Вторжение: Взгляд из России. Чехословакия, август 1968
Шрифт:
– Когда стало ясно, что ввод войск в ЧССР неизбежен?
– С приближением лета. В начале июля я уехал домой в отпуск. Через пару недель мне в Москву пришла телеграмма, чтобы я немедленно возвращался в свою часть в ГДР. Я позвонил в дивизию – хотя мы и не могли говорить открыто, но я понял, что события начинают разворачиваться.
Тогда я сел на поезд и через два дня вернулся в свою часть, которая уже была приведена в состояние боевой готовности. Потом еще какое-то время ничего не происходило, но в начале августа 1968 года меня вызвал главнокомандующий Группой войск в Германии, генерал Кошевой [28] . Мне сказали, чтобы я взял с собой карту. Когда я вошел в кабинет генерала, Кошевой поднялся мне навстречу, поздоровался и сказал: «Так, Косенко, карту на стол!» Я положил ее на стол, и он лично начертил мне на ней маршрут, по которому я должен был пройти со своей дивизией в Чехословакию, и отметил места, которые я должен был занять.
28
Петр
З5-я мотострелковая дивизия на пути в Прагу. Август 1968 года
(Из личного архива П.Д. Косенко)
– Вас не удивило, что вас отправляют в социалистическую страну, входившую в состав Варшавского договора?
– Я считал, что Чехословакия дружественная, братская и коммунистическая страна и что мы не хотим ни оккупировать, ни захватывать ее. Что она просто нуждается в помощи. Я считал, что это необходимо и что это верное решение.
– Но подавляющее большинство людей в ЧССР, включая тогдашнее политическое руководство страны, придерживалось противоположного мнения.
– Сейчас, возможно, на это смотрят по-другому, но я продолжаю считать, что это было верное и необходимое решение.
Вы сами знаете, каково географическое положение Чехословакии. Это прямой путь на Москву, на СССР. На границах уже стояли западногерманские и американские войска, которые готовились их пересечь [29] . Да к тому же еще дубчековское руководство… Оно утверждало, что держит ситуацию под контролем, но на самом-то деле было не так. Назревал очень серьезный конфликт, и мы спасли мир от третьей мировой войны.
29
В 1968 году (и позднее тоже) утверждение о том, что войска НАТО готовятся вторгнуться в Чехословакию, было одним из главных аргументов, применявшихся в оправдание вторжения. См., например: «К событиям в Чехословакии. Факты, документы, свидетельства прессы и очевидцев». Пресс-группа советских журналистов. М., 1968. С. 114 – 116.
В Праге. Август 1968 года
(Из личного архива П.Д. Косенко)
– По мнению чехословацких и российских историков, ни американцы, ни кто-либо еще не собирался вводить войска в Чехословакию, и вторжение было лишь итогом напряженных отношений между Прагой и Москвой.
– Это неправда. Такая угроза действительно существовала. Но на эту тему пускай говорят политики. Мы получили приказ, и мы его выполнили.
– А вы сами размышляли о приказе, который получили и который в определенной мере противоречил всему, что до того времени говорилось о Чехословакии?
– Знаете, что такое поставленная задача? Надо было обеспечить ее выполнение. Нам некогда было раздумывать, хорошо это или плохо. Задача есть задача, а мы были солдатами.
– Я говорю о согласии между совестью и приказом со стороны. Вы когда-нибудь задумывались над тем, что стали бы делать, если бы вас послали на Украину в родную деревню и приказали арестовать всю вашу семью, потому что они контрреволюционеры?
– В таком ключе я никогда об этом не думал.
– Нашлись ли солдаты, отказавшиеся войти в Чехословакию?
– Нет, ни о чем подобном я не помню.
– Вы рассчитывали столкнуться в Чехословакии с сопротивлением?
– Мы не рассчитывали на сопротивление со стороны чехословацкой армии, но ожидали каких-то действий от контрреволюционеров. Нам следовало быть готовыми ко всему, нам следовало быть готовыми нейтрализовать любое сопротивление. Нашим солдатам выдали боевые патроны, но стрелять разрешили только по приказу командиров [30] .
30
По имеющимся данным, директива, отданная за три недели до вторжения и исходившая от командующего Объединенными вооруженными силами Варшавского договора маршала И.И. Якубовского, запрещала войскам, вошедшим в ЧССР, открывать огонь, кроме как в ответ на нападение. А.М. Майоров, в августе 1968 года – генерал-лейтенант, командующий 38-й армией, сообщает в своих воспоминаниях, что министр обороны маршал А.А. Гречко 18 августа на совещании в Министерстве обороны СССР дал ему и другим командармам, участвовавшим во вторжении, иную директиву: открывать огонь
Когда Вы вошли в Чехословакию?
