Вторая жизнь майора. Цикл
Шрифт:
— Помню… — тихо ответил Алеш. Затем сказал тверже: — Помню тропу скрава, старуху и девочку. Я знаю, это важно. Я точно знаю, что это важно для меня. Я не могу уйти, не повидавшись с ними. Я должен узнать, почему это важно. Нет, мне рано еще идти в забвение.
Вдруг силы оставили его, и он почувствовал себя один на один с самим собой, не было прожитых лет, не было накопленного опыта. Его душа тревожно затрепетала в страхе перед открывшимся ему огромным неизвестным миром, в который он должен, осмелившись, шагнуть. Он подавлял, заставлял благоговеть, он ужасал тем, с чем он
— Я от-да-ю заб-ве-ни-е.
Взгляд его прояснился. У открытых ворот никого не было. Скамейка, где недавно сидел старец, был пуста. Прокса трясло. Будущее его пугало и гнало прочь. Он посмотрел на скамейку и дрожащей рукой вытер пот. Выход был. Сесть на скамью и стать привратником на тысячи лет.
— Нет, — убеждал он себя, — я смогу.
И нерешительно сделал шаг. Затем, с огромным трудом, словно инвалид и тело его не слушается, еще один, и оказался на другой стороне.
В голове прозвучал тихий голос:
— Выбор сделан.
Планета Сивилла. Степь. Ставка великого хана
— А я их не убивал, — глядя в глаза Быр Караму, заявил я.
Он ошеломленно уставился на меня:
— Не убивал?
— Нет. Не убивал.
— А кто же тогда?
— Не знаю. Я только видел, как их заманивали в воду речные демоны. — Я не стал ни врать, ни говорить всей правды. — Меня тоже потащило в воду. А что стало с ними потом, не знаю, я поспешил уйти.
— Их тела, разорванные на части, выбросило на берег, — проскрипел верховный шаман. — И с закатом духи убитых расскажут, кто это сотворил. Тебе лугше убыть из ставки, Разрушитель.
— Знаешь, дедушка, мое убытие истолкуют как бегство. Может, даже проводить ритуал не будут или придумают, что провели, а всю вину за происшедшее возложат на меня. Многие видели, что я приручил одного речного демона. Поэтому я останусь.
Я был очень зол. Эти клыкастые интриганы даже не пытались скрыть свои замыслы. Они хотели подставить меня и остаться чистыми. Как такое могло прийти им в голову! Но открыто обвинить их в подставе я не мог. Глава рода дал приказ, а я должен был его исполнить. Как именно, это не имело значения. И теперь они сидели как истуканы, не зная, что делать. Орки уничтожены. Я вроде ни при чем. А замыслы-то их. А вдруг духи скажут, что это правая рука отдал приказ. Тогда не я, а он будет отвечать.
Видимо, точно такие мысли посетили и Быр Карама. Он раздосадованно посмотрел на своего старого соратника, как бы спрашивая, что делать. Но тот сидел словно статуя Будды. А что, его хата с краю, он только предложил, а исполнил Быр.
Быр Карам вскипел:
— Что ты молчишь, старый греховодник? Это была твоя идея!
Шаман и бровью не повел. Только пробурчал:
— Не кричи.
Быр подался вперед, потом взял себя в руки. Посмотрел на меня
— Свободен.
Я тоже не хотел находиться рядом с ними. Они мне были противны. Я понимал, что политика — дело грязное. Это временные компромиссы, союзы с врагами твоих врагов, нападения, шантаж, убийства и подставы. Шаман и правая рука владели этой наукой весьма хорошо. Только не учли мои скрытые возможности и то, что я понимал, какую игру они затеяли. Они не хотели терять власть, а она ускользала у них из рук. Надеяться на Худжгарха и его воинство они не могли, его силы были еще слабы. А враг, вот он, рядом, и набирает своих сторонников. А тут я под боком оказался, вот меня и пустили в расход. Удобно.
Я пошел к Ганге. Откинул полог, и, прежде чем я успел что-либо подумать, крик эльфарки выкинул меня наружу. Эта… эта Су примеряла шелковое белье. В степи! В шатре! Она натягивала на себя чулки. Трусы и лифчик валялись рядом.
— Ганга! — заорал я. — Вы, может, еще платья с собой взяли? На кой Су шелковое белье? Стереть его о спину лорха? Быстро надели штаны, панталоны и… и… что вы там еще надеваете. Жду полридки.
Из-за шкур шатра раздался несмелый вопрос:
— А ты чего пришел?
— Ганга, я тебя выпорю. Здесь правила устанавливаю я. Мы, етит-матит, на войне, если не знаешь.
— Дай нам пять ридок.
— У-у! — раздраженно прорычал я. — Жду в своей палатке. — Не выдержал и язвительным голосом уточнил: — Куда ты меня выгнала. Через полчаса.
Через полчаса красная от смущения, вернее, не такая бледная, как раньше, Сулейма и смущенная Ганга сидели в нашем шатре.
— Значит, так, друзья-товарищи, — начал я. — Ночью погибли орки за рекой. После заката будут проводить ритуал связи с духами убитых. Могут быть разные варианты развития событий. Всем быть готовыми к отражению нападения. Чего точно ждать, я не знаю, это будем определять по ситуации. Без моей команды только защищаетесь. Если вас не трогают, сидите смирно, ни во что не вмешиваетесь. Даже если это будет касаться меня. Все понятно?
— Может, тогда лучше покинуть стойбище? — предложил рассудительный Гради-ил.
Я невесело кинул взгляд на Гангу:
— Нет, нам нельзя уходить, тогда вину за смерти орков возложат на нас.
— Но мы же ничего не делали! — возмутилась Су. — Как они могут возложить вину на нас?
Ганга положила руку ей на плечо, заставив замолчать.
— Су, когда проводят ритуал связи с духами, правды не ищут, ищут виноватого. Если мы скроемся, нас останавливать не будут, а потом объявят убийцами, и за нами начнет охотиться вся степь.
— А… а почему?
— Потому что тот, кто убил орков, по-видимому, не оставил следов. И кто это сделал, неизвестно. А по нашим обычаям виновный должен быть наказан. Духи не будут говорить прямо, их ответ будут толковать шаманы. Понимаешь? Они назначат виновного, потому что справедливость должна восторжествовать. Орки должны будут успокоиться.
— Какая же это справедливость! — возмутилась Су. — Это самый настоящий произвол. Они, значит, назначат виновного, а настоящий убийца останется ненаказанным?