Вторая жизнь майора. Цикл
Шрифт:
— Долетался, бедный! — сокрушенно сказал я и без перехода, добавив устрашения в голос, скомандовал: — Быстро подняли шамана и отнесли туда, откуда он пришел!
Орки опрометью бросились выполнять мою команду, не думая ее оспорить.
Я повернулся к братьям, стоявшим с открытыми ртами, и веско произнес:
— Теперь понятно, почему я главный?
В ответ они отрицательно покачали головами. Ну что ты с ними будешь делать!
— Ленея, — обратился я к шаманке, — объяснишь братьям!
Та согласно покачала головой.
Вокруг нас начали собираться лобопытствуюшие, все больше и больше народу стекалось к шатру муразы, окружая
Неожиданно толпа раздвинулась, образовав широкий проход, по которому к нам, не глядя по сторонам и опираясь на посох, шел крепкий, но уже старый орк. Его взгляд был прикован к шаманке. Я незаметно ретировался за широкие спины братьев. Верховный шаман остановился возле орчанки, продолжая гипнотизировать ее взглядом.
— Мы еще встретимся, Гремучая Змея, — бесстрастно сказал он и сделал отмашку рукой.
Братьев смело с места, как тополиный пух, и взгляд шамана устремился ко мне. Он презрительно скорчил свою клыкастую морду и словно выплюнул:
— Не думай долго прожить, крохобор. Когда костер жгут, щепки первыми горят.
Я не стал отвечать ему, а помог подняться братьям. У одного была сломана рука, у другого ребро. Дал им на двоих эликсир, и тут меня разобрала злость. Пришел тот, кто считает себя самым крутым перцем. Ранил моих родичей и безнаказанно уходит. Ну уж нет! Выход в боевой режим, прыжок к шаману и удар, как по футбольному мячу, с разбега, с подачей энергии. Но перед этим я порезал ему ладонь, и на кинжале осталась его кровь.
Гулять так гулять! Уход и выход из боевого режима. Видно, я перестарался с подкачкой энергии, или Шиза приложила руку, но шаман, как пущенный из гаубицы, по высокой дуге перелетел через шатер вождя и скрылся на обратной стороне. Все, таз у него был разбит вдребезги. Будет теперь собирать его по косточкам.
— И этот полетел! — громко и завороженно проговорил я.
Краем глаза заметил, как один из охранников хана проскользнул внутрь шатра. Ну что-то сейчас будет! И действительно, оттуда вышел крепкий орк, разнаряженный как индеец, с пером, заткнутым под зеленую повязку на голове, а следом и наши послы с растерянными лицами. Луминьян подозрительно смотрел на меня, я пожал плечами и развел руки в стороны, показывая, что я тут ни при чем. Выражение на моем лице было самое правдивое, какое только мог изобразить. Из-за шатра вынесли стонущего шамана. Мураза подошел к нему и хотел о чем-то спросить, но что можно спрашивать у существа с отбитыми почками, яйцами и сломанным тазом? На мой взгляд, только узнать: "Ты когда сдохнешь?" Но старый перец не сдавался, его окружили ученики и, что-то лопоча, потащили прочь. Вождь подошел к нам. Братья и шаманка поклонились ему — шаманка с достоинством и не так низко. Я, по русскому обычаю, отбил поклон до земли и повел рукой.
— Многие лета тебе, великий мураза Шадлыб Уркуй, — сладкоречиво начал я. — Да продлятся годы твоего славного правления и да воссияет
— Ты кто? — озадаченно спросил вождь.
Я видел, что мое приветствие затронуло тщеславные струнки орка, и он с любопытством и даже как-то доброжелательно смотрел на меня.
— Я из посольства, старший помощник мессира Луминьяна, — теперь я поклонился не так низко.
— Гм, гм, — прокашлялся он, — запомни, старший помощник, великий мураза у нас один.
— Запомню, великий мураза, — я опять поклонился.
— Гм, гм, — вновь прокашлялся орк, с довольным выражением на лице оглядел своих соплеменников и спокойно ответил: — Великий мураза — это великий хан. — Он обернулся к посольству и сказал: — Маг, на сегодняшний пир возьми и своего помощника, — развернулся и величаво удалился в шатер.
На меня гневно смотрел граф, с осуждением магистр и возмущенно орчанка. Я же стоял с выражением полной безмятежности на морде лица. Посол сплюнул и только махнул рукой, типа что взять с дурака. Магистр лишь усмехнулся, а шаманка прошипела: "Я тебе припомню это, предатель", — и резко отвернулась. Я ничего лучше не придумал, как ущипнуть ее за упругую задницу. Она подпрыгнула и, вся красная от нахлынувшего возмущения, повернулась ко мне, сунув свою сиську мне под рот, а я взял да и поцеловал темный сосок. По рядам орков прокатился вздох: "А-а-ахх…"
— Все-таки я тебя убью, гаденыш, — прошипела орчанка. Ее золотистое лицо горело стыдом и негодованием, как раскаленная плита печи, а ноздри раздувались, как кузнечные меха.
— Поехали, — сказал я и направился к своей лошади.
— Ты зачем ей грудь поцеловал, недоумок? — спросил мой учитель, правда, без злости.
— Красивая, — просто ответил я.
— Эх, молодость, молодость, — вздохнул магистр. — А ты знаешь, — он со смехом повернулся ко мне, — теперь я лучше понимаю Гронда. Ты просто ходячая неприятность для себя и окружающих. Вот ты польстил местному вождю, а знаешь ли ты, что про это донесут великому хану?
Тоже мне открыл новость, подумал я, рассматривая спину шаманки, которая почувствовала мой взгляд и передернула плечами, пытаясь скинуть его с себя.
— Я не льстил, — ответил магистру, — просто сказал, что он достойный воин и для своего племени великий. Ну а для великого хана я мошка, которую он не заметит.
— На пиру тебе придется туго, — закончил поучать меня Луминьян. Зато подъехал граф.
— Студент, я понимаю, что вы, нехейцы, дикие горцы и мало дружите с головой, но ты — это что-то! Ты за пятнадцать рисок трижды приговорил себя к смерти. Назвал вождя великим муразой, попал на пир и присосался к груди шаманки. Если тебя прибьют, я даже бутылку вина, которую мы везем хану, выпью от радости.
— Всем смертям не бывать, а одной не миновать, — спокойно ответил я.
Граф только покачал головой.
— Я понимаю, зачем тебя с нами отправили. Ты скажи, что произошло у шатра? — успокоившись спросил он.
— Не знаю даже, что и сказать, — задумчиво ответил я.
— Расскажи, что видел, — уже строго приказал граф.
— Пришли четверо орков, среди них был молодой шаман, перли прямо на меня. Я им сказал, чтоб шли прочь, а шаман обозвал меня соплей и стал летать. Летал-летал и превратился в скелет. Пришел другой шаман, старый. Покалечил наших орков и тоже стал летать. Вот и все, что я видел, — насупившись, ответил я.