– Ночью 20 августа я с дивизией направился к границе между ГДР и ЧССР. Наша задача была такова: в 23.45 перейти чехословацкую границу и продолжать движение по направлению к Праге. Что мы и сделали. Мы думали, что пограничники окажут нам сопротивление, но ничего такого не случилось. К Праге мы продвигались с трех разных сторон.
– Каковы были первые впечатления после того, как вы вошли в Чехословакию?
– Смешанные. Дорожные указатели не соответствовали действительности, были повернуты в другую сторону, чем-то прикрыты, и мы довольно часто плутали [31] . К тому же где-то в 60 километрах от Праги у нас заглох танк, и нужно было его починить. Немного поколебавшись, я послал остальные танки вперед. Отремонтировав танк, экипаж собирался быстро догнать колонну. Но в одном месте танк миновал закрывавший обзор поворот – и перед ним оказался большой мост, а на нем дети, женщины и другие контрреволюционные элементы, сформировавшие живой щит, который преграждал танку путь. Командир танка старшина Андреев, видя детей и женщин, резко повернул танк в сторону, и машина упала под откос. Двое солдат погибли, двое других получили ранения [32] .
31
Снятые или повернутые не в ту сторону указатели на дорогах, снятые или перепутанные таблички с наименованиями улиц в городах отмечаются многими мемуаристами, описывающими первые дни вторжения. О них упоминается и в обобщающем докладе КГБ СССР «О деятельности контрреволюционного подполья в Чехословакии» («…из молодежи организовывались отряды, которые устраивали завалы на дорогах, снимали дорожные указатели, а также указатели наименований улиц и номеров домов», см.: Чехословацкие события 1968 года глазами КГБ и МВД СССР. М.: Общество изучения истории отечественных спецслужб, 2010). Эти действия, никем специально не организуемые (соответствующие призывы звучали в подпольной печати и передачах подпольного радио, но трудно сказать, не появились ли они там уже после того, как операции с указателями начались стихийно, были одним из элементов пассивного сопротивления населения и имели отчасти практический характер (они затрудняли передвижения иностранных войск), а отчасти играли роль символического протеста против присутствия оккупантов в стране.
32
В основе этого рассказа – реальное событие: авария танка, чей экипаж пытался догнать своих. Впоследствии этот эпизод, дополненный некоторыми деталями (женщины и дети, использованные «контрреволюционерами», чтобы перегородить мост), неоднократно повторялся в пропагандистской литературе как пример героизма советских солдат (впервые он появляется в книге «К событиям в Чехословакии. Факты, документы, свидетельства прессы и очевидцев». С. 139).
– Это был единственный инцидент?
– Единственная авария. Однако вокруг собиралось все больше разгоряченных людей, которые реагировали очень эмоционально. На окраине Праги под утро нас остановила группа разгневанных людей. Они кричали на нас, угрожали. Особенно истерично вели себя женщины, у них были длинные ногти, и я думал, что они расцарапают мне лицо.
– Что вы о них думали?
– Большинство из них было введено в заблуждение, это были элементы, которым вообще не место на улицах. Но нашлись и разумные люди. Мы ориентировались с большим трудом, не могли найти дорогу. На въезде в Прагу под утро вдруг появился молодой чех и сказал нам: «Поезжайте за мной, я покажу вам, где советское посольство».
Прага, август 1968 года
(Из фотоальбома Йозефа Коуделки «Вторжение 1968»)
– Кто же это был?
– Не знаю, его имени я уже не помню. Он приехал на мотоцикле, разговаривал с нами по-русски, ему было лет тридцать пять. Я помню его лицо: легкая седина в бороде, стройный, невысокого роста. Он ехал перед нами на мотоцикле, а мы за ним. Когда мы добрались до советского посольства, он помахал нам и исчез.
– Но большинство пражан вело себя враждебно по отношению к вам. Как вы это воспринимали?
– Часть людей ввели в заблуждение, а другие, возможно, до конца не понимали, что происходит. Везде были эти безобразные надписи: «Иван, иди домой» или «Насилуйте нас, но рожать мы не будем». Но многие приняли нас очень тепло. Трудности создавала хорошо подготовленная контрреволюция.
– Вам когда-нибудь приходило в голову, что чехи и словаки были искренни в своем гневе? Что дело было вовсе не в контрреволюции, а в том, что люди просто не нуждались в советской «помощи»?