Вторая жизнь майора. Цикл
Шрифт:
— А ты не так прост, малыш, — задумчиво разглядывая меня, произнесла она и вдруг скомандовала своему сопровождению: — Уходим!
И они так же шумно, как вошли, покинули трактир.
— Она выпила твою кровь? — глядя на меня из-под нависших бровей, спросил один из братьев.
— Наверное, — ответил я. — А что, это плохо?
— Ведьма теперь будет тебя чувствовать, если ты окажешься где-то недалеко, а хорошо это или плохо, будет зависеть от того, что она с тобой захочет сделать.
— Сейчас ты для нее просто интересная
Они ушли, а я остался один за столом. Мои мысли крутились вокруг только что случившегося. Шаманку я не боялся, но вот узнать обычаи орков надо было по-другому, не так отсвечивая. Мне хотелось свои возможности сохранить в тайне, но шутливый настрой иногда не к месту меня подставлял, при этом Шиза вела себя отстраненно, не мешая и не помогая.
— Я не вмешиваюсь, потому что у тебя всегда получается вылезти из задницы, в которую ты сам себя загнал. И получается лучше, чем это сделала бы я, — ответила на мои размышления мой ангел-хранитель. — Тебе и мать говорила: "Витя, ты подумай сначала, перед тем как что-то сделать". Я тоже это тебе скажу: думай.
Вечером я взял корзины с посудой и понес к магистру в подвал. Честно, я думал, что старого засушенного стручка там уже нет, но жердина был на месте и что-то мастерил.
— Ты где пропадал? — не поднимая головы от разложенных на столе медальонов, спросил он.
— Посуду за вами мыл. Вы, магистр, неаккуратно работаете, столько грязи я еще не видел, — поставил корзины в угол, где они стояли, и посмотрел на Луминьяна.
— А говорят, что какой-то студент свару устроил с орками в трактире, — вдруг сказал магистр, не отрываясь от работы.
— Да дурней везде хватает, — как можно равнодушнее ответил я.
— В этом ты прав, — согласился со мной Луминьян, — дураков действительно хватает. Ты себя к кому относишь?
— Учитель, — решил сподхалимничать я, — странный вопрос!
— Я тебе не учитель, а временный начальник, — ответил старик и подошел к корзинам с посудой, достал несколько предметов и внимательно осмотрел. — И вопрос ничуть не странный, нормальный вопрос. Студент у нас один, и это ты. — Он поднял голову и посмотрел на меня, но взгляд его выражал больше удивление, чем недовольство.
Тут, оказывается, слухи разносятся со скоростью поезда, вот и магистр, сидя в подвале, уже слышал о моих подвигах. И что ему сказать, кто я, коли сам же назвался дурнем.
— Сплетни это, — махнул я рукой.
— Странно, — сказал магистр, внимательно рассматривая чистейшую посуду, — ты знаешь заклинания идришей?
Я ожидал всего, но только не этого вопроса, и застыл с открытым ртом.
— А что, —
— Этот народ свои тайны никому просто так не открывает, — ответил магистр и понюхал склянку своим орлиным носом.
— Но я так понимаю, магистр, что вы знаете эти заклинания, — не остался я в долгу.
— Я знаю их, потому что моя мать из народа идришей, — ответил въедливый старикан. — А вот откуда знаешь ты, нехеец? — Он остро смотрел на меня, ожидая правдивого ответа, и от того, что я отвечу, могло зависеть развитие последующих событий. А то, что он вычислил во мне нехейца, тоже убеждало, что врать не следует.
— Мне повстречалась одна семья идришей, которой я помог и принял к себе на службу. Отнесся к ним не как все, а по-человечески, если вы понимаете, о чем я говорю, — ответил я.
— Я понимаю, — покачал он лысой головой, внимательно меня рассматривая.
В это время, как всегда некстати, вылез из сумки другой магистр, сложенный конвертиком. Он на наших глазах разложился и встал в полный рост. При всей его устрашающей внешности он стал еще и зеленым.
— Мой юный друг, — сказала иллюзия, — вам следует закрывать свои запасы вина от посторонних, иначе я сопьюсь.
Луминьян совершенно спокойно смотрел на моего иллюзорного ужастика; казалось, его невозмутимость невозможно пробить никакими событиями или видениями.
— Похож на Вальгума Рострума, давно пропавшего, — высказал свое мнение артефактор.
Бывший магистр ордена Искореняющих обернулся на голос и совершенно беззаботно сказал:
— О, здорово, Луминьян! Как поживаешь? У тебя от похмелья есть что-нибудь?
— Это иллюзия? — спросил меня жердина, присматриваясь к другому магистру.
— Был раньше, — сознался я, — теперь вот живет своей жизнью и стал пить. Вот из-за него меня сюда и сослали, — добавил я.
Врать этому сухому крючконосому магистру я не хотел. От него веяло какой-то доверительностью, которую умом было не понять, но я чувствовал ее где-то на глубинных слоях своего сознания. Ему надо говорить правду. Не скрывая.
— И где ты видел настоящего магистра в таком виде?
— На месте силы, распятым его учениками. Я его снял и по его просьбе отправил за грань. А он туда не ушел. Залез ко мне в сумку, в пространственный карман, и долго там сидел, пока мне в голову не пришло создать иллюзию, в которую он вселился.
— Интересный феномен, — прошамкал тихо Луминьян, — требует изучения. Вальгум, — обратился он к бывшему Искореняющему, — ты позволишь тебя изучить?
— А зачем меня изучать, старый идриш, мне и так хорошо. Ты спрашивай, я отвечу, но сначала бы полечиться.
Я достал свой эликсир и протянул Роструму; тот, не глядя, что ему дают, выдул фиал и с облегчением вздохнул.
Луминьян с интересом смотрел на преображение живой иллюзии.
— Вы позволите ваш фиал? — спросил он у меня.