Вторая жизнь майора. Цикл
Шрифт:
— Ах, понимаю, господин студент, ваша лигирийская половина не может остаться без материального вознаграждения. Ведь так?
— Нет, не так, — парировал я грубые намеки на моего деда-купца. — Закон справедливости требует оплаты службы, меня так учили в нехейских горах.
— А вы что, уже служили? — Он сделал удивленное лицо.
— Не делайте вид, что вам неизвестны мои подвиги на службе его величеству. — Я был непреклонен.
— Даже подвиги! — всплеснул руками он.
— Что значит "даже"? — Я сделал оскорбленный вид. — Меня будут награждать на балу у его величества.
— Наглец! — покачал головой безопасник. — Ваша сохраненная жизнь и честь дворянина — это достаточная плата
— Ну если его величество обеднел, то я удовлетворюсь и этим, мастер. Вот, возьмите. — Я протянул ему свиток.
— Что это? — взяв его, спросил он и повертел с какой-то опаской во взгляде.
— Это отчет о моих подвигах на службе его величеству. Куратор просил написать и передать вам, мастер.
— Понятно. Почитаем. — Он засунул свиток в сумку. — Еще раз скажу, рад вашему возвращению, барон, идите отдыхайте. Набирайтесь сил.
Я вежливо откланялся и ушел. Чтобы не создавать ненужного ажиотажа у своих вассалов, под "скрытом" прошел аллеи и телепортировался к себе. Мое жилище было тщательно убрано, нигде ни пылинки. Кровать застелена свежим бельем, и я с удовольствием растянулся на чистых простынях. Все встречи я отложил на следующее утро.
Но на следующее утро я получил от Борта послание:
"Босс, беда! Исчезла Вирона".
Конец книги
5. Скорпион его величества
Миру Сивиллы грозит потрясение. В степи зарождается новый Воинственный культ Худжгарха. Земля сотрясается от топота тысяч боевых быков орков. Кровь обильно поливает серебристый ковыль. В пламени гражданской войны погибают племена.
Лигирийская империя дождалась своего часа и в тайне готовит вторжение в Вангор. Княжество снежных эльфаров на грани развала, вызванного предательством правящих домов. Лесное княжество готовиться к тяжелой и кровопролитной войне с орками.
Худжгарх готовит войска своих последователей к войне против империи. Мир замер перед неотвратимым катаклизмом.
Кругом плетутся интриги, происходят предательства и убийства. И в центре всего этого обыкновенный студент магической академии.
Пролог
Десять всадников на быках приблизились к лагерю свидетелей Худжгарха. Один из них поднял руку и остановился. Остальные, следуя команде, натянули поводья, сдерживая боевых лорхов, и тоже остановились. Поднявший руку внимательно всмотрелся. Перед ним был не воинский лагерь, а нагромождение фургонов, расставленных в полном беспорядке. Он скорее напоминал табор беженцев от войны. Не было обычных разъездов, которые должны были уйти на полдня от лагеря и вести разведку. Часовых на своих постах тоже не было, сам лагерь стал вдвое меньше, и было понятно, что часть орков покинули его. Лагерь свидетелей был запущен и представлял жалкое зрелище. Не воинский лагерь, а стойбище козлопасов, подумал Грыз. Более оскорбительного прозвища для воинов не существовало. Когда видели орка в плохом снаряжении и с оружием, которому он не уделял должного внимания, то его презрительно называли
Было видно, что в середине лагеря собралась большая толпа и слушала очередного проповедника. Грыз помнил, как не так давно такие проповедники вещали от имени Худжгарха и смущали умы орков. Они появлялись толпами, как грибы после дождя, и пытались учить и вести за собой толпу. На тот момент последователи Худжгарха были как стадо лорхов, без вожака. Нечто подобное происходило и сейчас.
Грыз снова дал отмашку, и отряд шагом двинулся дальше. Орк брезгливо поморщился, когда увидел под ногами неубранный навоз от лорхов. "Неужели сюда собрались только самые недостойные?" — подумал он. Он пригляделся к бунчукам племен. Техколо, самарард, чивчаки и еще десяток таких же достойных уважения племен. Но грязь под ногами и спящие под повозками орки, безразличные ко всему, у Грыза вызывали протест. Он недоумевал, как за такой короткий срок воинский лагерь в походе — а именно таким он оставлял его — превратился в стоянку пастухов, обросшую нечистотами. Он ехал вдоль шатров, у которых и там и сям сидели орки и курили какую-то траву. Некоторые были неподвижны как статуи, уставившись пустыми глазами перед собой.
У первого встречного орка, который лениво шел мимо, не замечая приезжих, он спросил:
— Что делают эти воины? — Грыз пригнулся к луке седла и указал плетью на куривших.
Орк посмотрел на сидящих, следом так же лениво перевел взгляд на Грыза.
— Они познают истину, заблудший. — Тон и выражение лица орка не давали повода сомневаться, что он относится к Грызу и сопровождающим его воинам с презрением, что было само по себе странно. Грыза хорошо запомнили все последователи, его авторитет был непререкаемым, а отсутствовал он всего ничего.
— Ты меня знаешь? — на всякий случай спросил он орка. Может, он из новых и не видел предводителя последователей Худжгарха.
— Ты Грыз заблудший, — усмехнулся все так же с ленцой орк. — Чего тебе надо?
— А где Шаргныз, которого я оставлял за себя? — спросил Грыз.
Орк зло посмотрел на своего бывшего предводителя.
— Этот неверный убит, — ответил он и, презрительно сплюнув под копыта его лорха, пошел дальше.
— Неверный? — удивленно повторил Грыз и приказал: — Быть готовыми к нападению! Странные дела творятся нынче здесь. Поехали, послушаем этого проповедника. — И он ударом пяток подстегнул быка.
Толпа стояла плотно и благоговейно слушала, как вещал с телеги невысокий худощавый орк. Телегу окружил десяток воинов, которые не подпускали толпу близко к говорившему. Орк хорошо поставленным голосом просвещал слушателей:
— И увидел тот, имя которому Отец наш, что орки ослабли духом, стали мягкие, как души женщин, и вознегодовал. Послал он Меч свой карающий для вразумления детей своих. Чтобы кровью укрепить сердца их, чтобы телами братьев своих выстелили они дорогу храбрости и мужества к сердцам верных. Как имя этому Мечу? — заорал проповедник и приложил руку к уху.
Толпа разноголосо прокричала:
— Худжга-арх!
— Не слышу! — повторил проповедник, и толпа уже сплоченнее и громче заорала:
— Худжга-арх!
— Кто он? — так же громко прокричал, вопрошая, проповедник.
Грыз оглядел собравшихся, их глаза горели фанатичным огнем, и они, по всему было видно, верили тому, что говорил худой орк, стоявший на телеге.
— Он — Меч, карающий неверных! — в один голос ответила заведенная толпа.
— Воздадим же ал-лая нашему господину! За то, что он вспомнил о нас и послал вразумление! — снова во все горло заорал тщедушный проповедник, и крик его громом разнесся по лагерю.