Введение в Новый Завет Том I
Шрифт:
Общий анализ
Имеет смысл обратить пристальное внимание на детали, кратко описанные в начале главы, ибо, как показано выше, композиция Ин тщательно продуманна для иллюстрации выбранных евангелистом тем [601] .
Пролог (1:1–18)
Пролог [602] , служащий вступлением к Евангелию, — это гимн, в котором сформулировано Иоанново понимание Христа. Божественное существо [Слово Божье (1:1,14), которое также свет (1:5,9) и единственный Сын Божий (1:14, 18)] приходит в мир и становится плотью. И хотя Он отвергнут «своими», Он дает власть тем, кто принимает Его, стать детьми Божьими, чтобы они были причастны к божественной полноте — этот дар отражает терпеливую любовь Бога [603] и превосходит дар любви, выразившийся в даровании Закона через Моисея. Это поэтическое описание схождения Слова в мир и грядущего возвращения Сына к Отцу (1:18) основано на ветхозаветном образе персонифицированной Премудрости (особенно Сир 24 и Прем 9), в начале бывшей с Богом при сотворении мира, а потом поселившейся среди людей, когда Закон был явлен Моисею. В соответствии с традицией, согласно которой служение Иоанна Крестителя было связано с началом служения Иисуса, Пролог дважды прерывается: для того, чтобы упомянуть Иоанна до прихода света в мир (1:6–8), и для того, чтобы рассказать о свидетельстве Иоанна Крестителя об Иисусе уже после того, как Слово стало плотью (1:15). Это свидетельство будет еще упоминаться в следующей далее Части первой.
601
Так, две разные темы можно найти в одной и той же серии глав (например, главы 2–4). Данное мною описание — самое популярное, и оно хорошо подтверждается текстом. (Названия «Книга Знамений» и «Книга Славы» взяты у Додда.) Предложенная P. F. Ellis, The Genius of John (Collegeville: Liturgical, 1984) массивная
602
По Прологу существует обширная литература, например (помимо комментариев): С. К. Barrett, The Prologue of St. John's Gospel (London: Athlone, 1971), C. H. Giblin, JBL 104 (1985), 87–103; J. L. Staley, CBQ 48 (1986), 241–264; C. A. Evans, Word and Glory (JSNTSup 89; Sheffield: JSOT, 1993); E. Harris, Prologue and Gospel (JSNTSup 107; Sheffield: Academic, 1994).
603
«Благодать и истина» в 1:14, возможно, воспроизводит знаменитую ветхозаветную пару hesed и ''emet, то есть, доброту (милосердие) Бога в избрании Израиля вне зависимости от его заслуг и терпеливую верность Бога договору с Израилем, служащую выражением этой доброты.
Часть 1. Книга Знамений (1:19–12:50)
В этой части Евангелия показано, как Иисус приводит людей к вере в Него, в то же время вызывая враждебность у многих «иудеев». В конце части (12:39–40) Иоанн цитирует Ис 6:10, где сказано, что Бог ослепил их глаза и ожесточил сердца, чтобы они не видели. Так эта «Книга» иллюстрирует тему из Пролога (Ин 1:11): «К своим пришел, и свои Его не приняли» (КП).
1. Первые дни откровения Иисуса ученикам под разными титулами (1:19–2:11). На примере нескольких отдельных дней (1:29, 35, 43; 2:1) [604] Ин показывает постепенное признание того, кто есть Иисус. В первый день (1:19 28) Иоанн Креститель объясняет собственную роль, отвергая хвалу в свой адрес и предсказывая приход Того, кого он будет недостоин. На следующий день (1:29–34) Иоанн Креститель объясняет роль Иисуса. Как подобает «посланному от Бога» (1:6), Иоанн проницательно узнает в Иисусе существовавшего прежде Агнца Божьего и избранного Богом (или Сына Божьего — спорное прочтение, 1:34). На другой день (1:35–42) за Иисусом следует Андрей и еще один ученик Иоанна (тот, который в части второй станет любимым учеником?). Андрей называет Иисуса Учителем и Мессией. Симон (брат Андрея) приведен к Иисусу, дающему ему имя «Кифа» (то есть, «камень» = Петр, ср. Мк 3:16; Мф 16:18). На следующий день (Ин 1:43–51) он (Андрей, Петр или Иисус?) находит Филиппа, который, в свою очередь, находит Нафанаила; Иисуса определяют как Того, Кто описан в Законе Моисеевом и у пророков, как Сына Божьего и Царя Израилева. Но Иисус обещает, что они увидят гораздо больше, и называет себя Сыном Человеческим, на которого ангелы Божьи восходят и нисходят. Это «гораздо большее», по–видимому, начнется в Кане на третий день (2:1–11), когда Иисус превратит воду в вино, и Его ученики уверуют в Него.
