Второй прыжок с кульбитом и пистолетом
Шрифт:
— Вика говорила… — кивнул он несколько растерянно.
Выглядел Виктор в точности, так описывала Нина: худощавый, ниже среднего роста мужчина. Обычное славянское лицо, ничего приметного — пройдешь мимо, не заметишь. Издалека его можно было принять за подростка, тем более что одежду он подобрал соответствующую. Людей такого типа называют «вечными мальчиками».
— Вернемся через минуту, — я оглянулся, и Анюта ободряюще улыбнулась.
— С детства не люблю с мужиками обниматься, да делать нечего, — решился Острожный. — Действуйте.
Он
— Картина маслом, — сообщил он вслух после короткого осмотра. — Крепко тебя отделали, Нинок. Но ничего, дай срок, расквитаемся.
— Виктор, не смотри на меня! — капризным тоном приказала Нина. — Вот, познакомься, это полковник Уваров.
Коля, завершающий сервировку стола, кивнул:
— Николай Сергеич Уваров.
— Ну а с Антоном Михалычем ты уже знаком, — Нина величественно махнула рукой.
— Наслышан, наслышан. Антон Михалыч совершил чудо, — Острожный усмехнулся, разглядывая меня. Он помолчал и добавил: — Избавил Вику от зубной боли.
— Кажется, это сделал зубной врач…
— Врач — простой инструмент, а дочь кто-то должен был заставить! Вы, Антон Михалыч, мертвого уговорите, ей богу. Прямо гиперболоид инженера Гарина.
— Может быть, голова профессора Доуэля? — предположила Нина.
Глава сорок вторая, в которой родина должна знать своих героев
Неуместные подколки прервал телефон, он вдруг завибрировал у меня в кармане. Аппарат в командировку я не брал, но самовольное поведение мобильника давно уже не удивляло.
— Дед, привет! — закричала Маруся из трубки. — У нас кончается творог и молоко! И если принесешь сметаны, тоже будет кстати.
— Как поживает маленький Антон? — я отошел к окну, мои личные разговоры окружающим слушать незачем.
Нина продолжала подшучивать над Виктором и Викой, пытаясь таким образом снять напряжение, бушевавшее внутри Острожного. Но это их дела, сами разберутся.
— Отлично поживает, и кушает хорошо! — сообщила Маруся.
–
Распробовал черную икру и майский мед. Но я понемножку угощаю, так что осталось еще много. Дед, денег дашь?
— Зачем?
Деньги у меня были. Пятнадцатикопеечные монеты потихоньку продавались, обращаясь полноценными тысячами. Однако на даче сложился полный пансион. «Все включено», почитай как на турецком курорте. Зачем ей деньги?
— Да я тут машину немножко покоцала… — внучка замялась. — Крыло надо покрасить.
— Опять?! Блин, а кто обещал аккуратно ездить?! — в сердцах воскликнул я. — Бедный «Рено», несчастный страдалец… Вот чья-то вредная задница получит у меня ремня!
— Дед, не надо! — Маруся перепугалась. Совсем недавно, несколько лет назад я не стеснялся
— Ничего не делай, сам разберусь, сам покрашу, — скрывая раздражение, я закончил разговор. Постоял немного, потом обернулся. — Разрешите идти, Николай Сергеич?
Коля, водрузив рядом с закусками бутылку коньяка, разглядывал создавшийся натюрморт. Выпивать в новой компании меня совершенно не тянуло, тем более теперь, когда кроме домашних дел образовалось еще одно.
— Что ж, можешь отдыхать, — тот остро взглянул на меня. — Позвоню, когда понадобишься.
Ну вот, дожился. Пройдет немного времени, и на меня будут покрикивать: «эй, извозчик, двоих до вокзала подбросишь?».
— Кстати, у нас тоже кончаются продукты, — добавил Уваров.
— Денег давай! — злобно пробурчал я, вынимая из урны мусорный пакет. Удивлять местную уборщицу нашими отходами и стеклотарой было бы неправильно, и эта задача тоже лежала на мне.
— Ну ты это, — примирительно пробормотал Уваров, — в долг возьми у Риммы. А я тем временем придумаю чего-нибудь.
— Ладно, — я прощально махнул рукой. — Люське в киоске уже торчу, хватит. Сам придумаю чего-нибудь.
Великий революционер Красин для классовой борьбы изготавливал бомбы, левые паспорта и фальшивые деньги. Мне же пришлось снова вернуться к контрабанде. И хотя нелегальная негоция есть преступление, которое советское государство рассматривает как покушение на монополию внешней торговли, деваться мне было некуда.
А что еще прикажете? Когда костлявая рука голода хватает за горло, надо вертеться. После ранения Антону необходимо усиленное питание, собственной курочкой и огородом здесь не выкрутишься. Молочко от Риммы, мясо с рынка и сосиски из Люськиной будки требуют вложений. Щенок тоже объедками сыт не будет, ветеринарный доктор целое меню ребенку расписал.
А мама с папой уверены, что деньги у Антона есть, и разочаровывать их незачем. Тяжкие размышления не принесли иных вариантов, кроме хрусталя. Попугаями торговать опасно — весьма заметный и редкий товар, импортное женское белье того хуже. Парфюмерия с бижутерией тоже засада из похожей серии — как ни берегись, а слухи поползут. К сожалению, не те времена и не те нравы, слишком наглядно.
А посуду для начала даже покупать не надо! Дома накопилось хрупкого добра полный шкаф и еще куча коробочек. Много лет наполнялся этот чемодан без ручки, а под конец и выкинуть жалко, и тащить тяжело. Неподъёмная хрустальная пепельница, которую я сторговал Люське, пошла со свистом, так чего тянуть?
По завершению разгрузки шкафов и кладовок, широкий кухонный стол оказался весь заставлен сверкающей красотой — судками для закусок, конфетницами, салатницами и корзинками. С краю пристроился солидный выводок разнокалиберных рюмок, стопочек и фужеров. Парочка шикарных графинов, украшенных увесистой пробкой, возглавляла это стадо.