Второстепенный: Плата
Шрифт:
Эльты всегда понимали друг друга, они необыкновенно сильны в своём единстве. Однако в этом единстве крылась и их слабость. Зачастую они сами не знали, что в тотальном одиночестве, когда рядом не было ни одного живого существа, эльты хирели, слабели и очень быстро гибли. Мысль «меня все бросили» порождала огромную зияющую рану внутри, и в неё, словно в чёрную дыру, засасывало всё, что составляло смысл жизни. Дыра выматывала, ужасала, ширилась. И через неделю пытки тишиной эльты были готовы абсолютно на всё, лишь бы рядом появился хоть кто-нибудь живой, хоть что-нибудь, сгодился бы и кактус. Корион прекрасно помнил по себе, как был готов целовать ноги тому Безликому судье, который
Так что Корион ничуть не удивился, когда при первом же звуке шагов Мерфин кинулся к решётке и радостно взвыл, увидев Златовласа. По лицу потекли слёзы.
– Владыка! Владыка, это вы! Вы всё-таки пришли!
Мерфин протянул к нему руки сквозь решётку, и Златовлас остановился, не позволив прикоснуться. Остановился, посмотрел строго – и медленно, веско роняя каждое слово, произнёс:
– Мерфин, ты понимаешь, почему ты здесь?
Мерфин медленно сполз на колени, вцепившись в прутья.
– Я… Я…
Он проглотил всхлип. Лихорадочный обожающий взгляд не отрывался от Владыки, следил за каждым движением. О, Корион прекрасно помнил тот восторг, с которым он встретил Безликого. Тогда та закутанная в белые одежды фигура в зеркальной маске показалась самым прекрасным в мире существом, которому так хотелось довериться, рассказать все секреты, обнять, целовать – что угодно, лишь бы больше не быть одному. Владыка Златовлас во всём его ослепительном великолепии абсолютной власти вызвал у Мерфина самый настоящий экстаз. Наверное, с такими лицами фанатики встречали своих божеств, сгорая от любви к ним и стыда за себя. С подобным чувством невозможно что-то утаивать. У Мерфина не было ни единого шанса.
– Я… упустил Ая, я разрушил отношения с келпи, не справился с ролью опекуна, непозволительно увлёкся ролью лорда и возжелал слишком много власти! И подставил Кориона из-за этого! Я хотел власти! Такой, как у вас, Владыка! А я не подхожу! – зарыдал Мерфин. – Теперь я вижу это! Это я должен был отправиться в Альварах, а не Корион. Я нарушил Изначальный закон, я клятвопреступник, а не он. Я во всём виноват!
Он рыдал и продолжал каяться в других преступлениях. Владыка внимательно слушал о том, как Мерфин манипулировал эльтами в своих целях, как извлекал из этого выгоду, как торговал с людьми магокристаллами в обход закона. Мерфин признался даже в том, что в панике оттолкнул от себя Изольду во время взрыва Фогруфа, отчего она погибла. Многое, очень многое услышал Владыка, а вместе с ним и Корион.
Но нужного признания – в поддержке Сопротивления и измене – Мерфин так и не сделал.
Потеряв терпение, Златовлас подошёл к решётке вплотную, бесстрашно протянул руку и схватил Мерфина за подбородок, заглядывая в глаза.
– А что ты скажешь на то, что Кристиан Броун всё это время жил и воспитывался среди сопротивленцев?
Мерфин побелел так, что вокруг губ разлилась синяя кайма. На его лице проступил смертельный ужас. Даже за сотни километров Корион почувствовал, как у него перехватило дыхание. Даже Златовлас поддался и на мгновение перестал дышать. Такую искренность не подделать.
– Что?! – задушенно просипел Мерфин.
«Как? Он на самом деле не знал, что Стенли – сопротивленцы? Как так получилось? – растерянно подумал Корион. – Владыка?»
Златовлас сосредоточенно смотрел в заплаканные глаза Мерфина.