604
Некоторые видят в 1:40 намек на еще один день — после упоминания о 16:00 в 1:39 — и полагают, что Ин отсчитывает семь дней (подсчитано в BGJ 1.106) для символического обозначения недели нового творения [вслед за упоминанием в Прологе первоначального творения (Ин 1:1/Быт 1:1)]. Однако, хотя в главе 1 Ин и выделяет четыре отдельных дня, в 2:1 он резко переходит к «третьему дню» (вероятно, считая от последнего упомянутого дня) — довольно странный способ обозначения семи дней. Еще более сомнительно предложение увидеть здесь inclusio с последней неделей жизни Иисуса: 12:1: «За шесть дней до Пасхи»; 12:12: «На другой день»; 13:1: «перед праздником Пасхи».
В этом первом разделе заметны некоторые Иоанновы богословские эмфазы. Повествование окрашено судебной атмосферой: например, «иудеи» [605] расспрашивают Иоанна, который свидетельствует и не отрекается. — указание на то, что какая-то часть Иоанновой традиции оформилась в судебном контексте, возможно, в контексте синагогального суда, где христиан допрашивали по поводу их веры в Иисуса. Что касается христологии, евангелист вряд ли случайно помещает в эти первые дни исповедание Иисуса под многими традиционными титулами, которые мы находим в разных местах синоптиков, и чаще всего — в более поздний период служения Иисуса (см. Мф 16:16). Фактически создается впечатление, что евангелист хочет изобразить известную по другим Евангелиям христологическую традицию как элементарную, а затем начать свое Евангелие с того, чем другие заканчиваются. В других Евангелиях видение Сына Человеческого, сопровождаемого ангелами, будет только в конце времен, а для Иоанна это происходит во время земного служения Иисуса, поскольку Сын Человеческий уже пришел с неба [606] . В этом разделе также описывается ученичество. В 1:38 Иисус спрашивает: «Что вы ищете?» (КП), а далее следует 1:39: «Пойдите и увидите». Однако первые последователи становятся верующими только после того, как они остаются с Иисусом. Затем ученики последовательно возвещают об Иисусе другим, и их христологическое восприятие углубляется с каждым шагом, что иллюстрируется все более «высокими» титулами, которые даются Иисусу.
605
Евангелист сам мог быть иудеем по рождению, однако он чаще всего использует это наименование с враждебностью по отношению к тем иудеям по рождению, кто усомнился в Иисусе или отверг Его и/или Его сторонников. В число «иудеев» входят иудейские власти, но не только. Этот обобщающий термин может быть попыткой изобразить иудейских противников в синагогах Иоаннова времени — противников, преследующих общину Иоанна (16:2), как, по воспоминаниям, иудейские противники Иисуса преследовали Его. Следовательно, чаще всего слово «иудеи», по–видимому, обозначает вызывающую у автора неприязнь группу, отличную от группы последователей Иисуса. Сам Иисус иногда высказывается как неиудей (или, по крайней мере, не как один из тех «иудеев»): «не написано ли в Законе вашем» (10:34); «написанное в Законе их» (15:25); «как сказал Я иудеям» (13:33).
606
Переписчики признали это, скомбинировав Ин 1:51 с Мф 26:64. Ни в одном другом Евангелии не утверждается, что Иисус пришел с неба, поэтому выражение «второе пришествие» на самом деле предполагает Иоаннову трактовку. F. J. Moloney, The Johannine Son of Man (2d ed.; Rome: Salesianum, 1978); D. Burkett, The Son of Man in the Gospel (JSNTSup 56; Sheffield: JSOT, 1991).
