Вторая жизнь майора. Цикл
Шрифт:
— А что мне оставалось делать? Швырник узнал о нашей с Гариндой связи.
— Так это и нужно было. Нужно было, чтобы назрел конфликт между графом и его женой. За нас все мог сделать сам Швырник. А теперь что прикажешь делать с тобой и с ним? Вы оба выведены из игры. Штурбах получит карт-бланш и начнет рыть, а он опытный специалист. Мы вынуждены будем на неопределенный срок уйти в тень. И все из-за тебя, дурака. Всех людей, что подбирались для тебя, теперь проверяют и выдворят из колонии. Ты нас обескровил. Вот скажи, что с тобой делать?
— Отпустите меня. — Перед Листианом забрезжила надежда. — Я выйду и заставлю Гаринду плясать под свою дудку. Вы только скажите, что надо делать! — Он выпрямился и умоляюще посмотрел на человека
— Мы думаем, Листиан, думаем. Мы учтем твое желание. А пока тебе придется потерпеть кое-что.
Сильный удар сбил Листиана со стула. Следующий удар ногой в лицо отправил его в беспамятство.
— Сделай так, чтобы следы побоев и пыток были, — произнес мужчина, — но чтобы он был жив. На Гаринду это должно произвести впечатление.
— Понял, босс, — ответил сопровождавший Листиана человек и нанес ему следующий удар в живот.
— Карл! Карл! Ты слышишь меня? Ответь! — Напряженный голос Роны прорывался сквозь хрипы и вой. На планете бушевала буря. Сильнейшие магнитные возмущения создавали помехи.
"Буря будет длиться неделю, не меньше", — подумал Карл.
— Да, я слышу тебя, дорогая. Что-то случилось?
— Нет, пока нет, но может случиться. Ты поговорил с Гариндой?
— Да. Она растеряна, сломлена и полностью безвольна. Я показал ей часть материалов по Корданье и по ней. Это ее почти убило. Она подписала указ о роспуске своей службы безопасности, аресте Корданье и отмене чрезвычайного положения. Я убедил ее выступить перед народом в телеобращении и рассказать о преступном сообществе, организованном Листианом, который воспользовался ее доверием.
— Вот этого я и боялась, Карл. Ты слишком предсказуем. Если вы с Гариндой это сделаете, агентура, засланная к нам, затаится, а Листиана и Брана убьют. Мы будем ждать следующего кризиса. За это время шпионы могут занять руководящие должности. Как агенты АДа. Но те действуют под нашим контролем, понимаешь?
— Не совсем, Рона. Что я должен сделать?
— Дать нарыву вызреть, противник тоже торопится, он не хочет ждать, так как уплывает огромная прибыль, и будет использовать все способы обострить кризис. Надо дать ему эту возможность. Твоя задача — пустить развитие ситуации на самотек. Но Гаринда пусть продолжает строить из себя волевого губернатора. Твои люди должны будут следить за всеми, Брык в этом поможет, и, ради всего святого, не вмешивайся. Тебе лучше уйти в тень. Они себя обязательно выдадут, Карл. Первым должен будет появиться Листиан и будет говорить, что знает, где находится Бран. Потом станет его спасителем. Так мы выведем из-под удара графа. Гаринда снова воспылает чувствами к Корданье. Она, к сожалению, на нем помешалась. Будет продолжать делать глупости с подсказки своего любовника, и, таким образом, мы узнаем замысел тех, кто действует за его спиной. Приготовь взвод для внезапного захвата ключевых игроков. Ты сам поймешь, когда придет пора действовать. У тебя будет карт-бланш от его милости.
— Понятно, — ответил Карл. — Что-нибудь слышно о его милости?
— Нет. Он, по-видимому, опять кого-то спасает. — В голосе своей невесты Карл услышал легкое неудовольствие.
— Что, такое уже было?
— Да, Карл, и обычно это красивые девушки.
Теперь он уловил ревность в ее словах и прямо спросил:
— Ты в него влюблена?
