Вторая жизнь
Шрифт:
Утром второго июня мы с Женей уже сидели в 222 аудитории за исчирканным чернилами столом. Народа было немного, и в основном девушки.
– Наверно те, кто в прошлом или позапрошлом году не поступил, -подумал я, глядя на юные лица. Парней вместе со мной было всего трое.
Все с любопытством разглядывали друг друга, пока в аудиторию не вошла преподаватель. И это была Белла Марковна Берман.
Она орлиным взором оглядела сидящих за столами и моментально вычислила меня.
– Саша! Сапаров! Надо же! Сто лет тебя не видела!
– воскликнула
– Неужели решил поступать на иньяз?
Я встал и сказал:
– Да, вот решил поступать. Дозрел. А вы Белла Марковна здесь, какими судьбами?
Она поморщилась и прошептала:
– Давай после занятий поговорим, сейчас неудобно.
Я понятливо кивнул и вновь уселся за стол.
Женька завистливо сообщила мне в ухо.
– Конечно, что тебе не поступать, всех преподавателей знаешь.
Но Белла Марковна уже начала занятие и мы погрузились и трудный мир английской грамматики.
Когда пара закончилась, мы с бывшей учительницей вышли в коридор, где присев у окошка в рекреации начали выкладывать другу другу все, что произошло с нами за последние три года.
Оказалось, что Белла Марковна уже два года, как работает преподавателем на кафедре английского языка. Работать здесь ей нравится намного больше чем в школе. Я же, со своей стороны, рассказал, что отслужил два года и надеюсь поступить.
Собеседница укоризненно покачала головой.
– Ох, Саша, чего же ты мудрил столько времени? Не знаю, не знаю, документы мы еще не начали принимать, но по прошлому году конкурс был огромный.
– Белла Марковна, у меня есть привилегия поступить вне конкурса, не забывайте, - улыбнувшись, напомнил я.
– Ах, да точно!
– расцвела преподаватель и добавила.
– Но все равно тебе учить много придется, получишь двойку и привет.
– Ну, двойку, это вряд ли, - скептически подумал я.
– А с тройкой пройду по любому.
– Да, учеба поставлена по серьезному, не сачкуют преподаватели, - пришел я к такому выводу после третьей пары.
– И все это удовольствие в течение месяца стоит восемь рублей. Мда, репетиторы в моей первой жизни плачут и рыдают.
Куда сегодня пойдем?
– обратилась ко мне Женя, когда мы вышли на улицу.
Пойдем, посмотрим, как выглядит место, где мне придется вскоре работать, - сообщил я.
– Ты собираешься работать?
– удивилась девушка.- И сможешь найти для этого время?
– Конечно, - ответил я и, взяв спутницу под руку, повел в сторону гостиницы.
Пройдя мимо равнодушно глядевшего на нас швейцара, мы оказались в прохладном после улицы, вестибюле. Подойдя к стойке дежурной, я представился, и спросил, как пройти в валютный бар.
– Ох, там еще ремонт в полном разгаре, - поморщилась женщина в форменной одежде, - Не на что там еще смотреть. И вообще кому идея в голову пришла еще один бар открывать? И так финны по приезду сразу нажираются, как свиньи, а будут еще больше. После них все туалеты заблеваны.
– Зато теперь будут за марки нажираться, - сообщил я.
– Нашей стране валюта нужна.
–
– У меня и так от них голова болит. Как с прошлого года организованные туры иностранцев сделали в Кижи, так от лекций и собраний не продохнуть.
Даже сюда в вестибюль, доносился стук молотков и визжание пилы из помещения бара.
– Ладно, - обратился я к подруге.
– Раз смотрины не удались, пойдем в кафе мороженое.
Женя, между тем смотрела на меня, как на полубога.
– Саша,- прошептала она с придыханием.
– Ты будешь работать барменом в валютном баре!!
– Блин! И эта туда же, - подумал я с досадой.
– А ведь если поступлю, девчонки на курсе, как узнают, где я работаю, охоту на меня устроят. А мне, честно говоря, это надоело еще в первый год работы. Интересно, есть ли сейчас девушки, которым безразлична моя профессия.
Немного подумав, я и сам понял, что есть. Только они не ходят по барам. Но Женька явно к ним не относится.
Когда Борис Семенович Гордин пришел домой, там раздавались звуки музыки. За закрытыми дверями в комнату дочери на рояле игралась Апассионата.
– Чего это она?
– спросил он у жены, кивая на дверь.
– Нашла себе мужа, - ответила та, нервно улыбаясь.
– Это кого, не Сапарова ли?
– Именно его.
– кивнула Наталья Николаевна.
– А тот в курсе?
– шутливо спросил муж.
– Конечно, нет.
– А чего это она вдруг решила?
– Боря, иди, вымой руки, переоденься и приходи ужинать, там и поговорим, - скомандовала жена.
Через пять минут Гордин, как штык, сидел за столом и вопросительно глядел на жену.
– Понимаешь, Боря, Женя сегодня пришла домой какая-то возбужденная, сразу села письмо подруге в Новосибирск писать.
Я поинтересовалась, чего вдруг уселась за письмо, а она мне бац, и сообщила:
– Мама, я выхожу замуж.
Я тут так и села.
– За кого хоть выходишь? Спрашиваю. А она мне, как выдаст:
– За Сашу Сапарова, только он об этом еще не знает.
– Ну, я спрашиваю, с чего тогда такой переполох?
Оказывается, он сегодня ее таскал на свою работу. Парень собирается работать барменом в валютном баре. Представляешь? А это засранка мне говорит.
– Он умный, добрый и не жмот, как наш папа. Тот мне год обещал юбку джинсовую. А Саша зашел в комиссионный магазин, и через пятнадцать минут я ее уже примеряла. Мне все девки будут завидовать. Я уже Аленке письмо написала, пусть локти кусает.
– Вот зараза!
– с чувством ругнулся Гордин.
– А этот паршивец, где, интересно деньги берет? Ведь только из армии пришел. Неужели родители дают?
– Не знаю,- пожала плечами жена.- Надеюсь, не украл.
– Ну, это вряд ли, - сообщил Борис Семенович.
– Я тут на днях попросил товарищей разузнать, что паренек с нашей дочкой встречаться начал. Так мне целую историю рассказали. Ты сама лучше присядь, а то еще от удивления на ногах не устоишь.