Вторая жизнь
Шрифт:
Май 1971 года выдался холодным. Но мне и провожающим меня сослуживцам он таким не казался.
Дембельского чемодана, по причине отсутствия такового, за мной не несли. Все, что нужно, я уже отвез домой раньше.
На мне было новое п/ш полученное полгода назад, но одетое только сегодня. На груди приколото несколько значков, но они меркли по сравнению с орденом Красной Звезды привинченном с правой стороны. Рядом с ним знак ранения темно-красного цвета. На погонах широкая старшинская полоса.
У КПП меня бурно обнимают, желают всего
Особого удивления мое появление там не вызвало. Все кому надо уже были в курсе. Сдав документы, я направился в сторону остановки. Мне очень хорошо помнилось то чувство радости, охватившее меня после выхода из части в первой жизни, сейчас такого чувства не было и в помине. Сейчас просто оставалось ощущение удачного завершения очередного жизненного этапа.
За два года я так и не смог разобраться в себе и понять, чего же мне хочется. Не успевал продумывать один путь, как тут же пытался перейти на другой. Как ни странно, большинство этих путей вело за пределы страны.
Я прекрасно понимал, что быть у нас богатым безопасно не получится. Стать же партийным функционером мне просто претило. Нет, свое членство в партии я намеревался использовать по полной программе, но становиться партийным бонзой совершенно не хотелось. За рубеж не хотелось уходить из-за родителей, потому, что мой поступок испортит им жизнь на долгие годы. И я в который раз успокаивал себя тем, что еще есть время определиться.
Но вот, время вроде бы пришло, а в голове остается бардак и сумятица и никакого решения.
Увидев подошедший автобус, я отбросил раздумья и быстро полез в распахнутые двери.
Дома никого не оказалось. Рабочий день все-таки. Только на столе лежала мамина записка, в которой указывалось, что сегодня на обед.
Послонявшись по квартире, распахнул гардероб. Вся одежда в нем была мне мала. Хорошо, что мама недавно купила брюки и куртку, а то ходить пришлось бы в спортивном костюме. Я переоделся, убрал военную форму. Орден спрятал в ящик письменного стола, вместе с орденской книжкой.
Достав заначку, пересчитал ее. Вместе с деньгами, выданными при увольнении, у меня имелось триста пятьдесят рублей.
– Хм, неплохо, можно слегка гульнуть, в шашлычку заглянуть, - подумал я.
– Поболтаю, узнаю новости. А то последние полгода практически не бывал в увольнениях, текучка заедала.
Выйдя на улицу, я направился к остановке. Днем автобусы ходили редко, но пешком идти не хотелось. Подойдя к стендам с раскленными газетами, я лениво читал заголовки, временами фыркая от смеха. Всем известна старая игра, когда представляешь пару, занимающуюся любовью, и читаешь в это время заголовок типа "Хорошо прошла жатва на полях Кубани".
Неожиданно мои глаза уперлись в строчки -" Карельский государственный педагогический институт объявляет набор на подготовительные курсы для поступления в ВУЗ.
– А не пойти ли мне учиться на педагога, - всплыла мысль в моей голове.
– Ты же в первой жизни всегда хотел выучить два языка, или три. Тебе представляется шанс, сделать это сейчас. Это тебе не технический английский, которым нас потчевали на физмате. Будешь свободно разговаривать на языке Гейне и Диккенса. А учителем быть совсем не обязательно, вполне возможно устроиться переводчиком, если подсуетиться.
Пока я раздумывал, к остановке подъехал автобус, прыгнув в него, я временно выбросил мысли о пединституте из головы.
Когда я зашел в шашлычную, за стойкой бара стоял незнакомый паренек, официантку я тоже видел в первый раз. Слегка расстроившись, я прошел в зал и тут увидел знакомые лица. За столом в кампании подполковника Климова восседал Борис Ефремович Никулин.
– Ба! Какие люди!
– закричал он, увидев меня.
– Санек, неужели отслужил? Поздравляю. Садись, это дело надо отметить.
– Присаживайся, не робей, - добавил подполковник.
– Ты теперь гражданский человек,
И мы отметили. Давненько я так не нажирался. По пьяной лавочке мы перебрали не один десяток тем. Обсудили кучу армейского начальства, Узнав о ранении и ордене, Ефремыч даже прослезился.
– Молоток, парень. Я еще тогда понял, что на тебя можно положиться. Слушай, а чего тебе, работу искать?! На хрена тебе этот гадюшник?
– В какой то момент воскликнул он, кивнув в сторону бара.
– Брось дурью маяться, приходи ко мне, инструктором в ДОСААФ. Начнешь работать, зарплату сделаем, нормалек, поступишь в автодорожный техникум на вечернее отделение, директор -мой приятель, возьмет без проблем. Два года и ты механик. Я к этому времени, как раз соберусь на пенсию, мое место займешь.
– Не, я наверно пойду учиться в пединститут, - еле шевеля языком, удалось сообщить мне.
Оба собутыльника недоуменно уставились на меня.
– Слышь, Сашок, у тебя же к технике талант, зачем его в землю зарываешь?
– наконец, спросил Ефремыч.
– Неужели в школу пойдешь учителем работать? Не смеши людей!
– Пойду, и все, - сообщил я и уронил голову на стол.
Дальнейшие события в моей голове не задержались, Вроде бы меня осторожно вывели под руки и загрузили в газик, который я водил два года.
Очнулся я на лежаке в знакомом гараже ДОСААФа, во рту было сухо, в глазах темно. Глянув на часы, я обнаружил, что время около семи вечера.
– Это я хорошо погулял, - подумалось мне. Встав, я пошел к бачку с водой и выпил сразу стакана три.
– Ну, что очухался?
– ворвался в гараж Ефремыч.
– Ты уж нас стариков прости, не подумали, что доза для тебя многовата. Может, примешь еще грамм пятьдесят. Хоть в себя придешь немного.
– Нет, спасибо, - просипел я пересохшим горлом.
– Я лучше так, без водки. Мне домой надо идти и так маман по приходу даст шороху.