Второй шанс узнать себя
Шрифт:
«Париж ждет меня!» – писала Роксана в новом дневнике, приобретённом в Стамбуле. Но что Парижу до каких-то дневников за пятьдесят лир?
Наутро Париж окутал плотный туман с Сены. Промозглый и сырой, как все туманы. К обеду он истаял, и Роксана затеяла поездку в Версаль. Во Франции существует система скоростного сообщения – R'eseau Express R'egional d'^Ile-de-France [1] . Роксана сверилась со своими записями: линия «С», ближайшая станция – Musee d'Orsay. Сделав пометку посетить музей позже, Роксана смело села в электричку. Всего сорок минут, и она будет в Версале.
1
Сеть
– Excusez-moi de vous d'eranger. [2]
Женщина прищурила глаза, не понимая. Когда-то она учила английский язык и немного французский, но с тех пор так много утекло воды, что фразы вспоминались со скрипом.
– Pardonnez-moi de vous d'eranger. [3] – повторили, чуть изменив фразу.
Роксана улыбнулась и подняла глаза для продолжения разговора. Перед ней был француз, довольно молодой, почти ее возраста, со смешной куцей бородкой. Ее можно даже было назвать козлиной. Прилизанные волосы и фрак – весьма интересное сочетание, отметила женщина, еще шире улыбаясь. И очень по-старомодному.
2
Простите, что беспокою вас (французский).
3
Прости за беспокойство (французский).
– Vous vous ^etes assis sur mon chapeau [4] .
Роксана непонимающе подняла брови. И вдруг этот субтильный тип в старом, наверняка поеденном молью фраке, бесцеремонно поднял ее, вытаскивая изрядно помятую шляпу. Следующим словам перевод не понадобился, они точно были весьма некультурными.
Женщина смущенно заерзала, словно проверяя наличие шляп под собой, и уставилась в окно. Щеки горели. Больше во время поездки никто не подходил.
Был понедельник, этого она не учла при планировании поездки. Версаль оказался закрыт на выходной. Но дорога в Лувесьен не была перекрыта. Семь километров – путь, который почти в мельчайших деталях прорисован великими художниками. Конечно, за это время многое изменилось, но тем интереснее будет сравнить ее зарисовки с картинами «Дорога в Лувесьен» или «Дорога из Версаля в Лувесьенне» Сислей, Писсарро, Моне и Ренуара.
4
Вы сели на мою шляпу (французский).
Дорога теперь была асфальтирована, много людей, машин. Не осталось той степенности, красоты и плавности в неспешности провинциальной жизни. Но красота природы этих мест по-прежнему поражала.
Роксана достала этюдник.
Машины и асфальтированную дорогу рисовать не хотелось. А вот мост через Сену был весьма живописен. Вечер, река, нужный свет, вдохновение – все это было. Только картина получалась пустой, как открытка – без чувств и эмоций. Как будто проклятие преследовало ее. Картины утрачивали свою живость и естественность, становясь картинками с постеров, которые вряд ли можно было бы назвать произведением искусства.
Следующие километры были в тягость. Уже не поражала природа. В Лувесьене Роксана почти не останавливалась у акведука, не восхищалась церковью святого Мартина, усадьбой мадам Дюбарри. Да и вообще больше не видела смысла пребывания в провинции.
Вечером, орошая дневник слезами, она писала:
«Есть ли смысл в моей жизни, если я ничего не могу? Не могу сидеть на нелюбимой работе, но и любимой заняться тоже. Не могу. Как новый девиз новой жизни. Хотя почему
Франция славится своими винами, сыром и шоколадом. Вино не оставило похмелья, чему Роксана очень порадовалась, доев сыр с шоколадом. Быстро смахнув на газету следы вчерашнего кутежа, женщина оделась. Постояла перед зеркалом, отмечая изменения за пятнадцать лет – не самое веселое занятие. Немного обвисла кожа на шее, глаза потускнели, став не голубого, а, скорее, сероватого оттенка. Светло-русые волосы (с невнятным рыжеватым отливом) выгорели в Египте, став цвета соломы. Нос все также остался вздернутым, что немного утешало. «Держи нос всегда по ветру», – говорил Сайрус.
«Надо внести в список Италию, почтить родину учителя», – подумала Роксана, прикрывая дверь. Сегодня она снова едет в Версаль!
В вагоне она опять столкнулась с «Козлиной бородкой». Независимо хмыкнув, женщина снова отвернулась к окну.
– Pardon. Excuse-moi, j’ai eu tort [5] – мямлил он, силясь привлечь внимание – Bon, ca va [6] ! – разозлился мужчина и отошел.
– Наконец-то, – вздохнула Роксана.
Она его почти не понимала, а снова унижаться при нем не хотелось. Было стыдно за испорченную шляпу, а точнее, даже котелок. Хотя теперь точно просто шляпа.
5
Сожалею. Извините, я был неправ (французский).
6
Хорошо (французский).
Запутавшись в своих размышлениях, Роксана вышла из вагона. Светило солнце, пели птицы, у ворот Версаля собралась толпа народу. Роксана оказалась в самом хвосте.
– Чтоб тебя, хлыщ, – ворчала она.
Как говорится, только вспомни: легко протиснувшись возле толстой тетки в лосинах, явно из России, активно размахивающей парочки итальянцев и грустного старика-немца в очках, «Козлиная бородка» нырнул в ворота Версаля.
– Гусиный помет, – добавила толстая тетка.
Роксане женщина сразу понравилась. Как хорошо найти людей, которые тебя понимают. Заметив к своей персоне интерес, тетка, раздвигая всех локтями, двинулась к ней.
– Вы русская, – сходу констатировала она.
– Так заметно?
– У вас футболка с Чебурашкой.
– Ах да, – смутилась женщина, нервно одергивая футболку. Теперь она чувствовала себя крайне глупо. Утром Роксана особо не приглядывалась к рисунку – футболка была подарком бывших коллег на восьмое марта. – И как я засунула это лопоухое чудо в сумку, – сетовала она, еще больше краснея.
– Да ладно, не смущайтесь, – тетка добродушно толкнула ее в плечо. Замашки у нее были типично мужские. – Не только же лягушатникам хвастаться своими символами, и нам есть, чё показать. Я вот, например, – ткнула она рукой себя в грудь, – ношу футболку с российским флагом. Пусть знают наших, – добавила важно, раздуваясь от собственного патриотизма.
Потихоньку толпа рассасывалась. Тетка представилась Людмилой Леонидовной – ровно так и не на йоту меньше.
– Ой, Оксанка, достали эти французишки со своей… Как тебе сказать?.. – Людмила Леонидовна помолчала, продумывая слова. За пятнадцать минут она уже успела ухватиться за руку Роксаны и признать ее чуть ли не лучшей подругой. – Вот я по-французски не бельмеса, а по-английски говорю. Только не хотят они со мной по-английски, как от лимона морщатся. Тоже мне, пуп Вселенной. Я им: «Уич из зэ уэй ту Шато Венсен?» А они чуть ли у виска не крутят. Я этот Шато Венсен потом полчаса искала, пока к русским не обратилась.