— О, слава космосу, нет! — искренне воскликнула она. — Но, понимаешь, начинает раздражать его постоянство. Он постоянно куда-то исчезает и возвращается с очередной красавицей. Причем он как бы играет на их чувствах. Они влюбляются, а он их не замечает, как женщин. Это, знаешь, даже бесит. Меня по первости это сильно задевало. Я однажды хотела его убить… да и не я одна. Но потом это проходит, как болезнь. Он непоседа. Он окружен врагами, как мы звездами. Ему нужна особенная женщина, которая будет ждать его годами… будет терпеть его вечные исчезновения и ждать, ждать, ждать… Я не такая, — вздохнула она. — Мне нужна
Открытый космос. Материнская планета
Рамсаул выполнил данное изгою обещание. Правда, с тяжелым сердцем. Всегда тяжело выбрасывать на ветер нажитое.
"Пусть не совсем нажитое, — выходя из конторы букмекера, думал Рамсаул, — но все равно жалко".
Он сразу заметил, как появился Русар и стал осматриваться. Это насторожило опытного бродягу. А когда Русару что-то шепнул шнырь управляющего и тот направился к их столу, Рамсаул заподозрил недоброе.
— Возьми кошель, — старик под столом передал кошелек с серебрушками внуку, — и спрячься на время.
Опасения его оправдались, когда бретер заговорил. Он сразу стал обвинять Щетину, что тот его обворовал.
"Управляющий — гнида, — подумал Рамсаул. — Хочет заполучить мастера-механика. Но нет кошелька — нет воровства, таков закон". Он почти успокоился, как неожиданно Русар вопреки обычаям вызвал его на поединок. У него упало сердце. Рамсаул испугался! Но не столько за себя, сколько за внука. С кем останется малец — продолжатель его рода? С этим новичком, что сам не способен выжить здесь? Вот попал так попал! Рамсаул не знал, как поступить, но ему на выручку пришел изгой. Щетина, видимо, играл в благородство. Глупец! Такие здесь погибали первыми. Он не понимал, что, вступившись за Рамсаула, подписал себе смертный приговор. Хорошо, если Русар не будет его мучить и зарежет быстро. А если решит поиграть на публику? "Ох, беда так беда!" — сокрушенно подумал Рамсаул.
Он уже отдал кошель с пятнадцатью серебрухами букмекеру. Мог, конечно, этого не делать, но, глядя в глаза Щетине, понял, что тот придет за ним и мертвым. Лучше не злить мученика, а то покоя не даст. По ночам будет приходить и пить его жизнь. Неудовлетворенность и месть заставят убитого стать вурдалаком. Он не уйдет за грань, имея должников в мире живых.
"Нет, я правильно сделал", — удовлетворенно подумал старик.
Рамсаул занял место на самом верху. Внук пробрался ближе. Но старик не хотел видеть подробности казни. Да, это была самая настоящая казнь за отказ работать на управляющего, глядя на арену, где красовался Русар, переживал старый Рамсаул. Жаль, конечно, но, видать, такая у изгоя судьба. Они с внуком и так проживут. Жили же раньше. Он может подать прошение на право владеть имуществом Щетины. Они компаньоны, и свидетели этому есть. Торговка подтвердит за десять процентов. Он убедит ее, что зарядит ей аккумуляторы.
Пока он предавался горестным думам, на арене развернулись события. Щетина не стал ждать Русара и побежал прочь. А дальше вообще произошло то, что не укладывалось в сознании Рамсаула. Щетина играл с Русаром, словно на кону была не его жизнь. Оскорблял его и даже плевался. Он бегал от мастера ножа уже минут десять, и тот все никак не мог до него добраться. Рамсаул, как и все, поддался азарту. Он уже не думал о печальном конце Щетины. Он гадал, достанет его Русар или того забьют палками до смерти. Щетине такая участь не грозила, он, во-первых, был первый раз на арене, во-вторых, стал нравиться публике. А когда он помочился на бойца, зрители завопили от восторга. Вскоре наступила неожиданная развязка. Щетина вернул клинок Русару и, метнув свой нож, попал тому в живот.
"Не прост изгой, ох не прост!" — восхитился Рамсаул.
Поискал глазами внука. Тот однажды помог Щетине, крикнув на всю арену, что он с другой стороны, и Русар сорвался с места, побежал ловить проказливого шлемаза, огибая пирамиду из ящиков. Благодаря своей победе и тому, как он ее одержал, Щетина в один миг превратился из шлемаза в благородного дона. Если бы он просто победил, пользуясь беззащитностью Русара, то стал бы безвестным бойцом. А теперь он вправе принять имя. Его дадут ему на арене гладиаторы.