Вторжение
Шрифт:
Филипп Коломб: «Главное нарушение правил состояло в отсутствии маскировки, а через это набитые людьми транспорты были поставлены в опасное положение, открытое для смелого нападения. Нет никакого сомнения, что эта опасность сознавалась и чувствовалась в то время; но общее непонимание того, что для таких случаев всегда существовали и будут существовать правила, было причиной, что вся морская сила была назначена для защиты транспортов вместо того чтобы назначить ее наблюдать за единственной силой, при помощи которой неприятель мог вредить последним. Оправданием такому нарушению правил служило большое несоответствие между оборонявшей транспорты силой английского флота и возможной атакующей силой в Севастополе; кроме того, в этой уступке правилам английский флот был совершенно
Я не собираюсь обвинять адмиралов, предыдущие события кампании на Черном море и весь ход Восточной войны показали их похвальную агрессивность и готовность сражаться с любым противником в самых невыгодных условиях. В этом русский флот стоял на голову выше императорской армии. И все же с чувством горечи мы должны признать, что из-за не в последнюю очередь стратегических ошибок общего военного руководства «…Черноморский флот, оказавшийся не в состоянии бороться с противником в море, был затоплен при входе в Севастопольскую бухту».{1075}
Долгие годы об этом не говорили прямо, объясняя происшедшее только лишь готовностью к самопожертвованию. Ничего против этого не имею, но, может быть, лучше было бы эту готовность заменить готовностью принесения в жертву и солдат неприятеля? В конце концов, к нашим берегам шел не конвой с гуманитарной помощью. Кстати, в царской России не стеснялись прямо говорить о причинах трагедии русского флота.
«Парусный Черноморский флот со славой пропел свою лебединую песню и со славой выполнил свою вековую задачу быть грозой Порты Оттоманской; не его вина, что политическая система графа Нессельроде еще с 1841 года открыла на случай войны с Турцией свободный проход на его родные волны флотам могущественных морских держав, бороться с которыми он не предназначался».{1076}
Ну хорошо. Атака на флот в море не состоялась. Первый шанс упущен. Эскадра неприятеля движется к Крыму и почти готова высадить десант не куда-нибудь, а на территорию империи. Упущен только первый шанс, один из многих. Ведь и для союзников благоприятствовала судьба, а не предвидение военного гения: «Рискованное предприятие, начатое без достаточных сведений, — высадка в Крыму — прошло удачно; быка схватили за рога, но он оказался сильнее, чем предполагали».{1077}
И вот тут для русских появляется шанс второй, может быть, даже более реальный, чем первый. Одно дело крушить борта кораблей, трюмы которых хотя и забиты пушечным мясом, но на палубах многих установлены целые батареи и они тоже могут неслабо огнем огрызнуться. Другое дело расстрелять его на подходе к берегу или, еще лучше, на берегу. Мокрого, слабого, на незнакомой местности, с только носимым комплектом боеприпасов, продовольствия, без воды. Тем более мы знаем, ще он будет высаживаться. И мы даже предвидим направление его ложной высадки. Что мешает князю Меншикову встретить врага в момент десантирования? Пусть даже не в первый день. На следующий.
Высадка — операция сложнейшая и рискованная. Решиться на нее можно лишь при наличии полного господства на море, примерно, как в наше время, напоминаю, таковым является господство в воздухе. Признаем — к сентябрю 1854 г. союзный флот диктовал условия в Черноморской акватории. Но и противостояли европейцам
С вашего разрешения я снова немного помучаю вас теорией. Как в XIX в., так и сегодня наиболее слабое место любой десантной операции — момент, когда десант находится на плаву, когда он еще не достиг берега. Любое огневое воздействие на него в это время — убийственно. В 1944 г. немецкий фельдмаршал Эрвин Роммель, командовавший обороной побережья на линии Атлантического вала, понимая, что флот и авиация Германии не смогут предотвратить десант союзников на северное побережье Франции, говорил: «Я встречу их на берегу, когда они будут высаживаться». Достаточно сказать, что при глобальном превосходстве союзников в море и в воздухе немцы сумели так прижать американцев на Омаха-бич, что те были на грани оставления плацдарма.
Сами англичане оказались наказанными историей, когда попытались повторить единожды проделанное ими в Крыму в 1915 г. во время высадки в Галлиполи. В ходе Дарданелльской операции британцы попытались высадить солдат австралийско-новозеландского корпуса (АНЗАК) на полуострове Галлиполи. Экспедиция была плохо подготовлена и неудачно осуществлена. Турки не оказались похожими на Меншикова и встретили десант стеной артиллерийского огня в море и лавиной пулеметного огня на подходе к берегу и непосредственно на берегу. Буксируемые пароходами баркасы стали смертельной ловушкой для десанта. Турки удержали основные позиции и под командованием полковника Кемаля (позднее Кемаля Ататюрка) контратаковали. К 8 мая в жестоких боях Гамильтон потерял около трети личного состава, но игнорируя призывы к эвакуации, отдал приказ по армии окапываться. Дополнительная высадка б августа 25 000 чел. в бухте Сувла успеха не принесла. 20 декабря флот начал эвакуацию АНЗАК.
Это был шанс для Меншикова, пусть рискованный, но шанс атаковать союзный флот в момент высадки десанта. Особенно в то время, когда десантные силы еще не достигли берега или только начали высадку. Поспорим с Э. Тотлебеном, уверяющим нас в безнадежности такой попытки. Он считал, что корабельная артиллерия британского и французского флотов могла просто смести с берега огнем по флангам любого, кто вознамерился бы помешать высадке.
«Двинуть войска под такой огонь, для попытки, благоприятный результат которой был более чем сомнителен, значило тоже, что вести их под огонь сильнейшей сухопутной крепости, которая, как известно, вооружением своим уступает еще вооружению кораблей». Конечно, если флот способен вести огонь через головы своих войск, может быть. Но это маловероятно. А если атака будет комбинированной? С моря и с суши одновременно? Тут уж не до шуток будет союзникам. Глядишь, пока отбили атаку нескольких кораблей (пусть даже только пароходов) из Севастополя, на берегу русская артиллерия перемешала с песком добрую часть неприятельской пехоты?
Тотлебен великий фортификатор, но никогда до этого не сталкивавшийся с такой ситуацией. Принимая в расчет глубины западного побережья, удаленность флота от берега и самое главное то, что целью огня артиллерии русских должны были стать не корабли, а подходившие к полосе прибоя высадочные средства, его утверждение представляется мне спорным.
Для примера: мы уже говорили, что несмотря на колоссальное превосходство орудийных стволов, поддерживавших высадку в Нормандии в 1944 г., американские пехотинцы оказались настолько бессильны перед немецкой пехотой и артиллерией на участке «Омаха бич», насколько их положение несколько долгих часов было близким к катастрофе.
В нашем же случае не нужно сильно задумываться, чтобы понять: можно было оказать реальное противодействие высадке союзников. Еще один пример из военной истории. Давайте вспомним, как в 1943 г. при проведении Красной Армией Керченско-Эльтигенской операции при полном господстве советского флота и на первоначальном этапе советской авиации немцы не побоялись встретить десант у среза воды. И хотя солдаты и матросы советского десанта привычно проявили всеобщее мужество и героизм, результаты операции явно не стоили той цены, которую за нее пришлось заплатить.