Вторжение
Шрифт:
На что тот сел, обвёл окружающее пространство мутным взглядом, вздохнул хрипло, и захрапев, рухнул обратно в «свой» угол.
«Похоже лекарство всё-таки действует» — подумал я, прикидывая как бы его получше связать. Если развяжется, беды большой не будет, машину он уже не уведёт, но вот разбить чего-нибудь может. Мало ли у него в башке, вдруг тоже закодированный какой-то?
Верёвки не нашел, зато наткнулся на скотч. Не совсем привычный, но суть та же, клеится намертво.
Связал ноги, потом руки, и чуть подумав, примотал к словно специально для этих целей придуманной трубе со спрятанными
Натянул куртку, надел шапку, застегнулся, и запуская в кабину морозный воздух, открыл дверь на мостик.
Холодно.
Но вышел, вдохнул морозца, закашлялся, и только тогда заметил что внизу меня встречает целая делегация.
Не понятно кто именно, все в одинаковых зимних комплектах, по росту сверху не различить, а головы они не задирают, так ждут, любопытства не проявляя.
Эдик, Семенов, Петрович и пара курсантов — прояснился состав встречающих когда я спустился вниз.
— Что за техника?
— Как?
— Откуда?
На морозе говорить не хотелось, но не ответить не мог, уж больно велико было любопытство парней. В детали, правда, не вдавался, всё больше обходясь односложными конструкциями.
— Давайте в тепло зайдём, тут неудобно. — предложил, когда неудовлетворённые ответами «коллеги» продолжили напирать.
Возражений не последовало, и дружною толпою мы двинулись к трехэтажному зданию.
Когда забирал робота, не думал как буду объяснять своей «пастве», но сейчас пришлось задуматься. Правду скажу, не поверят. Скрыть что-то попытаюсь, почуют. И это здесь, когда все свои, а что же будет там? В том, нормальном мире? Ведь сейчас вообще черти что получается — Европа в руинах, восток тоже. У нас получше дела обстоят, но тоже так себе, Император, скорее всего, мертв, страна без хозяина, управление и вся исполнительная власть парализованы. Есть только отдельные кланы, которые вместо того чтобы объединиться, будут трон делить. Это в моём времени аристократия в первые же дни вторжения стала историей, а здесь такого уже не будет. Если, конечно, нам удастся перекрыть дорогу древних.
Но, допустим, удалось. А дальше? Нет, то что добивать тех кто уже пролез, это понятно, но сил моих будет явно недостаточно, и придётся собирать всех кто остался, под своё «крыло». Только пойдут ли? Что у меня есть такого, чего нет, например у каких-нибудь условного «Соколова»? — Имя? Но преимущество это такое, спорное. К нему бы сотню другую шагоходов, да пехоты тысяч двести штыков, тогда да, именем можно прикрываться. А у меня что? Десяток машин под управлением курсанто-пенсионеров?
Сомнут, и фамилию не спросят. И ведь вот что интересно, ещё совсем недавно я и сам отмахивался от всех этих аристократических штучек — считая что аристократии не будет больше как класса, но сейчас получается что зря?
Зря. Правильно говорят — куй железо пока горячо, мне бы заранее подготовиться, сейчас может и было на кого опереться. А так… Такое себе, не очень получается…
Добравшись до здания, в «лазарет» не пошёл, а вместе со всеми двинул в «кабинет».
— Ещё одна комната? — удивился Эдик, когда я открыл дверь, приглашая войти.
— Заходи давай, выстудишь… — буркнул я в ответ.
— Что это? — дождавшись
У меня же так не получилось, и объяснять пришлось достаточно долго. Много пришлось утаить, точнее не договорить, но суть происходящего донести я сумел.
— И что, ты его так в кабине и оставил? — округлил глаза Эдик.
— Угу. Скотчем связал хорошенько, чтобы не натворил чего…
Семенов с Петровичем переглянулись, и Петрович предложил притащить его сюда, посмотреть на живого ящера.
Я согласился, понимая что там его в любом случае оставлять нельзя, и вскоре так же связанный, он уже дрых на диванчике.
— Человек вроде… — задумчиво разглядывая безвольную тушку пленника, протянул Семёнов.
— Не обложка важна, а содержимое. Единственное внешнее отличие — глаза. Откроет, сразу заметишь разницу.
— Слушай, а почему бы тебе просто не приказать станции закрыть дорогу к нам? Зачем уничтожать её? — улучив момент, негромко поделился своими соображениями Эдик.
— Думаешь это так просто?
— Не знаю, поэтому и интересуюсь…
На самом деле такая мысль мне в голову уже приходила, но я слабо представлял как это будет выглядеть. Не зная даже азов управления, добиться закрытия определённой области практически нереально. Но даже если вдруг повезет, и я смогу это сделать, каким образом мы вернёмся домой?
— Знал бы как, сделал бы. Только всё что мне удалось пока, молниями лупить, да вон, одежку выпросить…
— Туалет ещё… — разочарованно вздохнув, негромко добавил Эдик, принимаясь зевать. Спать хотелось всем, усталость брала своё, а тут еще и заразная эта штука, зевота, поэтому вслед за ним, зевать стали и все остальные.
Семенов зевал аккуратно, прикрываясь ладонью, Петрович отвернулся, а оба курсанта, не стесняясь, демонстрировали всем свои ротовые полости.
— Но попробовать всё равно стоит. — наконец прозевавшись, и вытирая вызванные зевком слезы, вмешался Петрович. Его покрасневшее от мороза лицо начало «отходить» пятнами, и выглядел он, прямо скажем, не очень. Словно алкоголик после недельной пьянки.
— Поспать бы… А то чуть челюсть не свело… — потирая щетину на подбородке, невпопад добавил Семёнов.
Я тоже хотел добавить что-нибудь на тему сна, но тут проснулся пленный ящер. Только что лежал похрапывая, и раз вдруг, одним движением сел на диване.
— Выспался? — глядя на его «помятую» физиономию, спросил я, причем, — судя по тому как вытянулись лица присутствующих, сделал это на чужом языке.
— Где я? — настороженно оглядываясь, спросил ящер.
— У меня в гостях. — обтекаемо ответил я.
— На станции?
— Угадал.
Смотреть в вертикальные зрачки было непривычно и неприятно, но мне показалось что при упоминании станции в глазах его мелькнул страх.
— Отпусти меня! Чего ты хочешь? — заметался он.
— Снаружи холодно, ты замёрзнешь.
— Что он говорит? — «вклинился» Эдик, так же впечатлённый необычными глазами пленника.
— Домой хочет. Просит чтобы отпустили.
— Ух какой хитрый… А вот хрен ему! Сначала пусть расскажет всё что знает, или я ему лично голову оторву!