Второе пришествие
Шрифт:
– Значит, просто так и порешите?
– Не просто так! – важно поднял палец Рябой. – Мы, можно сказать, благое дело совершим. Очистим тайгу от уголовного элемента. Опасного небось – иначе как бы ты снегоход упер?
Повезло же мне нарваться на таких отморозков, которым ничего не стоит прихлопнуть человека. И ведь главное – никакого риска для них. Тайга скроет все следы преступления.
– Неужели, кроме своей шкуры, вас ничто не заботит? – озлобленно бросил я.
– Шкура у нас одна, знаешь ли, – буднично произнес Рябой. – Кончай его, Петюня. И так много времени потратили. Пора уже двигать отсюда.
Прежде
Мы с Рябым дружно повернули головы в противоположную сторону.
В узком просвете между елей застыло невысокое существо в красном пуховике, из-под которого выглядывали тонкие ноги. В четырехпалых серых руках лежала блестящая трубка бластера, исчезнувшего из-под моей щеки. Из глубины капюшона глядело безносое нечеловеческое лицо, в огромных глазах отсутствовало всякое сострадание.
У Рябого подогнулись колени, а лицо стало белее снега. На левой штанине расползлось темное пятно. Вот тебе и «родники мои серебряные». Полагаю, реплика о том, что я его предупреждал, будет лишней.
– Не надо… – только и успел вымолвить он, после чего длинный палец Бульвума тронул спусковую кнопку. Из ствола вырвался яркий сноп света. Снова дохнуло раскаленным воздухом. Рябой повалился в сугроб с дымящейся дырой в животе размером с баскетбольный мяч. Ну на кой спрашивается, нужны такие пушечные выстрелы? Ни от дубленки, ни от вещмешка со спальником ничего дельного не осталось. Уцелела разве что рыжая собачья шапка, слетевшая с головы Петюни, но остальное – тю-тю!
Дерганой неровной походкой Бульвум подошел ко мне, неся бластер в опущенной руке.
– Ну, Бульвумчик, красавчик! Хвалю. Вовремя ты…
Конец бластера ткнул меня в ребра.
– Эй, поосторожнее!
Серая рука толкнула в снег. Я упал вниз лицом, а пришелец сел сверху, вдавив колено между лопаток. Горячий после выстрела ствол уперся в висок… Вот и закончилось наше партнерство. Я живо представил, как он трогает эту чуткую кнопку, служащую спуском, и сносит мне на хрен голову. Я зажмурился, ожидая выстрела, напрягся всем телом. Последовала долгая пауза…
…и ствол убрался от виска.
Через мгновение спина освободилась. Я остался лежать, медленно переваривая случившееся. Потом меня одолел смех. Я поднялся, сел в сугробе, половина лица залеплена снегом, из живота вырывается истерический хохот. Наклонив к плечу голову, Бульвум с интересом изучал нервную человеческую реакцию.
– О'кей, парень, – успокоившись, произнес я. – Отомстил мне за вчерашнее. В расчете. Разрешаешь двигаться дальше?
Он что-то неразборчиво промурмулил. Будем считать этот ответ утвердительным.
Собрав свой небогатый скарб, я мельком пробежался по вещам убитых. Обменял тюремную ушанку на роскошную шапку Петюни. Обновил запасы круп и даже разжился сырокопченой колбаской. В ошметках, оставшихся от рюкзака Рябого, обнаружились четыре сигаретные пачки «Ява Золотая». Одна из пачек была тут же распечатана и опробована. Усевшись в сугробе, я с наслаждением принялся пускать дым к пятачку неба между верхушками елей. Устроившийся
– Да пошел ты! Дай в себя прийти. За сегодняшнее утро к моей голове уже дважды ствол приставляли!
Он вновь что-то булькнул.
– Сам такой! – отозвался я беззлобно.
Правда, покурить всласть все равно не удалось. От обгорелых тел потянуло сладковатой вонью, быстро заполнившей полянку. Поспешно докурив, я погрузился на снегоход, и мы тронулись в путь. Бульвум за моей спиной вновь затрясся. Теперь я подумал, что не от холода он трясется. Видимо, таким образом его организм реагирует на поездку. Кого-то, бывает, тошнит в транспорте, у кого-то голова кружится. А моего неземного спутника колотит как при падучей.
А вообще непрост мой попутчик, ох как непрост! Недаром именно ему ферги доверили ответственейшее задание. Но я тоже не подарок. И мое задание не менее ответственное, чем было у него. Так что в чем-то мы похожи. А различаемся мы тем, что его цивилизация уже канула в Лету, а моя еще только к этому готовится.
Говорят, как встретишь Новый год, так его и проведешь. С будничным днем то же самое. Когда утром тебя будит прекрасная женщина, лежащая в твоей постели, а за окном светит солнышко, то день проходит на подъеме и проблемы обходят тебя стороной… Сегодняшнее утро не заладилось с самого начала. Когда меня разбудил приставленный к носу ружейный ствол, я понял, что день пойдет наперекосяк. Так и вышло.
Едва мы выехали с места стоянки, как начала портиться погода: проколотое елками небо затянула серая пелена, с севера подул крепкий студеный ветер, несущий редкие снежинки. У меня с утра ныло правое плечо (полтора года назад в него угодила пуля одного полковника), а это верный признак перемены давления. В общем, все указывало на то, что нас ожидает снежная буря.
Однако непогода оказалась не самой серьезной проблемой, вставшей перед нами. В бурю можно ехать, в крайнем случае, ее можно переждать. Гораздо сложнее было отыскать дорогу в тайге. Наш путь лежал на восток, на лысую сопку с раздвоенной вершиной, намеченную мной с высокого берега реки Кара-Хем. За ней в нескольких километрах находился Ускут. Однако любое продвижение в ее сторону останавливали переплетенные ветви, густой подлесок и бурелом. Не то что на снегоходе, – пешком не продерешься! Потыкавшись в разных местах, исхлестав ветками лицо и едва не застряв между выворотней, в итоге я сдался и вернулся на речной берег, чтобы выбрать новый маршрут.
Ветер здесь дул сильнее, чем в лесу. Белая крупа хлестала по лицу, колола губы, забивалась за воротник и в рукава. Я опустил защитные очки и направил снегоход по берегу вдоль кромки леса. Через некоторое время в глаза бросился затес на стволе лиственницы. Я подъехал к нему.
Много лет назад два удара топором сняли с дерева большой кусок коры. В тайге таким способом обозначают тропы. На карте ничего подобного отмечено не было, поэтому я затруднялся сказать, проеду ли этим путем на снегоходе. Тропы ведь разные бывают. Бывают широкие, как дорога, бывают только зверь пройдет. Но выбора не было. Ладно. Надеюсь, не застрянем и не упремся в непреодолимую преграду. Долина до самых сопок должна иметь ровный рельеф, по крайней мере, так сообщала карта.