Вторжение
Шрифт:
Приказав Петровичу следовать за мной, я снова поднялся на мостик, и уже через пару минут возглавил колонну. Расстояние небольшое, поэтому дорога много времени не отняла. Дошли быстро и без приключений.
Люди, те что оставались в станице, при виде шагоходов попрятались кто куда, и только с помощью Григория Ивановича удалось успокоить их.
«Ну вот и славно.», — думал я, глядя как местные помогают таскать раненых по домам.
— Говорухин умер. — неслышно подошёл Семёнов.
На самом деле вообще непонятно как он с такими ожогами ещё трепыхался, я даже
— А младший что?
— Совсем головой поехал.
Ну вот, одним махом минус два толковых водителя. Обидно.
Начался дождь. Сначала несильный, так, покрапывал. Но потом зарядил по-взрослому, не ливень, но около того. Во Владивостоке такое бывает, вроде только что светило солнце, а через минуту дождь начинается. Климат такой, что ж поделать?
Но дождь не главная проблема. Точнее, совсем не проблема. А вот то что меня ожидает в ближайшие дни, недели и месяцы, вот это действительно проблема. Я, когда попал сюда, думал что всё будет просто. Разбогатею — в чём преуспел, соберу гвардию, обучу, и она станет тем ядром вокруг которого сплотится сопротивление. Никаких благородных, никаких семей и приближенных кланов, никакой борьбы за власть и подковерных игр. Всё решают военные, исходя из целесообразности, и вся жизнь оставшейся части человечества крутится вокруг боевых действий.
Просто и понятно, тут мы, там они. Никаких проблем и сомнений.
Но вышло иначе. Причём настолько иначе, что для того чтобы разобраться хотя бы в общих чертах, мне потребуется катастрофически много времени.
Да, дорогу перекрыть удалось. — сам до конца не веря в реальность этого факта, в который раз повторил я, — и поэтому кроме тех кто уже проник к нам, никого больше не будет. В том числе не будет ни снарядов для пушек, ни ремонта, ни вообще ничего. Нам останется только добить выживших, и можно спокойно готовиться к новой встрече. Но это уже совсем другая история.
Разобравшись с ранеными, селяне организовали стол. Точнее даже не стол, столы. Под навесом одного из домов их расставили длинным рядом, окружили скамейками, и принялись заваливать провиантом. Ничего необычного, простая деревенская еда. Вареная картошка, квашенная капуста, соления с огорода, мясо, хлеб, толстые палки домашней колбасы, вареные яйца, и нарезанное аккуратными ломтиками копчёное сало. Все эти продукты принесли из разных домов, поэтому внешне, да и по вкусу, они отличались друг от друга.
Ел быстро и жадно. Попробовал не всё, но то что съел, было очень вкусно, хотя на вкусовые рецепторы влияло ещё и долгое сидение на концентратах.
Закончив трапезу, — а получилось не так чтобы и быстро, я нашел Катерину, чтобы выяснить у неё как обстоят дела с ранеными.
Выглядела она уставшей, но мне обрадовалась.
— Пока ничего определённого не могу сказать, но не всё так плохо как может показаться. Двое тяжелых, тут да, хорошего мало, зато остальные в более-менее нормальном состоянии.
— Как скоро поставить их на ноги сможешь? К утру успеешь?
Девушка посмотрела на меня как на умалишённого.
—
Неделя это много, неизвестно что во Владике делается, туда надо как можно скорее попасть, а там уже по обстоятельствам смотреть. Вертолётом отсюда ребят вывезти, или по реке как-то, но не сейчас, потом.
Договорившись с Катериной что приду к ней вечером, вернулся к застолью, требовалось проследить за размещением на ночлег и сообщить о планах на завтра.
— Есть что-то? — отойдя от стола, двое парней терзали древний радиоприемник.
— Нет, только помехи ловятся. — пожал плечами один из них, второй же просто покачал головой.
Жалко, но ожидаемо. Ещё находясь в кабине, просканировал всё что можно, и ожидать от бытового приёмника чего-то большего, было бы глупо.
Посмотрев ещё минуту за их потугами, отправился на поиски Петровича, и найдя его мирно похрапывающим в уголке, разбудил, и подробно объяснил что нужно делать.
— Будет исполнено, ваше сиятельство! — выслушав, «отрапортовал» он, впервые за последние дни обратившись ко мне в соответствии с принятыми нормами. Не скажу что мне не нравилось такое обращение, но слух, с непривычки, резало. Хотя теперь иначе никак, аристократия никуда не делась, поэтому придётся привыкать.
Услыхав про «сиятельство», местные удивленно закрутили головами в «его» поиске, и не определившись, принялись расспрашивать разомлевших от еды ребят.
Я же задерживаться не стал, и мечтая только о том как упаду в кровать, двинулся в направлении хаты в которой жила Катерина с бабкой.
Дошёл, осмотрелся. В доме никого, но видно что недавно были, и дымом пахнет. Принюхался, головой покрутил, — баню топят. Была мысль дождаться, хотелось женской ласки, да и грязи накопилось достаточно, но желание поспать пересилило, и с трудом удерживаясь чтобы не уснуть где стою, я всё-таки добрался до кровати.
Спал без снов. Показалось что быстро и мало, но за окном серело, а значит начинался новый день.
Полежав в кровати ещё пару минут, сел, протёр глаза, и натянув штаны, поплёлся в баню. Вчера топили, значит есть шанс что вода ещё тёплая, — правда, если осталась, и можно хорошенько умыться.
Пока шёл по дому, никого не встретил, все ещё спали. Вышел во двор, вдохнул полной грудью, постоял немного, и решительно направился на помывку.
Так и есть, в бане тепло, воды полные баки, на вешалке халат с полотенцами, возле полка мыльно-рыльное всякое.
Улыбнувшись предстоящему действу, приступил к процедуре. Мылся долго и со всей тщательностью.
Вот кто бы что ни говорил, а чистому человеку и дышится легче. Слышал что в былые времена в Европе вообще не мылись, но как так жить, представить не мог. Ладно пар с веником многие не любят, тут понять могу, вкусы разные. Но с рождения до смерти грязным ходить? Нет, в голове не укладывается.
Плеснул на каменку, — ничего, дрова давно прогорели. Хотя жаль, сейчас бы поддать, да на полок, минуток хоть на десять.