Вторая жизнь майора. Цикл
Шрифт:
— Готовы, мой патриот, присядь на лавку, я их запущу.
Я перешел дорогу, уступая машинам, и уселся на лавку. В то же мгновение я погрузился в темноту. Мне показалось, что я сразу проснулся, но когда огляделся, то с удивлением обнаружил, что лежу на скамье, и самое интересное, за большой решеткой в рост человека. Рядом притулился грязный мужик в потрепанной одежде. Я поднялся:
— Это мы где, товарищ?
— В кутузке, — неохотно ответил он. — В полицейском участке.
— Вот как? И за что тебя посадили? — спросил я, совсем не понимая, как оказался здесь. Последнее, что я помнил, это то, что я сел на лавку
— За бродяжничество.
— А я за что попал сюда? — Я спросил просто так, даже не думая, что он знает. Но бродяжка, как оказалось, был сведущ в этом вопросе.
— У тебя, роомшталец, несколько статей: переход улицы в неположенном месте, нарушение общественного порядка в виде сна на улице, и подозревают, что ты был пьян.
— Да-а? — удивился я. — И что за это мне светит?
— Что тебе там светит парень, не знаю. Но полицмейстер сегодня злой, он всегда такой, когда ему жена не дает. Так что неделя исправительных работ тебе обеспечена. — Он ощерился, продемонстрировав отсутствие передних зубов. — Вместе со мной. А потом выдворят из поселка.
Я почесал в затылке. Вот же попал. И что теперь делать? Еще неделю мести улицы? Походил по камере и спросил сокамерника:
— Ну коли ты такой знаток законов, не подскажешь мне, штрафом отделаться можно?
Мужик хитро прищурился:
— У тебя что, не все вытащили?
Я посмотрел. Сумка при мне. Дэрики я тоже туда спрятал, но в открытый кармашек. Твою дивизию! Дэриков не было.
— Обчистили, гады, и не докажешь ничего. Все выгребли, — вздохнул я.
— И сколько было? — поинтересовался мужик.
— Сотня дэриков, — опять вздохнул я.
— Солидно они поживились, — присвистнул оборванец. — Не повезло тебе, парень. Обычный штраф за переход дороги в неположенном месте — десятка. Нарушение общественного порядка — в твоем случае еще десятка. А теперь только будешь работать на фабрике полицмейстера. Полы мести, ящики таскать. Зато сыт будешь, — подвел итог мой товарищ по несчастью.
Я сел на лавку и позвал Шизу:
— Шиза, что за дела? Почему меня не разбудила? Что теперь делать будем? Я за год третий раз в тюрьме оказываюсь. Мне уже наколки впору делать. Три ходки — три купола.
— Я не могла тебя разбудить, шла инсталляция базы, — отозвалась Шиза и добавила, правда как-то неуверенно: — И неделя в общем-то это небольшой срок. Зато будет что вспомнить!
— Спасибо, утешила, — с сарказмом ответил я. — Читать, считать не научила, зато помогла в тюрьму сесть.
Но Шиза, как всегда, когда назревала ссора, исчезла и не стала отвечать. Я нахохлился, как воробей под дождем, сложил руки на груди и стал ждать. Сокамерник с разговорами не приставал, он просто закрыл глаза и дремал. Через полчаса появился человек в черной форме, с палкой на одном боку и пистолем на другом.
— Проснулся! — констатировал он очевидный факт, обращаясь ко мне. — Тогда пошли на зачитку приговора. Руки за спину, роомшталец, и не балуй, а то пристрелю. Понял?
Я кивнул, сложил руки за спиной и вышел в открытую калитку решетки. Местный полицейский пропустил меня на полшага вперед и приказал:
— Стой! Лицом к стене.
Я повернулся к стене и подождал, пока он закроет калитку на ключ.
— Задержанный, иди вперед! — получил я приказ и, повернувшись, направился вдоль длинного коридора.
— Господин полицейский,
Полицейский неопределенно хмыкнул.
— Кровью, конечно, — произнес он и заржал во все горло. — Ты националист, верно? Как ты кричал… Родина или смерть? С родины тебя прогнали, значит, остается только смерть. Готов умереть за идеалы Роомшталя?
— Нет, не готов, — ответил я и удивился. Надо же! Кто-то слышал, как я пошутил над стариком, и уже донес! Вот дела!
— Ну я так и понял. Это ты так шутил, значит. Прибыл на Пранавар и решил пошутить. Верно?
Какие-то нотки в его голосе меня насторожили. Я не стал отвечать, думая, что он тащит меня в словесную ловушку. Может, он тоже пранаварский националист? Вместо этого я вкрадчиво произнес:
— Господин полицейский, я могу вас отблагодарить… Помогите мне, и моя благодарность будет безгранична в пределах моих возможностей.
— Помогу! Почему не помочь такому хорошему парню, как ты, — ласково отозвался конвоир и тут же разрешил все мои сомнения по поводу себя, треснув меня палкой по спине. — Хватит помогать или еще добавить? — со смехом спросил он.
А я не стал обострять отношения и тихо ответил:
— Хватит.
— О! Так ты с понятиями? Сколько ходок?
Я не стал врать:
— Эта третья.
— Сказал бы раньше, был бы другой разговор, — проворчал мой конвоир.
Но уточнять, какой бы был разговор, я не стал. Кто его знает, шутника, может, пристрелил бы, а может, срок бы добавили, как рецидивисту.
— Стой! Лицом к стене, задержанный. — Он постучал в дверь, открыл ее и с подобострастием доложил: — Ваша почтительность, задержанный нарушитель общественного порядка для разбирательства дела доставлен.
— Вводи! — услышал я брюзгливый голос.
— Задержанный! Шаг влево, и вести себя прилично! — скомандовал конвоир и подтолкнул меня к двери. — Два шага вперед, задержанный, и стой, — строго добавил он.
Я остановился, сделав два шага.
В кабинете за массивным столом сидел человек, который осознает свою значимость и исключительность, вершитель судеб людей в этом поселке. Глядя на него, понимаешь: он может сделать с тобой все что угодно, и ему за это ничего не будет, а ты ему ничего сделать не можешь. За ним система, которая вознесла его на это место, и она его оберегает, пока он ей служит. Отдельная каста небожителей. Но я хорошо знал слабость этих неприкасаемых: жадность и продажность. Их можно купить. Для них должность — доходное место, где можно набивать карманы, притесняя или отбирая у других. Когда, зная их возможности, люди сами заносят мзду, решая те или иные вопросы. Пока он сидит на этом месте, он будет хапать, хапать и хапать. Почему? Да потому, что, купив власть за деньги, он привыкает извлекать из нее прибыль. Это не я сказал, а Аристотель. Пока не зарвется и система его не сожрет за то, что он потерял меру. Потому что он не один такой, и его снизу тоже подпирают, а еще есть несколько других конкурирующих башен власти, которые хотят поставить на его место своего человека и тем самым упрочить свою власть на местах. А власть на местах — это дойная корова для обитателей башен власти. Оттуда к ним стекаются ручейки денежных потоков. А его коллеги будут говорить о таком, как о глупце, и делать в точности то же самое, что и он, наивно думая, что вот их-то пронесет.