– Брат, что скажешь?
Мерфин вздрогнул,
– Да, Мерфин Аунфлай не виновен в том, в чём его подозревают, – медленно произнёс он. – Он виновен в нарушении Третьего Изначального Закона, поскольку забыл о своих клятвах тебе как Владыке, Мэдогу как лорду и жителям Фогруфа как подопечным. Но все его поступки были совершены по принципу меньшего зла, он полностью осознавал последствия и дурных намерений за собой не имел. За всё это он уже был наказан. Сейчас мы просто услышали лишь чуть больше, чем он сказал в прошлый раз. Жажда власти… Не твоей власти он жаждет, брат, в нём нет зависти, он жаждет общего признания… Это не преступление. Мэдог и в самом деле был плохим лордом, если довёл брата до такого.
– Нет, он не виноват! – забормотал Мерфин, вцепившись в руки Изначальных. – Нет, он был хорошим! Это всё я, я убедил его, что он не подходит! Он не виноват ни в чём был… Зачем, за что вы его убили? – застонал он, содрогаясь в новых рыданиях. – За что вы разлучили его с детьми? Он не смог бы вложить в них дурное! Это же я, я!
– Успокойся, – Златовлас не выдержал и погладил его по щеке, стирая слёзы. – Мэдог жив и в полном порядке. Он сейчас в Фогруфе.
Мерфин прильнул к его ладоням, словно голодный щенок к матери. Корион заметил вспыхнувший в них белый огонёк пробуждения сути.
– Да, Мерфин не виновен в преступлении против Первого Изначального закона, – медленно повторил Альвах.
– А вот что насчёт тебя, Девятый? – подхватил Златовлас.
У Кориона оборвалось сердце. Мерфин выпрямился, выпустил руки Златовласа и небрежно смахнул с лица слёзы вместе с беспомощным выражением. Огонёк в сиреневых глазах изменил его черты, сделав их жёстче. Иными. Мерфин исчез, перед ними предстала иная личность.
– Девятый? – насмешливо протянул он. – Что за варварская привычка присваивать номера вместо имён? Впрочем, чего ещё ждать от нечисти, которая не ищет спасения в Боге?
Златовлас дёрнулся, как от боли. Альвах по-кошачьи зашипел.
– Епископ Жорж Коттье к вашим услугам, месье. Инквизитор. Специальный отдел по борьбе с нечистью.
«Никогда! Никогда наши соплеменники нас не предавали! Даже взращённые в лоне церкви, они были эльтами!» – всегда говорил дед Кориона.
Но Владыка Златовлас и Орден Золотой Розы уничтожили Инквизицию, а вместе с ней память о ней и её знаниях. Память о ней сохранилась лишь у тех, кто накладывал заклятье. Ни отец, ни дядя, ни дед Кориона не входили в Орден. Они забыли, что эльты и в период расцвета единобожия рождались у людей. Найти и подменить их удавалось далеко не всегда.
Что случалось с теми, кого не удалось забрать вовремя? Правильно. Их воспитывали люди соответствующим образом в соответствующих представлениях. А потом бросали против нелюдей.
– Жорж Коттье, – Златовлас прикрыл глаза и тяжело вздохнул. – Тысяча пятьсот восемнадцатый год. При поддержке трёх епископов из вашего отдела ты охотился на ведьм у Монпелье. Вы убили двенадцать перевёртышей и десять эльтов за пять лет своей службы. Наслышан.
Жорж наклонил голову, издевательски усмехаясь. Знакомым манерным жестом накрутил прядь волос на палец, отчего у Кориона внутри что-то больно ёкнуло. Златовлас выпрямился, весь заледенел, как если бы перед ним сидел человек. Корион и Альвах чувствовали, что Владыке очень хотелось закричать и убежать куда-нибудь. Туда, где Изначальные ещё не превратились в эльтов, где в глубинах их памяти не прячутся чужие убеждения, где можно переплести волосы и сознания в единое целое и не ждать подвоха.