на нее посмотрел.

Цунаде и вправду была очень красивая. Изящная фигура, лицо с правильными чертами и большими глазами, а что самое интересное: карие глаза и светлые волосы. К тому же у нее был недурной вкус, даже сейчас она выглядела намного лучше остальных. Нежно-розовое кимоно сидело точно по фигуре, тяжелые длинные рукава украшала золотая вышивка. Того же цвета был и широкий шелковый пояс оби. Волосы были искусно уложенные наверх и украшены заколкой-кандзаси с длинными прозрачными бусинами. Орочимару знал: у него есть всего лишь одно мгновение, чтобы насладиться этой красотой, прежде чем Цунаде откроет рот, нервно закусит палец или пойдет своей дерганной грубой походкой, которая ему так не нравилась. Ему вообще много чего в ней не нравилось. Всю жизнь она вела себя слишком избаловано. И, несмотря на то, что родилась в таком великом клане, кроме как крушить ничего не умела. Орочимару даже в ее увлечение ирьёниндзюцу не верил, считал, что это ей быстро надоест. А как же его раздражала ее вспыльчивость? И он никогда не мог понять, почему она так нравилась Джирайе, а теперь вот и Дан с нее глаз не сводил.