2. От первого до второго чуда в Кане (главы 2–4). Сцена в Кане — «начало знамениям» [607] (2:11). Она, подобно двери, одновременно закрывает первоначальное откровение и открывает следующий крупный подраздел, заканчивающийся в 4:54. (В 4:54 об исцелении сына царедворца, о котором объявлено в Кане, говорится, что «это уже во второй раз сотворил знамение Иисус, придя из Иудеи в Галилею» (КП).) Тема замены проходит через все действия и слова Иисуса в трех главах, тем самым выделяя эти главы.
607
В Ин употребляется не слово dynamis («проявление силы», помогающее установить Царство Божье), которое у синоптиков используется для обозначения чуда, а слово ergon («дело») или semeion («знак, знамение»). В ветхозаветном описании исхода из Египта говорится о «делах» Божьих (Исх 34:10; Втор 3:24; 11:3) и знамениях Бога через Моисея (Исх 10:1; Числ 14:22; Втор 7:19). В наиболее характерном Иоанновом употреблении дела и знамения — это чудесные деяния (или утверждения о будущем: Ин 12:33; 21:19), которые свидетельствуют, кто есть Иисус, какова Его цель, Его слава и/или Его связь с Отцом. Слово «дело» выражает божественный взгляд на происходящее и, таким образом, служит адекватным описанием чудес с точки зрения самого Иисуса. Слово «знамение» отражает человеческую точку зрения, где внимание сосредоточено не столько на самом факте чудесного (что могло не вести к истинной вере: 2:23–24; 4:48; 12:37), но на том, что скрывалось за этим чудом для тех, кто мог видеть глубже.
Первое чудо в Кане (2:1–11), которое Ин называет знамением, состоит в том, что Иисус заменяет воду, предназначенную для иудейских омовений (в каменных сосудах, вмещающих более 450 литров), вином. Вино прекрасно, и распорядитель удивляется, зачем лучшее вино оставили на самый конец. Это символизирует откровение и мудрость, которую Иисус принес от Бога [Притч 9:4–5; Сир 24:20(21)], и исполняет ветхозаветное обетование об избытке вина во дни Мессии (Ам 9:13–14; Быт 49:10–11). Здесь вплетается мотив матери Иисуса, чья семейная просьба от имени новобрачных («вина нет у них») поначалу отвернута Иисусом на том основании, что еще не пришел Его час [608] . Однако настойчивость Матери, которая сочетается с доверием к Его воле («что скажет Он вам, то сделайте»), заставляет Его выполнить ее просьбу, как при втором знамении в Кане царедворец добивается выполнения своей просьбы после данного ему отказа (Ин 4:47–50; ср. Мк 7:26–29). Мать Иисуса снова появится у подножья креста (Ин 19:25–27), и здесь ее участие в ученичестве станет полным, поскольку она будет названа матерью любимого ученика. Между тем, в переходном стихе (2:12) говорится, что мать и «братья Иисуса» последовали за Ним
608
Ср. Лк 2:48–49 и Мк 3:31–35, где Иисус ставит свои отношения с Богом выше своих семейных отношений.
В следующем разделе (2:13–22), где рассказывается о происходившем в Иерусалиме перед Пасхой [609] , говорится об отношении Иисуса к Храму. У этого раздела Ин есть синоптические параллели: изгнание торговцев из Храма (Мк 11:15–19, 27–28 и пар.), произошедшее незадолго до казни Иисуса, и свидетели в синедрионе в ночь перед распятием, ложно показавшие, что Иисус обещал разрушить Храм (Мк 14:58; Мф 26:61, ср. Деян 6:14). В Ин эти сцены соединены и помещены в начало служения Иисуса, слова о Храме произносятся Иисусом (сформулированы они, однако, не как «Я разрушу», а как «разрушьте храм сей»), а заменой Храму будет не другой храм, а тот же самый, который будет восстановлен. Оставим в стороне неразрешимый вопрос о том, какая из этих традиций более достоверна с исторической точки зрения, а отметим две специфические Иоанновы эмфазы. С самого начала показывая враждебность «иудеев», Ин иллюстрирует полную несовместимость между Иисусом и «своими», которые не приняли Его (см. Ин 1:1). Также в интерпретации Ин Храм — это тело Иисуса, «разрушенное» «иудеями», но снова воздвигнутое Иисусом [610] . Таким образом, Иерусалимский храм, превращенный в рынок, заменяется телом Иисуса как святым местом. Согласно 2:23–25, многие в Иерусалиме поверили в Иисуса из-за совершаемых им знамений, но Он не доверял их вере, потому что она остановилась на чудесном аспекте знамений, не восприняв того, что было ознаменовано. Это промежуточное замечание представляет нам одного из потенциальных верующих в Иисуса, который появится в следующем подразделе.
