Vulgata
Шрифт:
Лиза нашла под бильярдным столом его трусы. Улыбаясь, надела их юноше на голову.
— А тебе так даже идет. — Она отошла на несколько шагов, приставила палец к подбородку, любуясь своей работой. — Дай-ка я тебя опять сфоткаю.
С помощью встроенной камеры планшета она сделала несколько снимков. Назвала их: «Чапаев думает».
Лизе решительно не нравилось, что Денис не идет на контакт и не проявляет никаких эмоций. Она осторожно тронула пальцем его колено. Колено тут же обожгло резкой болью. Денис дернулся, но стиснул зубы, чтобы снова не завыть.
Девушка опустилась на корточки.
— Уйду я от Камышева, — сказала она, будто разговаривала сама с собой. — Надоел. Хуже горькой редьки. К тебе пойду жить. Замуж за тебя выйду. Заживем с тобой, Дениска! — Она ущипнула его за щеку. — Ты рад или не рад? Рад, я вижу. Хоть и делаешь вид, что нет. Хочешь, что-то покажу?
Она встала, широко расставив ноги.
— Посмотри на меня.
Он продолжал смотреть в пол.
— Денис, подними голову и посмотри на меня. — В ее голосе зазвучали командные нотки избалованного человека, уверенного в том, что малейшая его прихоть будет немедля исполнена. — Или возьму молоточек и ударю тебя по коленочке.
Денис вздрогнул и поднял голову, испуганно глядя на нее. Нервно сглотнул.
— Вот так-то лучше, — улыбнулась Лиза. — Смотри.
Она спустила бретельку платья и вытащила грудь. Чуть сдавила и потрясла ею. Денис снова сглотнул и быстро отвел глаза, почему-то испугавшись еще сильнее, чем когда она обещала взяться за молоток.
Лиза запрокинула голову и снова расхохоталась пьяным, резким, неестественным смехом.
— Больше всего на свете мне нравится идти по улице и видеть, как мужики слюной истекают. Большинство от меня в стороны шарахаются. Им даже стоять рядом со мной страшно. Ха-ха-ха!
— Последние мозги пропила?
Лиза и Денис одновременно повернули головы в сторону лестницы. Девушка начала поспешно запихивать грудь под платье.
По ступенькам спускались Камышев, Китаев и Спирин. Денис смотрел на него без всякого удивления. Он вообще потерял способность чувствовать что-либо, кроме страха перед новым ударом.
«В жизни не возьму в руки молоток», — рассеянно подумал он.
— Где Сережа? — спросила Лиза.
— Соскребает с ковра мозги америкоса, — ответил Китаев. — Кейси застрелился. Брызги аж до аквариума долетели.
— Что ж, рыбкам теперь будет чего жрать. А то что это — все корм да корм? Котик, ты чего такой надутый? — Лиза повисла у Камышева на шее. Он, поморщившись, отпихнул ее. Направился к двери под лестницей.
— Вы арестованы, девушка, — сообщил Лизе Спирин, распутывая веревки, которыми юношу привязали к креслу.
— Я? — Лиза удивленно подняла брови. — Меня-то за что?
— В отделении разберутся, за что.
— Егорушка! — Лиза повернулась к двери кладовой. — Звони адво…
Она не смогла закончить фразу, поскольку на нее внезапно напала отрыжка.
— Вставай. — Капитан протянул Денису руку, глядя на юношу с заботливой тревогой. Тот сначала отшатнулся от протянутой руки. Но потом оперся на нее. Спирин помог ему встать. Юноша вскрикнул от боли в ногах.
— Ему нужны носилки! — закричала Лиза. — Что вы мучаете моего мальчика? Дурак!
Наверху послышался треск. Кто-то плечом вышиб дверь. В дом ворвались патрульные и сотрудники ФСБ. Четверо из них спустились в подвал. В камуфляже и с автоматами.
Спирин, поддерживая Дениса, тихо сказал:
— Прости за то, что тебе пришлось пережить все это.
— Ничего, — сказал Денис. — Я сам виноват. Я… дурак.
— Да, ты дурак, — ответил Спирин. — То есть человек, для которого ничто не имеет значения.
Помолчав, он посмотрел на мальчика, которого один из омоновцев на руках нес наверх, и добавил:
— Ничто. Кроме самого главного.
Z
Прошло четыре месяца.
Лето, как повелось в последние годы, затянулось, и покрытые багрянцем листья дубов и кленов горели золотым огнем в лучах яркого солнца. Люди были не по-осеннему веселы и общительны.
Денис с головой нырнул в учебу, решив на некоторое время завязать с личной жизнью. Летом у него случился неудачный роман с замужней женщиной, которая ни на минуту не давала Денису забыть, что он еще наивный неопытный мальчик. Кроме Дениса, у нее имелся еще один любовник, бизнесмен лет сорока, который умело вертел женщинами. Юношу постоянно сравнивали с ним — естественно, не в его пользу. К концу августа неопытному мальчику была объявлена отставка, которую он принял почти с облегчением. Любовница не поверила его облегчению, и несколько раз встречалась с Денисом, между делом сообщая ему интимные подробности своей связи с бизнесменом. В частности, поделилась, что благодаря нему открыла для себя такое чудо природы, как зажимы для сосков. Денис воспринял сие известие с хладнокровием флибустьера, лишив даму возможности пережить сцену ревности, после чего с ним уже порвали окончательно, предав совершенной анафеме.
Юноша ненавидел себя все время, пока продолжалась эта связь. Еще год назад он ни за что не дал бы втянуть себя в такие отношения. Да и теперь не слишком в них стремился. Он просто отдался опытной, не старой еще женщине, взявшей его грубым напором, который удивил и шокировал юношу. Когда они впервые оказались у него на квартире и начали раздеваться, Денис вдруг спросил:
— А как же твой муж?
— Муж? — весело переспросила дама. — Объелся груш!
В следующий миг ее рука уже сжимала его пенис, и задавать какие-то вопросы не было смысла.
Весь этот роман прошел для Дениса как во сне. Любовница упрекала его за молчаливость и рассеянность, а юноша с тупым равнодушным удивлением следил за сменой ее чувств и настроений. Она вела себя то как понимающая мать, то как школьница-хулиганка. Она любила Дениса, упрекала Дениса, учила его жить и сама спрашивала совета, ссорилась с Денисом и мирилась с ним — и все это без участия в процессе самого Дениса. Это был бравурный спектакль одной актрисы, которая не замечает, что зрительный зал пуст, а последний оставшийся зритель храпит в последнем ряду, свесив голову на грудь. Иногда удачной колкостью или сумасшедшей выходкой даме удавалось заставить Дениса нервничать и даже переживать, и тогда она бывала очень довольна.