Второе пришествие
Шрифт:
Закинув за спину двустволку, светловолосый парень прыгнул на снегоход. Дед жестом позвал нас за собой, сворачивая на незаметную тропку, проложенную вдоль штакетника.
– Вот здесь шагайте, – объяснил он. – Только сильно не топчите… хотя все одно уж, ваш снегоход целую дорогу оставил. Жаль, буря ушла, веником придется заметать.
Двигатель «Бурана» зарокотал на повышенных оборотах. Кирюша направил снегоход куда-то на другую сторону улицы. Следуя по тропке за Степаном Макарычем, мы подобрались к покосившейся избе с заколоченными окнами и заколоченным крыльцом, выглядевшей так, словно ее бросили много лет назад – по крайней мере я бы
– Это хорошо, что вы из Научного. Потому что не вы одни к нам явились оттуда.
Надо ли говорить, насколько я был удивлен, когда мы поднимались в сени.
Войдя в избу, Степан Макарыч повесил полушубок на крючок у порога, поверх него прицепил за ремень берданку.
– Проходи, Валерочка, так что не стесняйся! – пригласил он, оправляя на себе толстый свитер из овечьей шерсти. – И этого… товарища своего тоже зови. Мария, устрой покушать гостям.
Стоило мне переступить через порог, как продрогшие мышцы ощутили многочисленные уколы тепла. Я положил ладонь на беленую печную стенку. От кирпичей исходил слабый жар.
– По ночам топим, – пояснил дед. – Днем дым издалека виден.
Я кивнул.
Все окна в горнице были наглухо загорожены фанерой, за исключением маленького кухонного оконца позади печи, через которое виднелась главная улица. Интерьер горницы составляли пухлый диван и длинный стол с самоваром. У стены темнел старинный комод, на котором устроился телевизор «Филипс» (он сейчас не работал, а потому был накрыт кружевным платком). Рядом в рамочках висели фотографии детей и свадебных пар. Пахло стиральным порошком и щами. Людей в комнатах было немного. Возле печи хлопотала крупная молчаливая женщина в платке, встретившая меня опасливым взглядом. За перегородкой хныкал ребенок, которого успокаивал девичий голос.
В горнице, в дальнем конце стола, поблескивая стеклами очков, потягивал из богатырской кружки то ли чай, то ли самогон Григорий Львович Штильман. Живой и невредимый. Вот тебе и здравствуйте! А я мысленно похоронил его в сгоревшем вездеходе.
– Григорий Львович? – удивленно пробормотал я.
За стеклами узких очков на меня поднялись серые глаза.
– Знакомые, значит? – лукаво осведомился дед, потирая скрюченные артритом пальцы. Видимо, это была последняя из его проверок, и она окончательно расставила все по своим местам: – Ну тогда вам, наверное, есть о чем поговорить.
Точно, подумал я. Нам есть о чем поговорить. Это подтверждал и уставившийся на меня взгляд зама по науке.
Бульвум некоторое время вместе со мной разглядывал гостя из поселка Научный. Разглядывал с интересом, хотя я еще не до конца понимал, что стоит за тем или иным выражением его лица. gce-таки не человек. По поводу ожившего ученого, с которым они вместе направлялись к Улус-Тайге, я ожидал от него реплики или жеста, однако Бульвум ничего не продемонстрировал. Не снимая куртки, он юркнул за печь, где устроился на старом, обитом железом сундуке рядом с единственным не закрытым фанерой окном.
– А он с нами за стол не сядет? – поинтересовался Степан Макарыч.
– Нет.
– Может, предложить?
– Не стоит. Захочет, сам подойдет. А вообще я не знаю, ест ли он нашу пищу. Мою игнорировал.
– Судя по виду, много
Я повесил шапку с фуфайкой на соседний крючок рядом с полушубком и берданкой Степана Макарыча. Отворилась дверь, и в избу зашел щурящийся приземистый мужик лет сорока. Кажется, именно он прятался за стогом. Сдернув меховую шапку, под которой оказалась голова в залысинах, он сдержанно мне кивнул и поставил двустволку в угол.
Оказавшись в горнице, я впервые за долгое время увидел свое отражение в зеркале. На меня смотрел плечистый мужик среднего роста с военной выправкой и багровым обветренным лицом. На лбу и в уголках его глаз рассыпались мелкие морщинки. Низ лица покрывала густая, как у чечена, щетина. Взгляд был усталым, но колючим и опасным. Вокруг глаз след от защитных очков.
Я пригладил торчащие волосы и пролез между столом и диваном к Штильману. За столом еще обнаружился восьмилетний пацан, лениво хлебавший щи из огромной тарелки. Новый гость вызывал в нем неприкрытое любопытство. Мальчуган таращился на меня во все глаза, из-за чего пронес ложку мимо рта. Хорошо, что он сидел далеко и не слышал всего нашего разговора.
– Ну привет, Григорий Львович, – сказал я. – Не ожидал вас здесь встретить. Я думал, что ваши косточки сейчас покоятся в остове сгоревшего вездехода. А вы тут чаек попиваете.
– Я тоже думал, что вы далеко отсюда, Валерий Павлович, – ответил Штильман дрожащим голосом.
С момента нашей последней встречи ученый сильно изменился. В бункере он показал себя типичным невротиком, однако тогда я не замечал в его глазах безумного блеска, поселившегося в них сейчас. По всей видимости, Штильман пережил серьезную психическую травму.
– Рад бы оказаться далеко, но, увы, ваш босс снова призвал меня под знамена.
– Значит, вы направляетесь к… сопке? – понизил он голос до заговорщицкого шепота.
– К ней самой. Чтобы уничтожить бактериологическую бяку, которую закопал вон тот гиббон. – Я показал подбородком на красный капюшон, выглядывающий из-за печи. Хлебавший щи пацан крутанул головой, пытаясь разобраться, кого я имею в виду. – Натворил дел, теперь нам расхлебывать.
– Как вы нашли Бульвума?
– По следам, идущим от головного вездехода. Вы, дорогой мой, лучше расскажите, что случилось с группой? И каким образом, черт побери, вы оказались здесь?
Глядя в пустоту перед собой, Штильман сделал огромный глоток из кружки.
– Меня забрали пришельцы, – медленно поведал он. – Но я от них сбежал.
И Штильман начал рассказ.
После допроса инопланетянина, на котором мне довелось присутствовать, старший Стремнин позвонил в Москву, чтобы отчитаться о результатах. В ответ оттуда поступил приказ сформировать отряд, который должен отправиться в тайгу для проверки информации о «желтой плесени». В Москве не поверили в существование непобедимого космического убийцы. Военачальники посчитали, что даже если он и существовал, то за десять тысяч лет он мог сгнить, ссохнуться, утратить свои свойства. В случае обнаружения предполагалось доставить «плесень» в поселок для изучения. Отряд выступил на двух вездеходах в сопровождении усиленной охраны. Бульвума взяли с собой, поскольку он знал точное место. Именно из-за него не стали использовать вертолет – опасались вольного или невольного влияния пришельца на работу двигателей. Вездеходы в этом смысле надежнее, потому что не отрывают гусениц от земли.