609
Эта и две другие Пасхи, упомянутые в Ин, а также Праздник Кущей (6:4; 7:2; 11:55), названы «праздниками иудеев». Создается впечатление, что читатели/слушатели Ин не считали эти праздники своими.
610
Хотя в ранних формулировках Иисус воскрешен (Богом), или Бог воскрешает Его, в Ин (2:19; 10:17–18) Иисус воскресает сам. Это отражает тезис Ин 10:30: «Я и Отец — одно».
Сцена с Никодимом (3:1–21) — первый из важных Иоанновых диалогов. Этот фарисей, член синедриона, приходит к Иисусу «ночью» (ибо еще не принадлежит к свету) и говорит, что Иисус — «учитель, пришедший от Бога». Под этим Никодим подразумевает «воздвигнутый Богом», хотя Иисус в буквальном смысле пришел от Бога. Никодим — типичный выразитель маловерия [611] , как становится ясно, когда Иисус объясняет, что только рождение свыше, то есть рождение от воды и Духа, позволяет войти в Царство Божье [612] . Иоаннов Иисус имеет в виду жизнь Божию, получаемую через рождение человека от Бога («свыше»), что происходит при крещении водой и получении Духа Божьего. Никодим же думает о естественном рождении от матери–иудейки, которое делает человека членом избранного народа, считающегося в ВЗ сыном Божьим (Исх 4:22; Втор 32:6; Ос 11:1). Это отрицается Иисусом в Ин 3:6: от плоти может родиться только плоть. То есть Иисус в Ин радикально изменяет смысл понятия «дети Божьи» и оспаривает какой-либо привилегированный статус, вытекающий из естественного рождения. Характерная ирония Ин видна в 3:9–11: Никодиму, который пришел со словами «мы знаем», но не понимает, противопоставляется Иисус, говорящий от имени тех, кто действительно верит: «Мы говорим о том, что знаем, и свидетельствуем о том, что видели». Уверенность Иисуса в необходимости родиться свыше происходит из того, что Он сам родился свыше. Диалог превращается в монолог, когда Никодим скрывается во тьме, из которой явился (он еще появится с сомнением, как тайный последователь, в 7:50–52 и, наконец, открыто в 19:39–42). В 3:15–21 Иисус первый раз провозглашает основное положение Иоаннова богословия спасительного воплощения: Он — Сын Божий, который пришел в мир и принес жизнь Божью, поэтому все, кто верит в Него, имеют жизнь вечную, и тем самым суд над ними уже свершился [613] .
611
К другим героям, представляющим различные варианты Встречи, относятся самаритянка (глава 4) и слепорожденный (глава 9). См. Rensberger, Johannine Faith.
612
В этом диалоге много игры слов, что делает его трудным для перевода. Один и тот же греческий глагол может означать «рожденный от кого-то» (мужское начало, см. 1 Ин 3:9: «всякий, рожденный от Бога») и «рожденный кем-то» (женское начало), одно и то же наречие может значить «свыше» и «снова», одним и тем же словом обозначается ветер и Дух (отсюда 3:8).
613
«Осуществленная эсхатология» пронизывает Ин (см. также 5:24), однако, есть и указания на Конец (5:28–29). Бультман счел последний отрывок творчеством «церковного редактора», который внес нужные ему коррективы, но это слишком механистично. Нет свидетельств тому, что кто-то в Иоанновой традиции придерживался исключительно одной формы эсхатологии, и в 1 Ин, где говорится о том, что было «от начала», делается упор на конечную эсхатологию.
Последнее свидетельство Иоанна Крестителя об Иисусе (3:22–30), продолжающее 1:15,19:34, помещено в контекст крещения, осуществляемого самим Иисусом [614] (что усиливает крещальный смысл «воды и Духа» в 3:5). Оппозиция учеников Крестителя к Иисусу позволяет Крестителю еще раз пояснить, что он — не Христос, и сказать о величии Того, к чьему приходу он готовит. Здесь употребляется образ лучшего друга жениха, присматривающего за домом невесты (Израиля) в ожидании прихода жениха (Иисуса), который заберет ее в свой дом.
614
Это единственное место в НЗ, где упоминается о том, что сам Иисус крестил. И это упоминание может быть исторически достоверным, несмотря на отрицание в 4:2. Такое отрицание вполне понятно, если после ареста Иоанна Крестителя Иисус перестал омывать и не запомнился Своим ученикам как креститель. Соперничество между сторонниками Иоанна и Иисуса, имевшего, в конечном счете, больше успеха, чем Иоанн (3:26), может отражать ситуацию, в которой было написано Евангелие. Деян (18:24–19:7) свидетельствуют, что ученики Иоанна Крестителя еще существовали в те времена, а в писаниях II-III веков говорится о людях, утверждавших, что именно Иоанн Креститель, а не Иисус, был Мессией.
Стиль загадочной речи в 3:31–36 совпадает со стилем Иоаннова Иисуса, и здесь, как кажется, повторяется сказанное в 3:7, 11–13, 15:18. Это подтверждает тезис, согласно которому некий редактор дополнил труд евангелиста, добавив к нему уже содержащийся там материал в другой форме. Однако, судя по контексту, это речь Иоанна Крестителя. Как и Иисус, он был послан Богом, так не может ли он говорить, как Иисус? Следующие далее стихи 4:1–3 служат для указания на географическое перемещение из Иудеи в Галилею.
По пути Иисус останавливается в Самарии у источника около города Сихем/Сихарь. Диалог с самаритянкой и последующие события (4:4–42) — первая яркая иллюстрация литературного таланта евангелиста. Здесь создан персонаж (нечто большее, чем просто конкретный человек), который олицетворяет один из вариантов правильного отклика на Иисуса [615] . Этот рассказ говорит о том, как человек впервые приходит к вере, и о многочисленных препятствиях на пути. Обиженная на несправедливое отношение иудеев к самаритянкам, женщина вначале отвечает отказом на просьбу Иисуса дать Ему напиться. Иисус не реагирует на выпад, а Сам предлагает ей «воду живую». Женщина понимает «воду живую» как воду проточную и презрительно спрашивает Иисуса, не считает ли Он себя больше Иакова. Парадоксальным образом, Иисус действительно больше Иакова, но Он снова не дает увести себя от главного и объясняет, что имеет в виду воду, текущую в жизнь вечную, воду, пьющий которую никогда больше не будет испытывать жажду. Мастерскими штрихами Иоанн показывает, как женщину привлекает перспектива не ходить больше к колодцу. Затем, в Иоанновом стиле, Иисус переводит разговор на мужа женщины, чтобы достичь успеха другим способом. Она отвечает полуправдой, и всезнающий Иисус показывает свою осведомленность о ее пяти мужьях и о том, что человек, с которым она сейчас живет, не муж ей [616] . Само продолжение разговора говорит о том, что попыткам Иисуса привести женщину к вере не помешает ее неправедная жизнь, хотя она и обязана это признать. Столкнувшись с такой осведомленностью о ее жизни, женщина, в конце концов, переходит на религиозный уровень и пытается избежать дальнейших расследований, предваряя богословский спор между иудеями и самаритянами о том, следует ли поклоняться Богу в Иерусалимском храме или на горе Геризим. И снова Иисус не дает ей перевести разговор: хотя спасение действительно от иудеев, приходят (и уже пришли) времена, когда этот вопрос потеряет значимость, ибо поклонение в этих священных местах будет заменено поклонением в Духе и истине. Сообразительная женщина снова пытается избежать обсуждения ее собственной жизни, заговорив об отдаленном будущем, когда явится Мессия [617] , но и тут Иисус не дает ей ускользнуть. Его ответ «это Я» требует от нее веры здесь и сейчас.
615
См. Lee, Symbolic.
616
Многие исследователи пытаются найти особый символический смысл в этих пяти мужьях, например, отражение переселения в Самарию в VIII века до н. э колонистов из пяти языческих городов, принесших с собой своих языческих богов (4 Цар 17:24сл., а также Флавий, Древности 9.14.3, # 288). Однако это не обязательно для понимания данной сцены.
617
Многое в этом рассказе свидетельствует о хорошем знании Самарии, однако самаритяне ожидали Мессию не как царя–помазанника из дома Давидова. Если евангелист знал об этом, он мог просто выразить их ожидания на языке, более понятном его читателям.